Ноготок судьбы
Шрифт:
Я узнал нимфу, полуколонну, лавр. Никаких сомнений!
— У вас был камень? — спросил я Генделя.
— Да, я продал его в прошлом году.
— Чудесная вещь! Как она к вам попала?
— От Марка Делиона, финансиста, застрелившегося пять лет тому назад из-за одной светской дамы… госпожи… вы, вероятно, знаете… госпожи Сэр. [224]
Новелла «Господин Пижоно» из сборника «Валтасар» (Париж, 1889) и новеллы «Лесли Вуд» и «Записки сельского врача» из сборника «Перламутровый ларец» (Париж, 1892) печатаются по изд.: Франс А.Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2. М., 1958; новелла «Адриенна Бюке» (Париж, 1893) печатается по изд.: Франс А.Избранные рассказы. Л., 1959; новелла «Гемма» (1893) печатается по изд.: Франс А.Собр. соч. в 8-ми т. Т. 5. М., 1958.
224
…госпожи
АНРИ ДЕ РЕНЬЕ
(Полное имя Анри Франсуа Жозеф де Ренье; 1864–1936)
Смерть г-на де Нуатр и г-жи де Ферлэнд
Пурпур с кровью пышно распустившейся красной розы, казалось, струился за оконницей стеклянной двери. Лепестки трепетали, и шипы стебля царапали стекло. На дворе был сильный ветер, и под черным небом омрачались в саду взволнованные воды. Старые деревья качались со стоном; торсы стволов вытягивали ветви и поддерживали трепещущую листву. Дыханье ветра просачивалось сквозь дверные щели, и маркиз, сидя в большом кресле, локоть положив на мраморный стол, медленно курил. Дым от его трубки подымался прямо, пока, попав в струю сквозного ветра, не начинал кружиться, расплетая свои кольца в отдельные волокна. Маркиз прикрыл свои колени затканною цветами полою плаща. Сумерки не утишили урагана. Большая роза колебалась, с гневом шевеля своими шипами. Перед окнами носилась взад и вперед маленькая летучая мышь, блуждающая и ошеломленная.
«Для того, чтобы попасть в Окрию, — продолжал г-н д’Амеркер, — надо было взять одну из двух дорог. Морская, кратчайшая, мало привлекала меня. По другой надо было ехать шесть дней верхом. Я остановился нд ней. Меня уверили в сносности гостиниц, и на следующий день на рассвете я уже ехал по равнине. Высокие землисто-желтые холмы вздымались на горизонте; я быстро достиг их. Лошадь моя шла резво, и я опустил ей повода. Большая часть пути прошла без приключений. Ни одной встречи ни в пустых гостиницах, ни на пустынных дорогах. Я приближался, и утром шестого дня мне оставалось только пересечь конец леса. Местность показалась мне необыкновенно дикой. Обвал чудовищных скал громоздил там зазубренные хребты, вздымал косматые лошадиные груди и тянул уродливые лапы. Пятна на камнях подражали крапу на коже, лужи воды светились, как глаза, и бархат мхов был похож на шерсть разных мастей. Желтая почва была промыта водороинами и кое-где выгибалась каменистыми позвоночниками. Местами ключ — глухой и тихий. Красноватая хвоя сосен шерстила землю рыжим руном.
По выходе из леса, внизу, раскрывалась сухая равнина, покрытая буграми и кустарниками. Я остановился на мгновение, чтобы посмотреть на ее однообразное пространство, замкнутое скалистым гребнем, за которым находилась Окрия. Я уже был готов продолжать путь, когда услыхал сзади галоп, и всадник на темно-рыжей лошади нагнал меня и раскланялся. Охотничий костюм рыжей кожи преувеличивал его сложение — среднее, как и его рост. Темные его волосы кое-где светлели красно-бурым отливом, а остроконечная борода слегка рыжела. Солнце, стоявшее уже на закате, обливало его темно-красным светом, и цвет всей фигуры его вязался с охрой далей и с золотом окружающей листвы; он казался измученным долгой скачкой; мы спустились конь о конь по довольно крутой дороге.
Узнав, что я еду в Окрию, он, сам тоже направляясь туда, предложил мне провести меня кратчайшим путем. День погасал. Теперь мы следовали вдоль оголенных изгородей, ограждавших бесплодье каменистых полей. На одном перекрестке мы встретили стадо коз. Они щипали сухую траву. Бороды их торчали клином, под стук маленьких копыт болталось дряблое вымя. Посреди них выступал козел со скрученными рогами, непристойный, высокомерный и вонючий.
— Ну право же, у него вид старого сатира, [225] — сказал мне мой спутник с коротким, дребезжащим смехом. Он остановился и разглядывал животное, которое с любопытством смотрело на него.
225
Сатиры(греч. миф.) — лесные божества, демоны плодородия, спутники Диониса. В ранний период античности изображались полулюдьми, полукозлами, с заостренными, похожими на козьи, ушами и с козьим хвостом.
Солнце садилось. Бледно-золотой свет окрашивал предметы. Земля, которую мы попирали, была горклой и желчной, а сзади нас дикая гора высила свои громады исчервленной охры. Мой собеседник продолжал:
— Да, эта земля полна таинственности, и здесь происходят вещи поразительные; исчезнувшие породы возрождаются; доказательства уже почти в моих руках, и я подстерегаю лишь несомненность.
Он осторожно
— Видите вы след, — и он указал мне на стертый почти знак, — это след фавна. [226] У меня есть также указания на присутствие кентавра. [227] Я несколько ночей сидел в засаде, чтобы его застигнуть. Его не видно, но слышно, как он ржет. Должно быть, он молод, у него узкая грудь и еще неуклюжий зад. При луне он приходит глядеться в водоемы и больше не узнает себя. Он последний в своей породе, или, скорее, вновь ее начинает. Она была истреблена и гонима так же, как порода нимф и сатиров, ибо они существовали. Рассказывают, что пастухи некогда застигли одного спящего кентавра и привели его к проконсулу Сулле. [228] Переводчики спрашивали его на всех известных языках. Он отвечал лишь криком, похожим на блеянье и на ржанье. Его отпустили, ибо люди того времени еще немного знали истины, после померкшие. Но все, что существовало, может возродиться. Эта земля благоприятна для сказочных свершений. У сухой травы цвет руна; голос ключей лепечет двусмысленно; скалы эти похожи на недосозданных животных. Человек и зверь живут достаточно близко, чтобы между ними могло возникнуть кровосмесительство. Время разъяло формы, некогда сочетавшиеся. Человек уединился от всего, что его окружает, и замкнулся в свое бессильное одиночество. Думая совершенствовать себя, он пошел назад.
226
Фавн(римск. миф.) — бог лесов и полей, покровитель стад и пастухов.
227
Кентавры(греч. миф.) — полулюди, полулошади, спутники Диониса; традиция приписывала кентаврам дикий нрав. Вначале их изображали, присоединяя к фигуре человека заднюю часть туловища лошади; позднее — к туловищу и груди лошади прибавляли верхнюю часть человеческого туловища.
228
Сулла(138–78 до н. э.) — римский полководец, консул в 88 году. В 82 году стал диктатором и проводил массовые репрессии, в 79 году сложил с себя полномочия.
Боги меняли некогда облик по своему выбору и принимали тело своих страстей — орлов или быков! [229] Существа промежуточные вместе с богами разделили это свойство; оно дремлет в нас; наша похоть создает в нас внезапно возникающего сатира; почему же не воплощаемся мы в страсти, которые вздымают нас на дыбы! Надо стать тем, что мы есть; надо, чтобы природа восполнилась и вновь обрела утраченные состояния.
Мой спутник не переставал говорить с лихорадочным увлечением. Я с трудом следил за его речью, которую он продолжал, казалось, не обращая внимания на мое присутствие. Солнце между тем село, и по мере того, как сумрак сгущался, его необычайная фигура точно угасала мало-помалу; он терял рыжий блеск, которым свет этого заката напитал его одежду из темно-красной кожи, его бороду и волосы. Весь его внешний облик потемнел; потом и возбуждение его стихло вместе с переменой пейзажа. Скоро мы увидели мерцание воды в реке.
229
По греческой мифологии, Зевс явился Европе в образе быка.
Распространяемая ею влажность делала берега зелеными. Мост переступал ее своими арками. Ночь спускалась быстро. Мой спутник не говорил больше, и я видел рядом его черный облик, выступавший из окрестного мрака. Доехав до конца моста, булыжники которого гулко звенели под копытами, он круто остановился перед фонарем, висевшим на столбе. Глядя на него, я себя спрашивал, неужели этот человек, протягивающий мне руку, и есть мой недавний странный собеседник. Его лицо казалось мне иным, его темные волосы и борода больше не золотились; он вырисовывался стройный и изящный, и с вежливой улыбкой, расставаясь со мной, он сказал свое имя на случай, если во время моего пребывания в Окрии мне будет угодно его посетить, — Альберт де Нуатр».
Первым лицом, которое посетил в Окрии г-н д’Амеркер, вовсе не был г-н де Нуатр. Даже воспоминание о необычайном этом спутнике стерлось несколько в его душе; он не пытался его разыскать и прекрасно обошелся без встречи с ним. Он не видел его ни на прогулках, ни в тавернах, ни у куртизанок, которых он посещал часто, потому что доступ к ним открывается быстро для человека с именем, обладающего хорошими лошадьми, бельем и драгоценностями. Две из самых блестящих даже оспаривали его друг у друга с ожесточением. Одна была брюнетка и отбила его у другой, которая была белокурой, но та, в свою очередь, отняла его, хотя он предпочел бы удовлетворять их обеих по очереди, чем выбирать между ними.