Номад
Шрифт:
Глава - 5
Глава - 5. Мир Бездны
Мои сбережения подходили к концу. Пару раз я занимал у Вики, чувствуя себя при этом полнейшим неудачником. Кстати, она довольно быстро простила меня за тот инцидент с телефонным звонком. Правда, мне пришлось приврать, что у меня умер лучший друг. В какой-то степени, так оно и было.
Я потерял Марка Гугению – свою героическую ипостась, источник вдохновения и идей. Его мир закрылся для меня, но я не мог позволить себе горевать слишком долго: сроки по сдаче книги наступали на пятки вместе с первыми осенними холодами.
Но были и хорошие новости. Я почти закончил рукопись.
Наблюдательный читатель сможет заметить, что первая половина написана вполне реалистично: дотошные описания места действия, чувства и мысли главного героя – все это заставляло поверить в то, что где-то подобные вещи действительно происходят. Поверить и содрогнуться. К несчастью, вторая часть лишена всей этой глубины, которую мне просто неоткуда было брать. Спустя две недели терзаний я взял себя в руки и скомпенсировал отсутствие идей бессмысленными, но эпичными батальными сценами. Немного подумав, я даже добавил короткую интрижку, ради которой мне пришлось «подрастить»Марка до семнадцати с половиной лет.
Вторая часть получилась пошлой, словно дешевое кино, и мне было стыдно за нее, но переписывать уже не было времени. Я был рад, что хотя бы не сдался и уложился в сроки.
Звонок из издательства и вовсе наградил меня верой в свой несгибаемый талант.
– Честно сказать, мы весьма удивлены, Ян Викторович, – произнес человек по имени Виталий Борисович. Его предшественник, с легкой руки даровавший мне шанс на счастье, так и остался для меня безымянным добродетелем, поскольку уволился на следующий же день после разговора со мной. – И как только мы проглядели вас раньше?
Я хотел было ответить: «Потому что это моя первая книга», но вовремя прикусил язык. Пусть сокрушаются.
– Рукопись будет издана? – пытаясь усмирить свой дрожащий голос, спросил я.
– Разумеется. Мы поставили вас в очередь, – по-деловому ответил Виталий Борисович.
«В очередь?» – с тревогой подумал я. Я с детства не переносил очереди на дух, особенно те, которые подразумевали под собой некую конкуренцию. Например, очередь к врачу, который работает только до обеда. Или очередь на прослушивание, когда известно, что роль получит только один человек. И вот ты стоишь и ненавидишь всех этих людей до и после тебя, а они точно также ненавидят тебя. А еще вот эта фраза: «Кто последний?! За вами буду!». Бр-р-р, просто ножом по сердцу.
И хотя в данном случае вопрос об издании моей книги был скорее вопросом времени, сама идея о том, что придется отстоять в очереди за счастьем, оставляла неприятный осадок.
– И когда меня издадут? Хотя бы примерно? – спокойно спросил я, но в голосе так и сквозила обида.
– Так, – произнес собеседник и замолчал на неопределенное время. – Примерно… э-э-э… Примерно весной.
Супер. Просто прекрасно, лучше и быть не может. И на что мне жить все это время?
Должно быть, Виталий Борисович расценил мое обиженное молчание, как вопрос.
– Могу предложить вам вот что, – сказал он. – Пишите новую книгу. Получите аванс и бонусы от издательства, а весной, глядишь, и роялти с продаж подоспеют. Как вам идея?
Конечно, я мог бы отказаться, потребовать издания книги вне очереди, раз уж я такой классный. Но понимал, что мне просто чертовски повезло, и лучше уж помалкивать, чтобы не спугнуть удачу.
– Идея отличная. Меня все устраивает, – ответил я в трубку.
– Вот и ладушки, – ответил Виталий Борисович, словно говорил не с писателем, а со своим внучатым племянником-годовасиком. – Ждите звонка.
Он повесил трубку. Я поймал в зеркале свое отражение, сгорбленное напряженным телефонным звонком, и на ум мне пришло определение «Писатель хренов». По-моему, оно невероятно точно описывало меня настоящего.
– Вот тебе и ладушки, – разочарованно сказал я самому себе. На душе было паршиво.
***
Первое октября принесло с собой первые настоящие холода. Только что я отнес свою рукопись в издательство и получил за нее остаток аванса. Тридцать тысяч рублей. Можно было и порадоваться, если бы я не был столь морально измотан. Я потратил на «Оккупантов» все душевные силы, и теперь мое истощенное творческое депо требовало скорейшего восстановления. Именно поэтому я пошел на свое проверенное место силы – старую железную дорогу.
Она скрывалась за гаражами, засыпанными мокрыми осенними листьями, схваченными первым морозцем. Я перешагнул через рельсы, по которым уже много лет не ходили поезда, и пошел вперед, стараясь ступать исключительно на шпалы. Приходилось идти либо слишком быстро, либо делая неестественно большие шаги, и такой темп мне быстро надоел. Тогда я просто уселся на железки и закурил.
«Последняя», – в который раз я сказал я себе.
Нужно было начинать новую книгу, а я не брался за НОМАД с момента гибели Марка. Захочу ли я вновь пережить этот потусторонний страх? Бегство, разборки с «авторитетами», смертельные болезни? В чьем теле я окажусь в очередном мире? Может быть, в теле женщины?
Я выпустил в ясное небо поток дымного воздуха и огляделся по сторонам. Вот старая водонапорная башня, вот домик сторожа, который круглые сутки смотрит телевизор. Я хорошо знаю это место. Хорошо знаю этот мир.
Я знаю, что, сколько ни сиди на рельсах, поезд не пойдет, потому что железная дорога не функционирует уже много лет. А новая реальность – это каждый раз выход из зоны комфорта, и хотя модные журналы и книги по психологии говорят, что это полезно, все мы чертовски не любим ее покидать.
Почти докурив, я вдруг заметил, что заросший травой железнодорожный светофор горит красным. Это было столь же неожиданно, как если бы из-за поворота прямо на меня выехал поезд. Я кинул непонимающий взгляд на будку сторожа, потом еще раз на светофор. Он, паразит, все так же горел, хоть я и был уверен, что раньше не замечал за ним каких-либо признаков жизни. Мне стало не по себе, совсем не по себе. Я прислушался, но услышал лишь, как в нескольких кварталах отсюда заколачивают сваи. Поезд не приближался, но светофор горел.