Ночные тени (сборник)
Шрифт:
– Кто-нибудь видел, откуда он сорвался?
Несколько человек наперебой стали рассказывать:
– Из той кабины… Лез по тросу… Спрыгнуть хотел, что ли… Трос-то в мазуте, руки соскользнули… Высоко, сильно ударился… Убился… Молодой какой…
Антон скользнул взглядом по тросу и кабине, вновь обернулся к курсанту. Там врачи уже вкололи ему лекарство и внимательно щупали пульс. Один кивнул другому: «Давай носилки». В это время веки лежащего дрогнули. Мутными ещё и какими-то ошалелыми глазами он поглядел на людей, врачей, офицера… И вдруг вскочил, метнулся в проход к санитарной
Антон выбрался из толпы и тут же к нему подбежал Корнеев.
– Что тут у вас? – спросил озабочено.
– Курсантик один вон оттуда сверзился. Думали разбился – лежал неживой. А он дал стрекача. В самоволке, что ли, парень был? Или это шок такой? Ну ладно, главное – жив и, похоже, здоров…
– Удрал значит? Может, на свидание опаздывал? – они посмеялись.
– Ну всё, – сказал Антон решительно. – Хватит мне командовать, пора самому на верхотуру.
– А сможешь? – Корнеев удивился.
– Смогу, смогу, – успокоил его Антон. Ты же помнишь, я потомственный пожарный. Это у меня в крови.
Антон не стал признаваться, что ему просто очень хотелось – ведь впервые за много лет он оказался рядом с пожарными.
… Конец лестницы железно звякнул о кабинку, отошёл в сторону на полметра, снова ткнулся. Антон быстро проскочил последнее третье колено, ловко ухватился рукой о край кабины, не дав ей ускользнуть. И лишь тогда глянул: кто же здесь оказался в плену? Девушка… нет, молодая женщина. От страха на лице её сильнее проступили пигментные пятна. Беременная!
Ляшенко осторожно развернул кабину дверцей к лестнице, откинул щеколду, открыл, протянул руку. Женщина тут же схватила её с надеждой и благодарностью.
– Ну вот и всё, – сказал Антон. – Считайте, что мы уже внизу. Это будет просто приятная прогулка.
Она вымучено улыбнулась, а Антон незаметно перевёл дыхание: да, прогулочка предстоит ещё та! И уже через несколько секунд, поставив ногу на первую ступеньку лестницы, женщина резко вскрикнула и, кажется, на миг потеряла сознание. Антон знал, какое жуткое ощущение испытала она: показалось, что стремительно падает вниз. А всего-то – лестница чуть просела под тяжестью тела, а кабина, освободившись, слегка подскочила вверх. Он был готов к этому, крепко держал её и сразу же заговорил:
– Всё в порядке, мы не падаем. И не упадём. Просто лестница качается, это ничего. Не смотрите вниз, можете даже закрыть глаза. Я поведу вас, буду рядом до самой земли.
Однако женщина не двигалась, отрешённо постанывала, намертво вцепившись в верхнюю ступеньку. Тогда Антон взял её ногу за щиколотку, мягко, но непреклонно оторвал от перекладины, переставил ниже.
– Чувствуете, стоите? – спросил. И еле услышал: «Нет, не чувствую». – Это ничего. Стоите вы прочно, так что давайте вторую ногу опустим. Не бойтесь, я рядом…
На предпоследней ступеньке он предупредил женщину: «Сейчас земля». Она тут же обмякла, но он придержал и повёл, почти понёс её к машине «Скорой помощи». Не успел передать её врачам, как тут же подбежал старшина:
– Ось у той кабине с хлопчиком
– Может, лифт подкатим?
– Та не становится! – с отчаяньем выкрикнул старшина. – Вон те три товстых дерева не пускают!
– Хорошо, – сказал Ляшенко. – Я сам с ним попробую справиться.
Когда он поднялся по лестнице вверх, мальчика лет шести колотила мелкая дрожь, лицо перекошено, глаза заведены. Он вцепился в плечи матери, и женщина тоже не отпускала его, безмолвно глядя на капитана. Антон вошёл к ним в кабину. Тихонько погладил мальчика по спине, сделал знак женщине молчать.
– Я тебе, малыш, расскажу интересную историю, – стал он говорить, чувствуя, как под его поглаживающей ладонью маленькое тельце затихает. – Историю о том, как большая красная пожарная машина приехала на помощь маленькому котёнку. Однажды громадный злой пёс погнался за котёнком… А может он и не злой был и просто хотел поиграть. Но котёнку показалось, что страшная собака его сейчас съест. С перепугу он прыгнул на дерево и быстро-быстро полез вверх…
Антон осторожно положил руку мальчика себе на плечо, на погон, маленьким пальчиком провёл по звёздочке. И почувствовал, как рука доверчиво обхватила его. Продолжая рассказывать: «… и вот молодой пожарный Тоша в блестящей каске, с котёнком за пазухой опустился на землю, и его окружили люди, стали обнимать, говорить спасибо, а одна тётенька сказала: «Дайте мне этого бедненького котёночка, он теперь будет жить у меня!»… – Антон уже уверенно взял мальчика на руки, ловко пристегнул его страховым поясом к себе, сказал:
– Не смотри, малыш, вниз, закрой лучше глаза. И не бойся – я по этим лестницам сто раз лазил.
Эти слова скорее не для мальчика предназначались, а для его матери. Уже стоя на ступеньке, Антон постарался в несколько секунд охватить взглядом открывающуюся панораму. Вправо и влево уходил ряд кабин. Приблизительно половина их уже была пуста, но во многих ещё оставались люди. Вот и через одну мелькнули черноволосые головы. Он не успел вглядеться, потому что в это время мальчик вздрогнул и теснее прижался к нему. Но мелькнула мысль: «Узбеки? Нет, какие-то маленькие, как дети… Может, вьетнамцы?» В городе сейчас их стало много, причём если недавно это были в основном студенты, то теперь всё больше – торговцы. Но дальше Антон уже не мог об этом думать: инстинктивно отвечая на движение малыша, он сильнее прижал того к себе и осторожно пошёл вниз, что-то ласково приговаривая.
… Легкие сумерки стояли долго, Антон уже привык к ним. Но вдруг увидел уплывающую вбок свою огромную тень и спохватился: оказывается уже совсем стемнело и пожарные машины зажгли мощные прожекторы. Задул ночной ветер, заметно похолодало. Но и работы были уже почти завершены. Он сам только что, в который раз, прошёлся вдоль всей четырёхкилометровой линии канатки, мимо стоящих уже в бездействии красных машин, усталых ребят со штурмовыми лестницами у ног, редких групп зевак – и в мегафон кричал туда, вверх: «Кто ещё остался в кабинах? Есть в кабинах люди?»