Ночные крылья (сборник)
Шрифт:
Тем временем наступил рассвет. Я не пошел с завоевателями в Зал Летописцев — не мое это было дело, присутствовать при таких деликатного свойства событиях. Я предпочел уйти в другую сторону.
Моросил дождь, когда я шел вдоль Сены по серым улицам. Эта река текла сквозь тысячелетия вдоль каменных парапетов эпохи Первого Цикла, ее древние мосты были свидетелями тех времен, когда только начиналось интеллектуальное развитие человечества.
Наступило утро, и во мне проснулся старый рефлекс: я стал неосознанно искать свои приборы, чтобы произвести наблюдение, но тут же вспомнил, что все уже позади. Гильдия Наблюдателей упразднена, нас завоевали враги, и старый Вуэллиг, ныне Томис из Летописцев, продал себя врагам человечества.
В тени религиозного дома с двумя колокольнями, принадлежавшего древним христерам, меня привлекла будка сомнамбулиста, и я вошел туда. Я редко общался с членами этой гильдии, ибо опасаюсь шарлатанов, а их в наше время развелось великое множество. Сомнамбулист в состоянии транса говорит о том, что было, есть и будет. Я знаю кое-что о том, что такое транс, ибо, будучи Наблюдателем, я входил в это состояние четыре раза в день. Но наблюдатели, гордясь своими искусством, всегда презирали тех, кто использует внутреннее видение ради обогащения. А именно таковы сомнамбулисты. Однако на нынешней своей службе я, к своему удивлению, узнал, что сомнамбулисты часто дают консультации при раскопках и вообще нередко помогают Летописцам. Я подчинился любопытству, хотя и с некоторой долей скептицизма, и, кроме того, решил, что здесь можно найти убежище от бури, которая должна разразиться в Зале Летописцев.
Человек с изящной фигурой, облаченный в черное, приветствовал меня желанным поклоном, когда я вошел в будку.
Я Самит из Сомнамбулистов, — представился он тонким хныкающим голосом. — Приветствую тебя и желаю добрых вестей. Моя компаньонка — Мерта.
Передо мной предстала грузная женщина в кружевном одеянии с одутловатым лицом, черными кругами под глазами и небольшими усиками.
Сомнамбулисты всегда работают в паре — один зазывает, другой же рассказывает.
Обычно это муж и жена. Дико было представить себе, как миниатюрный Самит обнимает эту гору плоти.
Я сел там, где он указал. На столе лежали пищевые таблетки нескольких расцветок — очевидно я прервал семейный завтрак. Мерта в глубоком трансе шествовала по комнате большими шагами. Говорят, что некоторые сомнамбулисты просыпаются всего на два-три часа из двадцати только для того, чтобы принять пищу и совершить другие прогулки.
Я едва прислушивался к тому, как Самит заученными словами рекламировал свои услуги. Это предназначалось для невежественных — ведь сомнамбулисты чаще всего имеют дело с представителями низших гильдий.
Наконец, видя мое нетерпение, он спросил, что я хочу узнать?
– Я хочу знать судьбу тех, кто окружает меня. Особенно же хочу, чтобы Мерта сосредоточилась на том, что происходит сейчас в Зале Летописцев.
Самит постучал ногтями по ровной поверхности стола и бросил взгляд на коровоподобную Мерту.
– Ты ощущаешь истину? — спросил он.
Ответом был долгий и легкий вздох, исторгнутый из самых глубин ее подрагивавших телес.
– Что ты видишь? — последовал следующий вопрос.
Она начала что-то бормотать. Сомнамбулисты говорят на языке, на котором кроме них не говорит никто на Земле, — это какие-то резкие звуки.
Некоторые утверждают, что их язык происходит от древнего языка Эгапта. Я ничего не знаю об этом. Для меня ее речь звучала нечленораздельно и бессмысленно. Самит слушал ее некоторое время, затем, удовлетворенно кивнул головой, протянул ко мне ладонь.
После непродолжительного торга мы договорились о цене.
– Теперь разъясни мне истину, — предложил я.
Он не очень уверенно начал говорить:
– В этом замешаны чужеземцы, а также несколько членов гильдии Летописцев.
Я молчал, ничем не выказывая своего интереса.
– Они все втянуты в серьезную ссору. Причина ее — это человек без глаз.
Я резко выпрямился.
На губах Самита появилась торжествующая улыбка.
– Человек без глаз потерял свое высокое положение. Он землянин, пострадавший от завоевателей. Скоро ему наступит конец. Он хочет возвратить свое положение, но знает, что это невозможно. Он послужил причиной того, что один из Летописцев нарушил клятву. В Зал Летописцев пришло несколько завоевателей — что, они хотят наказать его? Нет, нет. Они хотят освободить его из плена. Продолжать?
– Да!
– Ты услышал все, за что заплатил.
Я поморщился. В общем сомнамбулистка увидела истину. Правда, пока я не узнал ничего нового для себя, но был достаточно заинтересован и поэтому добавил денег.
Самит забрал мои монеты и снова посовещался с Мертой. Она говорила долго, крутилась несколько раз, падала на диван.
Наконец Самит продолжил:
– Человек без глаз стал между мужем и женой. Муж в ярости и требует, чтобы того наказали, но завоеватели отказываются. Они ищут скрытую истину, они ее найдут с помощью предателя. Человек без глаз ищет свободы и власти, но найдет лишь покой. Женщина ищет развлечений и получит неприятности.
– А я? — нетерпеливо спросил я. — Ты ничего не сказал обо мне.
– Ты вскоре покинешь Перриш таким же образом, как и вошел в него. И уйдешь не один. Ты не останешься в той гильдии, в которой состоишь сейчас.
– А куда я пойду?
– Ты знаешь это не хуже нас, — зачем тратить свои деньги на это?
Он снова умолк.
– Скажи, что мне суждено в Ерслеме? — спросил я.
– Эту информацию ты не можешь получить. Раскрытие будущего стоит очень дорого. Удовлетворись тем, что уже узнал.
– Я хочу кое-что уточнить.
– Мы не разъясняем ничего ни за какие деньги.
Он равнодушно смотрел на меня. Мерта все еще бродила по комнате, стонала и бормотала. Силы, с которыми она была в контакте, очевидно, сообщили ей новую информацию. Она хныкала, дрожала и издавала какие-то кудахчущие звуки. Самит заговорил с ней на их языке. Она ответила. Он взглянул на меня.
– Это бесплатно, — заявил он, — последняя информация. Твоя жизнь вне опасности, но в опасности, твой дух. Было бы неплохо, если бы ты пришел к согласию с Волей, и при том как можно скорее. Восстанови свое моральное здоровье. Вспомни об истинных ценностях. Искупи грех, который ты совершил с благими намерениями. Больше я ничего не скажу.