Номер с ванной
Шрифт:
— Я принимаю во внимание только один ключ. От «восемна-дцатки», который был у Мирки. У меня нет оснований ей не доверять. Она сказала, что, когда около полуночи зашла в нашу комнату, кто-то был в соседней. Как он мог туда забраться? Только через балкон.
— Рассуждаете вы правильно, пан доктор, и даже очень логично, только вот опыта вам не хватает. Так называемая криминалистика, дорогой приятель, — это нескончаемый, кропотливый труд, нередко приходится, точно Золушке, перекопать целую кучу мусора, прежде чем повезет отыскать одно-единственное зернышко. А потом вдобавок окажется, что оно пустое. И весь труд насмарку. Как, скажем, вчерашняя возня с лестницей или ваше сегодняшнее турне по балконам. Беда в том, что пан Кавалир — давайте уж назовем второго мужчину с террасы
— Простите, но я не совсем понял насчет тягания за ноги.
— Это обычный способ убийства в ванне. Ничего оригинального. Масса удобств. Для убийцы, естественно. Вы застаете жертву врасплох, она не в состоянии защищаться, следов насилия на теле почти не остается, потому что потом можно схватить ее за волосы. Кстати, вырванные волосы мы в ванне все-таки нашли. Нашу версию подтверждают положение, в котором нашли Гайскую, и открытый кран холодной воды. Словом, вы должны признать, что это убийство мог совершить не каждый. Полное отсутствие на теле убитой следов насилия свидетельствует о неожиданности. А это прямо-таки диктует первое умозаключение. Убитая знала своего убийцу, к тому же настолько близко, что не постеснялась остаться в ванне. Так что вряд ли это был зять ее любовника, пан Кавалир. Впрочем, у него такое же твердое алиби, как и у вас. В половине двенадцатого он отыскивает своего родича у стойки бара, они вдвоем идут на террасу, где в сердечной, дружеской обстановке коротко обмениваются мнениями, потом он возвращается в кафе и примерно в 23.45 оказывается у конторки дежурного, где его должна ожидать сестра. Но ее нигде не видно, и он ждет ее там. Однако недолго. С пруда возвращается доктор Баудыш. Он хочет пройти мимо зятя, но зять не позволяет ему этого сделать. Они вместе идут в туалет. А теперь обратите внимание, пан Кабеш. Вскоре после того, как барышня Крамперова заходит в отель и отправляется по ее словам, к себе в комнату за платочком, возле конторки является Власта Баудышова.
— Откуда? — Я не знал, что Петр Кавалир через кафе вернулся в вестибюль. А ведь это полностью перечеркивало мою версию относительно его путешествия по балконам, а значит, Разгадка убийства Алисы Гайской теперь оборачивалась явственной угрозой для Мирки.
— Откуда? — Капитан Адам выдержал эффектную паузу и спокойно проговорил: — Из телефонной кабины, где она понапрасну ожидала, пока Гайская поднимет трубку. Дежурный безуспешно пытался соединить ее с «девятнадцаткой»… За эту услугу он получил десять крон, так что он запомнил эту даму. Простим ему, что он не приметил как она позднее через главный вход ушла с двумя мужчинами на террасу, где все трое продолжили разговор на высоких тонах, но уже без кулаков, почти до четверти первого. Этот «пикник» на террасе подтверждает, к примеру, один из официантов, у которого пан Кавалир пытался купить сигареты. Но неудачно: тот посоветовал ему сходить к дежурному или в кафе.
— Верно, — подтвердил я. — Я видел, как он покупал их у бара.
— Прекрасно. Это еще раз свидетельствует о вашей наблюдательности.
— Так что алиби… — медленно проговорил я.
— …не имеет только ваша невеста. Разумеется, из тех, кто находится под подозрением. Исключить ее никак не могу. Примерно с 23.45 до 23.55 она была вблизи от места преступления. Если хотите — убийства… Такое вот невезение, верно? Давайте заканчивать, доктор. Лестницу вы не переносили. Ладно. Тогда объясните мне, будьте так добры, цель ваших альпинистских упражнений. Зачем вы этим занялись?
— Хотел доказать, что это возможно.
— Себе?
— Простите, не понял…
— Вы хотели это доказать себе? Вам очень хотелось, чтобы это так и было… Ведь барышня Крамперова рассказала вам о таинственном посетителе соседнего номера, который еще находился там без двадцати двенадцать ночи, когда она пришла за платочком.
— И вы из-за этого дурацкого платочка считаете…
— Ничего я не считаю. Могу только предполагать. А надо доказать. С помощью фактов, пан Кабеш. Таких, к примеру, как отпечатки пальцев. Банально, не правда ли? На ванне есть отпечатки троих: доктора Баудыша, Алисы Гайской и Мирославы Крамперовой.
— А моих нет?
— Ваши — только на умывальнике.
— Но ведь это еще ничего не доказывает. В обед Мирка купалась, так что там и должны быть ее отпечатки.
— Но ведь никаких других там нет.
— Убийцы обычно работают в перчатках.
— Профессионалы, конечно. Или те, кто готовится к убийству заранее. А если это случается внезапно, после какого-то спор или скандала? В аффекте… Разумеется, лучшая улика — это своевременное и чистосердечное признание убийцы, кстати, любой суд принимает это как смягчающее вину обстоятельство. Напротив, отрицание вины, попытка направить следствие на ложный путь, свалить вину на непричастных к этому людей — все это отягчающие обстоятельства…
Я стиснул зубы — ничего другого мне и не оставалось. Держать язык за зубами и утешаться, что меня лично это не касается. Кроме записочки, которую Алиса написала Мирке, я не знал ровно ничего. Однако мне очень хотелось доказать невиновность Мирки. Между тем капитану, уже как видно, уже хорошо известно о прошлом Алисы и Мирки. Выяснить это было нетрудно. Сведения об Алисе он получил от Петра и Власты, в там уже рукой подать и до Мирки. Поэтому, уже только из упрямства, я произнес:
— Платочек — это понятно. Слишком простое алиби… Но все равно у вас нет мотива.
— Нет, — возразил капитан, — мотив есть. Поэтому не имеет значения алиби Богачковых, например, или других возможных преступников. Если взять Богачковых, то они познакомились с Алисой Гайской только вечером, а вот ваша невеста, — он сделал отчетливое ударение на этом слове, — ваша невеста, пан доктор, знала ее задолго до вчерашнего представления на балконе. Они были хорошо знакомы. Гайска и Крамперова. Вы этого не знали?
Мне оставалось только одно: прикидываться дураком.
— Знакомы?
— Вы, наверное, и сами не догадываетесь, что оказались для нас самым полезным сотрудником. Так вот, хочу вас убедить и дальше нам содействовать, поэтому кое-что вам покажу. Вообще-то не положено, но… Дело мы вот-вот закроем, так что посмотрите!
Он полез во внутренний карман и подал мне вчетверо сложенный листок бумаги. Записка.
— Содержание особой роли не играет. Посмотрите на почерк.
Почерк я узнал сразу. Типично женский, неуверенный, на первый взгляд точно такой же, каким были написаны несколько слов на подгоревшем клочке бумаги, лежавшем у меня в кошельке. Хотя в записке не было ни обращения, ни подписи, я прекрасно понял, кто писал и кому. В записке говорилось:
«Я попала сюда совершенно случайно, честное слово. С легавыми уже давно не имела дела, так что можешь не бояться. С мужичком, с которым я приехала, мы хотим пожениться, так что ты, пожалуйста, не суйся. А если бы ты решила меня все-таки заложить, мне пришлось бы в ответ капнуть про тебя твоему старику. Надеюсь, этого не случится».
Я взглянул на капитана.
— Узнаете почерк?
Я машинально кивнул. И тут же испугался, но было уже поздно.
— По-вашему, это написала Мирка Алисе?