Ночные птицы
Шрифт:
Она строго смотрела на Юакима. Карлсен!
— Это… вы?.. — заикаясь, спросил Юаким, и ноги его сразу отлипли от пола. Первый раз он обрадовался при виде Карлсена.
— Вы… вы видели в подвале убийцу? — спросил Юаким.
Карлсен глянул на него из-под кустистых бровей.
— Какого убийцу? — удивился он. — Что за чушь ты мелешь? Там не было никого, кроме меня.
Юаким не сводил с него глаз.
— О таких вещах не лгут, это слишком серьезно, — сказал Карлсен. — Убийца, вы только послушайте, что несет этот мальчишка! В нашем подвале! —
Юаким остался один. Он закрыл глаза. Никогда в жизни он не был так счастлив.
Сара солгала! И как только у нее повернулся язык! Но штаны у него все-таки были мокрые.
Ему было стыдно возвращаться домой в таком виде, но мама не сказала ни слова.
Она поняла, что лучше сделать вид, будто ничего не случилось.
35
Саре они сделали выговор потом.
Она стояла на своем: в подвале был убийца! Но ей больше никто не верил.
— Я вас ненавижу! — закричала она и убежала.
Сара много чего ненавидела.
Она ненавидела мальчишек, которые лезли в драку, и мальчишек, которые убегали, когда хотела драться она.
Она ненавидела хлеб с отрубями и козьим сыром, потому что ела его каждый день.
Она ненавидела своих братьев, которые давали ей разные противные прозвища и таскали у мамы деньги и сигареты.
Она ненавидела сосунков, которые плакали в своих колясках, и птиц в клетках — за то, что они глупые.
Она ненавидела пирожные с кремом и девчонок, которые боялись испачкаться.
Она ненавидела взрослых, задающих дурацкие вопросы.
Она любила только собак.
Больших лохматых собак. Сара мечтала о собаке, собственной собаке, которая принадлежала бы только ей.
36
Во время обеда за столом стояла гробовая тишина. Мама смотрела на папу, когда он отворачивался. А папа смотрел на маму, когда отворачивалась она. Юаким это заметил, и ему расхотелось есть.
— Что тебе сегодня сказал Фриц? — спросила наконец мама.
— Я не был у него, — ответил папа, продолжая жевать.
Мама отложила нож с вилкой и вышла из-за стола. Ушла в спальню и громко хлопнула дверью.
Юаким и папа старались не смотреть друг на Друга.
Наконец Юаким поднял глаза, но папа сделал вид, что не заметил этого.
Ночью Юаким проснулся, потому что ночные птицы кричали и царапали когтями дверь шкафа.
Он закрыл уши руками и закричал.
И тут же мама прибежала к нему. Она обняла его и старалась успокоить:
— Ну, ну, не бойся, — шептала она, уткнувшись носом ему в волосы. — Вот увидишь, все будет хорошо.
И птицы в
37
На другой день Юакиму было трудно сосредоточиться на уроке. От тяжелых мыслей ломило голову.
Ему понадобилось выйти. Он поднял руку, и учительница вопросительно посмотрела на него.
Вот тогда он и произнес то ужасное слово, от которого весь класс взорвался от смеха, ребята просто выли от удовольствия. Ничего более ужасного с Юакимом уже не могло случиться. Это было почище ночных птиц и убийцы в подвале.
— МАМА, — сказал он, — можно мне выйти?
Хохот грянул еще до того, как он закончил фразу.
— Мама! Мама! — кричали дети, перебивая друг друга. — Вы слышали, Юаким назвал учительницу мамой? Юаким влюблен в нее! Ха-ха-ха! Какая она ему мама!
Юакиму хотелось умереть, хотелось провалиться сквозь землю, хотелось стать таким сильным, чтобы вздуть весь класс, хотелось всем по очереди засунуть в глотку губку, которой вытирали доску.
Учительница тоже смеялась. Он видел ее белоснежные зубы. Какие мерзкие! А ведь раньше она казалась ему красивой.
Он вскочил и выбежал из класса. Даже далеко в коридоре он все еще слышал их смех и крики «Мама! Мама!»
Юаким бежал бегом до самого дома.
Больше он ни за что в жизни не пойдет в школу.
Мама — это вырвалось у него само собой!
Вот черт!
38
После конца уроков Юлия принесла ему его ранец. Он убежал, оставив в классе свои вещи.
Юаким был поражен, когда увидел ее.
Сперва он хотел сразу захлопнуть дверь — он думал, что она пришла, чтобы подразнить его.
— Вот твой ранец, — сказала Юлия и просунула ранец в щель двери.
Юаким молча взял ранец. Он не смел даже взглянуть на Юлию. Боялся, что она начнет смеяться.
— Ты не сказал ничего страшного, но это получилось смешно, — сказала Юлия.
— Сам знаю, — сердито буркнул Юаким.
— Но я уже больше не смеюсь, — сказала она.
И это была правда. Юлия не смеялась, Даже ни разу не хихикнула.
— Пока! — крикнула она и побежала вниз.
«Не такая уж она и противная», — подумал Юаким. Она не смеялась. И даже не наступила ему на йогу. Юаким ничего не мог понять. Юлия была не похожа сама на себя.