Нога

Александр Унтила — новое имя в “Нашем современнике”. Спасатель 2-го класса аэромобильного отряда “Центроспас” с 2007 года, он до этого прошел суровую жизненную школу в войсках ВДВ. Награжден медалью “За отвагу”, медалями ордена “За заслуги перед Отечеством” 1-й и 2-й степени, “За воинскую доблесть” 1-й степени и “За разминирование”. Последняя — за личное активное участие в ликвидации обширных минных полей в братской Сербии после окончания там братоубийственной гражданской войны.

За два года и восемь месяцев боев и спецопераций в Чечне подразделение А. Унтила не потеряло ни одного солдата! Однако в расцвете своего воинского таланта он, как и тысячи других кадровых

“Пусть я снял погоны, но до конца жизни я должен блюсти свою честь… Бывших офицеров не бывает, и ты не вправе совершать недостойные для себя поступки” — так сформулирует свое кредо А. Унтила после увольнения в запас. Потом было участие в мирных спецоперациях МЧС, в том числе на Саяно-Шушенской ГЭС, в поисках останков легендарной полярной экспедиции Альбанова на Земле Франца-Иосифа — уже по собственной инициативе группы спасателей. И потянуло солдата к перу. Однажды он признался мне, что “пробует писать”. Я попросил его прислать что-нибудь прочесть. Один из “чеченских” рассказов с доброго согласия редакции я и выношу на суд читателей журнала.

…Открою “тайну” фамилии автора. Он — этнический финн. Его дед попал в советский плен во время “незнаменитой” советско-финской войны, не успел вернуться на родину, обрусел, а уже его сын, отец Александра, стал гражданином России, доблестным офицером-вертолетчиком, отличившимся в небе Афганистана. Сын пошел по стопам отца.

“Моя фамилия не склоняется!” — твердо говорит Александр. Он и сам не склоняется под ударами судьбы.

Михаил ЧВАНОВ

Третий сводный отряд специального назначения от 54-го отдельного разведполка ВДВ выходил на боевую задачу. Отряд отвечал за всю горно-лесную часть Веденского района до самой Грузии, и ранней весной 2001 года работы разведчикам хватало. Закопошились зимовавшие в селах под легальными документами боевики, разномастные воины ислама потихонечку поперли со стороны грузинской границы — кто на заранее оборудованные лесные базы, а кто просто — подкалымить, где придется. Набирал обороты очередной сезон затянувшейся войны, которую теперь приказано было именовать контртеррористической операцией. Офицеры в отряде быстро переименовали ее в контрацептическую, давно махнув рукой на стратегические цели и идеи и сведя насущные заботы к минимуму — сберечь солдат и, по возможности, собственное здоровье, без потерь дотянуть до конца очередной командировки.

Без потерь, правда, не обходилось. Мало того, что многодневные сидения в засадах и пешие прогулки по зимним чеченским горам в поисках окопавшегося или выдвигавшегося на очередной промысел “душья” никому не прибавляли жизненного тонуса. Из и без того немногочисленного списка личного состава желтыми зубами выгрызал свою долю гепатит, от дистиллированной воды из горных речек сыпались зубы. Содержимое сухих пайков, неизвестно по какому принципу, то цементировало наглухо содержимое желудков, то дружно подсаживало бойцов и командиров на жидкую струю. Обморожения, потертости, фурункулы считались личным недосмотром их обладателя, за такую напасть от начмеда можно было получить разве что пинок под зад в плане профилактики на будущее да временный титул дежурного чухана.

23:00, 03 марта 2001. Колонна пошла. Тихо, без света, почти на холостых. Три БТРа с личным составом на броне, “Урал” с боеприпасами и командно-штабная “шишига” [1] . Не болтать, не курить, наблюдать во все стороны. Головной БТР ведет колонну на ощупь — ни звезд, ни силуэтов гор на чуть бледном небе. Со всех сторон моросящая снегом непроглядная темень. Раскисшая ледяной глиной колея осталась слева, движение — по обочинам. На инженерную разведку времени нет, к рассвету надо быть под Элистанжами, встать, закрепиться, замаскироваться. Первая группа спецназа с ходу выдвигается и садится на засаду, остальные тихо налаживают временный быт передвижного командного пункта — с этой точки 14 дней отряду работать по окрестным горам. Не дай Бог засветиться на марше или при оборудовании временного лагеря — в лучшем случае затаятся, отойдут, и вся работа пойдет прахом. В худшем — понаблюдают, подтянутся и накроют. Хоть и малочисленный, отряд специального назначения — желанная добыча для любого полевого командира, и подставляться никому не хочется.

Две недели при минимуме тепла и пищи. Фонарями не пользоваться, костры не жечь, одежду сушить на себе. Сон — урывками. Две группы на засадах или в разведпоиске, одна в охранении. Позади остался базовый лагерь — более-менее обжитый “Шанхай” с нехитрым уютом, печками, самодельными банями и чахлым, вечно больным электричеством от дизель-генераторов.

02:20, 04 марта 2001. Подморозило, небо очистилось. Глиняная жижа схватилась коркой, хрусталем лопается под скатами крадущихся БТРов, глушит ровный тихий свист турбированных дизелей, демаскирует.

На посветлевшем своде проклюнулись ночные светила, обрисовались силуэты гор. Ориентироваться стало легче.

— Омич — Палычу:

— Связь.

— Две тройки.

Палыч — командир механизированной группы и зампотех отряда. Колонну ведет он. Капитан, 24 года, тянет уже третью командировку. У Палыча давно нет имени и фамилии, для офицеров — и воинского звания. По отчеству, ставшему позывным, к нему обращается даже командир отряда — грозный подполковник Шувалов, он же “Омич”.

Опытный, знающий, надежный и невозмутимый офицер, чемпион округа по боксу, внушал благоговейный уважительный ужас солдатам. Палыч мог днем и ночью провести колонну вне дорог в любом направлении. При полном отсутствии запчастей починить БТР. За два месяца из любого сопливого призывника, которого мама перед армией не научила умываться, подготовить хорошего механика-водителя или пулеметчика. Он не орал, не топал ногами, не раздавал зуботычины и практически не наказывал бойцов за их многочисленные “косяки”. Провинившемуся десантнику он смотрел в глаза и бросал одну только фразу, которая надолго делала несчастного посмешищем. Самой большой бедой для солдата было попасть к капитану на профилактическую беседу с глазу на глаз — общался с “преступником” Палыч в этом случае почти на равных, угощал чайком и сигаретами, но даже у самого отчаянного раздолбая в итоге долго шевелились от ужаса пеньки волос на голове, холодный пот тек за шиворот. Воин икал и пускал газы, трясся от стыда и осознания собственной ущербности.

Две тройки — значит, колонна стой. Метрах в сорока по курсу — две пары зеленых угольков. Палыч поднял “Вал” [2] , приник к ночному прицелу. Волки. Две матерых тени с горящими светодиодами глаз. Стоят, не уходят, не шевелятся. Капитан чуть повел стволом, потянул спуск. Тихонько чавкнул затвор, между передних лап первого зверя зеленоватым облачком взметнулся фонтанчик мерзлой земли. Второй волчара — видимо, помоложе или самка — резко присел, подогнув хвост между задних ляжек. Вожак невозмутимо потряс передними лапами, досадливо стряхивая стегнувшие по ним льдинки. Звери продолжили путь.

— Омич — Палычу.

— Да.

— Две пятерки.

Колонна пошла.

05:30, 04 марта 2001. Вышли на место. В галогеновом мерцании увязнувших в дымке звезд наметились очертания небольшой поляны с провалами старых капониров под технику. Когда-то, еще в первую кампанию, на этом месте стоял артиллерийский дивизион, стоял основательно и плотно. Вгрызшись в землю, обложившись мешками с песком и окутавшись паутиной колючей проволоки, дивизион контролировал гаубичным огнем добрую треть Веденского района. Поляна чуть возвышалась над рельефом, была замаскирована подлеском, имела хороший обзор.