Ноготок судьбы
Шрифт:
— Жеро? — спросил я. — Марселя Жеро, который служил в банке и носил такие красивые галстуки?
— Он самый, он всегда бывал у них в доме. Так как он был старый холостяк и приятный гость, он обедал у них каждый день. Он приносил омаров, паштеты и разные лакомства. Он был мил, любезен и молчалив. Бюке не мог обходиться без него, и мы брали его с собой в театр.
— Сколько ему было лет?
— Жеро? Не знаю. Между тридцатью и сорока… И вот однажды Ларош дал мне купон в ложу, и я, как обычно, зашел на улицу Гренель к своим друзьям Бюке. Я немного запоздал, и, когда пришел, стол был уже накрыт. Поль сильно проголодался,
— Друзья мои! — воскликнул я. — У меня есть ложа второго яруса во Французскую Комедию! Дают «Денизу»! [217]
— Ну, — сказал Бюке, — давайте скорее обедать и постараемся не пропустить первое действие.
Служанка подала обед. Адриенна казалась озабоченной, и было видно, что она еле сдерживает отвращение при каждой ложке супа. Бюке с шумом глотал вермишель, подбирая ее языком, когда она повисала у него на усах.
— Удивительный народ эти женщины! — вскричал он. — Представьте себе, Лабуле, Адриенна беспокоится из-за того, что Жеро не пришел сегодня обедать. Она бог знает что себе вообразила. Скажи ей, что это нелепо. Жеро могло что-нибудь помешать. У него свои дела. Он холостяк; он никому не обязан давать отчет в том, что делает. Меня, напротив, удивляет, что он проводит с нами почти все вечера. Это очень мило с его стороны. Будет только справедливо, если мы предоставим ему немного свободы. Я держусь правила: не беспокоиться о том, чем заняты мои друзья. Но женщины созданы иначе.
217
« Дениза» — драма Александра Дюма-сына (1824–1895).
Госпожа Бюке ответила изменившимся голосом:
— Я беспокоюсь, я боюсь, не случилось ли что-нибудь с господином Жеро.
Между тем Бюке торопил с обедом.
— Софи, — кричал он служанке, — подавайте мясо, салат! Софи, подайте сыр, кофе!
Я заметил, что госпожа Бюке ничего не ела.
— Ну, — сказал ей муж, — иди одеваться. Иди же, а то мы из-за тебя пропустим первое действие. Пьеса Дюма это не то, что оперетки, из которых достаточно ухватить одну-две арии. Это ряд логически вытекающих друг из друга событий, в котором ничего нельзя пропустить. Иди же, милочка. А мне нужно только надеть сюртук.
Она встала и медленно, словно машинально, прошла в свою комнату.
Мы с ее мужем пили кофе, покуривая сигареты.
— Все-таки жаль, — сказал Поль, — что этот славный Жеро не пришел сегодня. Он бы с удовольствием посмотрел «Денизу». Но Адриенна-то! Видел, как она волнуется из-за его отсутствия? Сколько я ни объяснял ей, что у этого чудесного малого могут быть дела, о которых он нам не говорит, — почем я знаю, может быть, любовные дела, — она никак этого не может понять. Дай мне сигарету.
В то мгновение, когда я протянул ему портсигар, из соседней комнаты раздался протяжный крик ужаса, а вслед за ним шум от падения чего-то тяжелого и мягкого.
— Адриенна! — вскричал Бюке.
И бросился в спальню. Я за ним. Мы увидели, что Адриенна лежит на полу, смертельно бледная, с закатившимися глазами. Не было заметно никаких симптомов эпилепсии или чего-либо подобного. Пены на губах не было. Конечности лежали свободно, без судорожного
— Вон там, — сказала она, показывая на зеркальный шкаф, — там я увидела его. Когда я застегивала корсаж, я увидела его в зеркале. Я обернулась, думая, что он стоит за мной. Но никого не было, тогда я поняла и упала.
Тем временем я смотрел, не ушиблась ли она как-нибудь при падении, но ничего не мог обнаружить. Бюке дал ей выпить мелиссовой воды с сахаром.
— Ну как, милая? — говорил он. — Тебе лучше? Что же ты там видела? Что ты говоришь?
Она опять побледнела.
— О, я увидела Марселя!
— Она видела Жеро! Странно! — воскликнул Бюке.
— Да, я видела его, — продолжала она серьезно. — Он смотрел на меня, не говоря ни слова, вот так.
И она сделала дико-растерянное лицо. Бюке вопросительно взглянул на меня.
— Не беспокойтесь, — ответил я, — это расстройство не серьезное; быть может, оно связано с состоянием желудка. Мы исследуем это в другое время. Сейчас не ст о ит этим заниматься. В больнице Шарите [218] я знал одну желудочную больную, которая видела кошек под всеми столами и стульями.
218
Шарите— основанная в 1602 году парижская больница для бедных.
Через несколько минут, когда госпожа Бюке совсем оправилась, ее муж вынул часы и сказал:
— Если вы думаете, Лабуле, что театр ей не повредит, то пора ехать. Я пошлю Софи за экипажем.
Адриенна быстро надела шляпу:
— Поль! Поль! Доктор! Знаете что: заедем по дороге к Жеро. Я волнуюсь, не могу сказать, до чего волнуюсь.
— Ты с ума сошла! — вскричал Бюке. — Что может, по-твоему, случиться с Жеро? Вчера мы его видели, он был совершенно здоров.
Она бросила на меня умоляющий взгляд, горящий блеск которого проник мне в сердце.
— Лабуле, друг мой, заедемте к господину Жеро, сейчас же! Хорошо?
Я обещал ей. Она так просила меня! Поль ворчал, ему хотелось посмотреть первое действие! Я сказал ему:
— Заедем все же к Жеро, это небольшой крюк.
Экипаж ждал нас. Я крикнул кучеру:
— Луврская улица, пять! И поезжайте быстрей.
Жеро жил в доме № 5 по Луврской улице, недалеко от банка, в маленькой квартирке из трех комнат, битком набитых галстуками. Галстуки были роскошью этого славного малого. Едва экипаж остановился у его дома, как Бюке выскочил из него и, просунув голову в привратницкую, спросил:
— Как поживает господин Жеро?
Привратница ответила:
— Господин Жеро вернулся в пять часов, взял письма и больше не выходил. Если хотите зайти к нему, так это по главной лестнице, пятый этаж, направо.
Но Бюке уже кричал у дверцы экипажа:
— Жеро дома! Теперь ты видишь, милочка, что нелепо было беспокоиться. Кучер, во Французскую Комедию!
Тогда Адриенна стремительно высунулась из кареты:
— Поль, заклинаю тебя, поднимись к нему. Посмотри, что с ним, это необходимо.