Ночью, при луне...
Шрифт:
Вот если бы только ее сердце хотело Логана Дженсена, а не Мэтью. Но об этом было так же бесполезно думать, как говорить «вот если бы они нашли деньги».
Ей предстояла последняя ночь с Мэтью. Несколько украденных у судьбы часов, воспоминание о которых будет согревать ее до конца жизни. И она была намерена дорожить каждым моментом.
Только после полуночи гости начали расходиться по своим спальням. Едва войдя в свою комнату, Сара быстро сбросила одежду и надела на себя то, что больше всего хотелось надеть, – сорочку Мэтью, позаимствованную для Франклина,
Несколько минут спустя раздался тихий стук в дверь. Вошел Мэтью с небольшим букетом лаванды в руках. Он закрыл за собой и запер дверь, и Сара вышла из тени.
Он замер, увидев ее, и глаза его наполнились страстью и нежностью, так что у нее перехватило дыхание. Не отводя от нее взгляд, он подошел и остановился совсем близко.
– На тебе моя сорочка, – сказал он.
Она кивнула:
– Если помнишь, я обещала вернуть ее.
– Помню. Но думаю, что тебе следует оставить ее у себя. На мне она выглядит обычно, а на тебе… потрясающе. – Он протянул ей букет: – Это тебе.
Сара взяла цветы и поднесла их к носу, вдохнув нежный аромат.
– Спасибо. Это мои любимые.
– Отныне они и мои любимые тоже.
– Букеты в столовой и холле тоже великолепны.
– Я хотел, чтобы ты знала, что я думаю о тебе.
Снова вдохнув аромат цветов, она заметила среди них что-то блестящее. Протянув руку, она взяла этот предмет. Это была брошь. В виде великолепного цветка ириса из темно-фиолетовой эмали с изумрудно-зелеными листьями, окаймленными золотом.
– Она прекрасна, – прошептала Сара, прикасаясь пальцами к броши.
– Она принадлежала моей матери, – тихо сказал Мэтью. – Надеюсь, ты будешь ее носить и вспоминать обо мне.
– Спасибо, Мэтью. Я буду хранить ее как сокровище. У меня тоже есть для тебя подарок. – Она подошла к секретеру, положила цветы и брошь на полированную поверхность и взяла свиток веленевой бумаги, перевязанный лентой. Возвратившись к нему, она вручила это ему.
Он молча развязал ленту и развернул листы. На первом рисунке были изображены два растения, цветки которых в форме сердечка свисали с изогнутых стеблей.
– Страфф-уорды и тортлинджеры, – прочел он надпись, сделанную ее рукой. – Я почему-то был уверен, что они выглядят именно так.
Он взял второй рисунок и некоторое время молчал, переполненный эмоциями, увидев которые в его взгляде, она затаила дыхание.
– Ты… в образе Венеры. Это великолепно. Венера в очках. Спасибо.
– Пожалуйста.
Он аккуратно скатал и перевязал лентой рисунки, потом положил их на секретере рядом с цветами. Вернувшись к ней, он подхватил ее на руки и отнес на кровать, усадив на краешек матраса.
Не говоря ни слова, он опустился перед ней на колени и принялся расстегивать надетую на ней сорочку. Сняв ее, он попросил Сару лечь на спину.
Когда она сделала так, как он просил, он развел руками ее ноги и, приподняв бедра, положил их себе на плечи. Вся
Усталая, ослабевшая, она наблюдала, как он снимает с себя одежду. Потом он лег на нее сверху, и волшебство возобновилось. Она пыталась запомнить каждое прикосновение. Каждый взгляд. Каждое ощущение. Потому что знала, что больше такого с ней не произойдет.
…Когда она проснулась утром, его рядом не было.
Мэтью уже два часа был в дороге, направляясь в Лондон, когда вдруг остановил Аполло и, наклонившись вперед, потрепал мерина по шее. Небо, которое было сиреневым, когда он на рассвете покидал Лэнгстон-Мэнор, постепенно становилось бледно-голубым, и на нем то здесь, го там появились кучевые облака. Его гости начнут разъезжаться по домам только после полудня, но он не смог оставаться дольше. Он не выдержал бы прощания с Сарой на глазах у всех. Он хотел, чтобы она осталась в его памяти сияющей после того, как они занимались любовью.
Дорога впереди разветвлялась надвое, причем левое ответвление шло к юго-западу, в Лондон, а правое… не в Лондон.
Он довольно долго смотрел на эти дороги, и перед его мысленным взором проносились мириады картин, которые, как он был уверен, будут преследовать его до конца его дней.
Мэтью знал, что он должен делать. Он не мог повернуть назад. Но он понял, что, прежде чем ехать в Лондон, ему необходимо побывать сначала еще кое-где.
Глава 18
Сара стояла в своей спальне, уставившись на постель и погрузившись в воспоминания. Лакей только что унес последние вещи из ее багажа. Теперь оставалось ждать, когда все погрузят в экипажи. А потом она отправится домой. Назад к той жизни, к которой она так привыкла.
Пока не приехала сюда.
Пока безнадежно, безрассудно и глубоко не влюбилась в человека, которого не могла заполучить. Она с самого начала знала, что дело, вероятнее всего, обернется именно таким образом, хотя в груди ее все же тлел крошечный огонек надежды, что деньги найдутся. Что Мэтью не придется жениться на богатой наследнице. И что он сможет жениться на той, которую пожелает. И что этим человеком будет она.
Глупые, смешные мечты. Нельзя было основывать на них свои надежды. Она, конечно, понимала, что рискует многим. Но почему-то не предполагала, что когда разбивается сердце, это бывает так больно. Она не ожидала, что после этого остается такая зияющая, кровоточащая пустота в груди.
Подойдя к окну, она взглянула на цветники. Существуют ли на самом деле деньги, которые, как утверждал отец Мэтью, он где-то спрятал? Или эти слова были всего-навсего горячечным бредом измученного болью, умирающего человека?