Ночные желания
Шрифт:
— Знаю, маман, я не должна жаловаться на отсутствие красивой одежды, многие и этого не имеют.
Ей также не следует дурно думать о графе Хэвиленде, даже если его властные манеры ее и раздражали. Она благодарна за его великодушную помощь, которая вчера вечером была ей так необходима. Стараниями графа ее дела, кажется, пошли на лад.
Перспектива сменить профессию, став преподавателем в пансионе благородных девиц, очень привлекала ее. Это намного интереснее, чем быть на побегушках у вздорной престарелой хозяйки.
Все же Мадлен очень удивляло, что Хэвиленд отложил свои срочные дела для
— Признаться, маман, Хэвиленд произвел на меня глубокое впечатление. Разница между ним и бароном Эккерби огромна.
Хэвиленд был не только более знатен, но и всю жизнь самостоятельно зарабатывал на хлеб опасной профессией, несмотря на то что его происхождение и состояние позволяли ему этого не делать. Не было высокомерия и в его отношении к ней, вынужденной добывать средства к существованию. И хотя она не хотела быть ему ничем обязанной, все же это очень хорошо, что у нее теперь появится работа и ее брат Джерард не будет обременен содержанием незамужней сестры.
Мадлен захлестнула волна нежности при мысли о младшем брате. Женившись на своей возлюбленной, он обрел семейное счастье, и она не хотела быть ему помехой. Ее желание покровительствовать ему коренилось отчасти в том, что они росли без матери и большую часть года без отца, и кроме друг друга у них до сих пор никого не было.
Больше всего Мадлен сожалела, что их мать умерла так рано. И печаль эта удваивалась тем, что папа, желая заглушить боль утраты, всецело отдавался работе.
Родителей связывала крепкая любовь, и теперь Джерард тоже был на седьмом небе от счастья. Мадлен даже немного завидовала ему. Она всегда мечтала о любви, о муже, с которым будет наслаждаться семейными радостями и который подарит ей столь желанных детей.
В своих самых сокровенных мечтах девушка представляла себя страстно и романтично влюбленной. Но в жизни у нее никогда не было ухажеров. Увы, причина была в ее внешней непривлекательности и отсутствии приданого, что усугублялось затворническим образом жизни ее нанимательницы. Тем не менее ей все-таки удалось привлечь ненужное внимание похотливого соседа.
И все же она жаждала любви. Иногда так сильно, что это доходило до физической боли.
Но разве есть смысл зацикливаться на том, чего у нее нет? Мадлен сурово осадила себя, собирая волосы в простой узел. Да к тому же у нее сейчас были более важные заботы. Дворецкий Дэнверс-холла и его супруга, миссис Симпкин, были чрезвычайно добры к ней, но Мадлен чувствовала себя очень неуютно в аристократическом поместье в отсутствие его хозяев.
Она собиралась отправиться к графу Хэвиленду сразу же, как закончит утренний туалет. Вероятно, ее чемодан уже доставлен туда, и она сможет подобрать более подходящий наряд для собеседования с леди Дэнверс.
— Иначе она сочтет меня старой каргой, маман, а мне нужно произвести на нее благоприятное впечатление, если я хочу получить это место.
Мадлен нахмурилась, изучая свое отражение в овальном зеркальце. Она, впрочем, не обманывала себя: ее стремление быть более привлекательной имело и другие причины.
Ей хотелось произвести впечатление на графа Хэвиленда не меньше, чем на леди Дэнверс.
Что было совершенно бессмысленно. Мужчина его круга не мог иметь к ней романтического интереса, и ей не следовало питать каких-либо надежд.
Положа руку на сердце, Хэвиленд как раз из тех, в кого. Мадлен смогла бы влюбиться. Его доброта, остроумие, благородство восхищали ее настолько же» насколько приводили в трепет его потрясающие поцелуи. При мысли о том, что скоро она опять его увидит, Мадлен бросило в дрожь.
Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Конечно, при свете дня граф не покажется ей таким уж неотразимо чарующим, как в полутемной комнате гостиничного номера. Но даже если все повторится, теперь она привела свои чувства в порядок и призвала на помощь здравый смысл, чтобы не дать вновь вскружить себе голову.
В таком решительном настроении Мадлен наконец оставила зеркало и отправилась на поиски четы Симпкин.
— Все же я волнуюсь, — проворчал Фредди, усаживаясь завтракать рядом с Рейном. — Боюсь, ты недооцениваешь срочности моего дела. Осталось совсем мало времени на то, чтобы не дать мадам Совиль выдать меня отцу.
— Я вполне четко осознаю всю степень срочности, — ответил Рейн рассеянно, поскольку сейчас его внимание было поглощено изучением утренних газет.
Но похоже, Фредди это не убедило.
— Как же ты думаешь успеть до того, как она придет к отцу?
Рейн взглянул на своего нетерпеливого кузена. Чтобы немного успокоить Фредди, он решил посвятить его в детали плана, который начал складываться в его голове.
Хэвиленд отложил газету в сторону.
— Я собираюсь посетить одно из ее знаменитых суаре [2] , которые она устраивает в своем лондонском доме по вторникам.
2
Званый вечер (фр.).
— Но до вторника еще четыре дня!
— А крайний срок, который она тебе определила — среда. Обещаю, что к этому времени письма будут лежать у тебя на столе.
— И как ты это провернешь? — спросил Фредди, отправляя в рот кусок вареного всмятку яйца, а вслед за ним щедрую порцию копченой рыбы. Нависшая угроза катастрофы, видимо, никак не повлияла на его здоровый аппетит.
— Ты говорил, мадам Совиль держит корреспонденцию в шкатулке с драгоценностями?
— Да, в своей спальне.
— Значит, я обыщу ее спальню, пока она будет кем-нибудь занята.
— Не думаю, что тебе будет легко провальсировать сначала в ее будуар, а потом обратно незамеченным. Как именно ты планируешь это сделать?
— Давай оставим детали мне… — Рейн резко оборвал реплику, увидев в дверях столовой своего элегантного мажордома Брэмсли, а за его спиной — мисс Мадлен Эллис собственной персоной.
Ее появление вызвало в нем неожиданный прилив радости, но он быстро заглушил это чувство, раздумывая над тем, как много она могла услышать. Рейн поднялся в вежливом приветствии в то время, как Брэмсли объявил о ее прибытии.