Ночные стрекозлы
Шрифт:
– Митрохинскому Диме – нет. Он хороший, ответственный человек и совершенно сумасшедший собачник, ты же видела его ротвейлера: холеный толстопопик с добрым нравом. Каков хозяин таков и пес.
– А он тоже, вызвался запросто так возиться с чужой собакой…
– У собачников существует нечто вроде взаимовыручки. Интересно, добралась наша Владислава до «Водолея»?
Тая взглянула на часы.
– Неа, нет еще. Господи, как представлю его в платье, да на каблуках, так не знаю, что делать, смеяться или плакать!
– Везет тебе, ты хоть представить можешь, а у меня фантазии не хватает.
– Надо
– Вряд ли он дастся.
– А мы его скрутим, заломаем и запечатлим!
Вскоре явился Дима. Увидев его, Лаврентий бурно обрадовался и принялся заглядывать ему за спину в поисках дорогого приятеля.
– У, ты, мой хороший, у ты, золотой! А Митрохи со мной нет, он дома, завтра пойдете вместе гулять, завтра, мой хороший!
Когда Дима вдоволь наобнимался с моим питомцем, я повела его на кухню показывать наше хозяйство. Хоть я и неоднократно говорила Тае, что у Димы есть жена и дети, если не ошибаюсь, двое, она все равно принялась кокетничать самым безобразным образом сразу, как только он переступил порог кухни. Ну, вот такой она неизлечимый человек. Благо, Дима был сильно занят тем, чтобы ничего не пропустить и запомнить все мои инструкции, поэтому на Тайкино поведение не обратил ровным счетом никакого внимания. Всё рассказав, объяснив и показав, я вручила Диме запасной комплект ключей и с почестями проводила к выходу.
До часу ночи маялись дурью, дожидаясь Владика.
– Что-то наша Прозерпина, то бишь, Владислава не торопится, – Тайка рухнула на диван и уставилась в потолок. – Понравилось, наверное, в клубе, веселится, небось, а мы его ждем, не спим, страдаем!
– А чего ради мы страдаем? Давай спать ложиться.
– А смысл? Припрется всё равно всех перебудит, Прозерпина, блин! Сен, скажи честно, ты волнуешься перед завтрашней операцией?
– Есть немного, а ты?
– А я волнуюсь о шкатулке, сдается мне, не успеем отыскать сокровище и разбогатеть, – печально вздохнула Тая.
– Чего ты вдруг в пессимизм впадаешь? Все идет по плану, где-нибудь шкатулка да всплывет. Не хочешь подвинуться? Я бы с удовольствием прилегла на диванчик.
Тая не хотела, но подвинулась. Когда мы уже и впрямь стали засыпать, наконец-то пожаловал Влад, и Таисия моментально проснулась. Не поленилась даже встать и пойти в прихожую.
– Привет, привет, – донесся ее голос, – что-то ты долго, мы прям заждались! Ой, а чего ты в брюках? Я думала в платье приедешь, потренируешься в образ входить.
Что ответил Влад, я не слышала, потому что неожиданно заснула.
Глава двадцать восьмая
Утром пришлось просыпаться в непозволительный для отпуска час – в половине седьмого, ибо нам требовался временной запас для превращения Влада в Прозерпину… то есть, тьфу, во Владиславу. И откуда Тайка только взяла это дурацкое имя? Привязалось теперь хуже репейника.
К нашему с Таиской обоюдному разочарованию привез Влад не расфуфыренное женское платье, а всего-навсего летний брючный костюм нежно сиреневого цвета в крошечный розовый цветочек. Состоял костюм из длинных брюк свободного кроя и блузки с рукавами, очень удачно прикрывающей и тыльную и фасадную нижнюю часть тела, а горло со всеми ненужными выступами маскировала лента, завязывающаяся в о-о-очень элегантный бант. Бюстгальтер с накладными грудями прилагался. Обувка тоже оказалась так себе – никаких семи сантиметровых шпилек не наблюдалось, только кремовые туфли лодочки (да какие там лодочки, целые катера!) на небольшом каблуке. Зато парик побил все рекорды роскошества: блондинистые кудри, чуть ниже лопаток. Мы с Тайкой чуть со смеху не скончались, когда примерили эти кудри на Владика.
– И чего вы ржете? – даже обиделся он. – Между прочим, мне сказали, что с этой одеждой лучше всего будут сочетаться именно светлые волосы.
Отсмеявшись, Тая взялась расправлять, разглаживать сиреневые брюки с блузоном.
– Странно, но это совсем не похоже на сценический костюм, хотя явно сшито на мужика, чтоб замаскировать его под женщину.
– А это и не сценический костюм, – желчно ответил Влад, – это одежда какого трансвестита, который сейчас временно и тайно ночует у них в гримерной! Я буду ходить в одежде трансвестита, подумать только! Кошмарный сон наяву!
О, тайных ночевок в гримерной «Водолея» мы с подругой тоже не избежали, когда находились в бегах. Очень даже неплохо проводили время, единственное неудобство – необходимость прятаться по утрам от уборщицы в громадном шкафу с костюмами.
– Не рыдай, – усмехнулась Тая, – это ненадолго и мы никому не скажем. Ты тщательно морду побрил?
– Да! – огрызнулся никак не желающий мириться со своим перерождением Владик.
– Молодец, идем теперь на кухоньку, я буду тебя красить, а Сенофонд приготовит на всех завтрак.
Включив лампу, Тая усадила Влада по центру кухни так, чтобы свет падал прямо на лицо товарища, и взялась за дело. Наблюдая краем глаза за захватывающим дух процессом, я взялась мастерить яичницу-гиганта с колбасякой, чтоб уж на всех, так на всех… Первым делом Тая щедро извозила несчастное лицо Влада тональным кремом, нанесла, так сказать, слой грунтовки. Отступила на пару шагов, полюбовалась результатом, кое-где добавила пару штрихов, дала впитаться и, как следует, напудрила.
– Боже, какое омерзительное ощущение… – поделился впечатлениями Влад.
– Молчать! Лицом не шевелить! – прикрикнул художественных дел мастер. – Сеныч, свари кофэ, плиз.
– Касательно «кофэ» в мире ситуация напряженная, мы забыли купить что-нибудь приличное, в наличии только то самое, отвратно-гудронное.
Тая ужаснулась, но своей просьбы не отменила. Ну, как пожелаете… И я поставила чайник. Текли минуты, поспевала гранд-яичница, велись активные штукатурно-малярные работы на физиономии моего коллеги по желтому перу, а у меня медленно, но верно возникало ощущение, что мы уезжаем в какое-то дальнее и отнюдь не очень увлекательное путешествие… Мне даже грустно стало. Все-таки в глубине души, ну где-то очень глубоко, теплилась дезертирская мысль о том, что в законном отпуске приличные люди должны отдыхать и развлекаться на полную катушку, а не тащиться в логово убийц и каких-то пресыщенных сексуальных извращенцев. Ох, беда-беда, огорче-е-ение…