Номер с видом на труп
Шрифт:
Я был зол на Любку до такой степени, что сам готов был ее убить. Ничего, как только доберусь до нее, я ее выведу на чистую воду. С этими мыслями я выпрыгнул из автомобиля, когда двадцать минут спустя машина остановилась у отеля, попрощался с Азизом и его дружками и, держа под мышкой пенал с копией Кинжала Пророка, отправился в отель.
Войдя во двор, услышал гремевшую в нем музыку. Было темно, и я издали увидел прямоугольник освещенного ярким светом павильона, где все те же вчерашние аниматоры проводили конкурс, на сей раз кулинарный. Я шел
И я увидел девушку. Она находилась в центре павильона и являлась одной из пяти участниц кулинарного конкурса, стоявших каждая за отдельным четырехугольным столиком, на которых располагались тарелки со всевозможными овощами, шинковочные доски, приправы и прочие кулинарные прибамбасы, необходимые, как я понял, в данном конкурсе для приготовления салатов. Вокруг стояла публика, и каждая часть из нее, болея за своего фаворита, выкрикивала его имя. Подбадривали конкурсантов и аниматоры – требовали пошевеливаться, времени до окончания конкурса оставались считаные минуты.
Я ускорил шаг, обошел бассейн, и когда уже почти приблизился к беседке, в ней вдруг, как и в прошлый раз, два дня назад, погас свет – очевидно, как и тогда напряжение не выдержало перегрузки, отчего выбило пробки. Мгновенно стихли звуки музыки, замолкла и толпа, оборвав на полуслове крики поддержки, и наступила гробовая тишина, в которой слышны были только звуки, издаваемые кузнечиками, сверчками и цикадами.
Я остановился, опасаясь двигаться дальше, чтобы не наткнуться на что-нибудь в кромешной темноте. Наконец глаза более-менее адаптировались к мраку, и я двинулся было дальше, но в этот момент вдруг вновь вспыхнул свет и осветил все пространство вокруг.
То, что я увидел, заставило меня опять резко остановиться и вытаращить глаза. В расстановке фигур конкурсанток до выключения света и после его включения произошли кое-какие изменения. Четыре девушки стояли все так же с ножами в руках, в том же положении готовки салатов, в каком застало их отключение света, а вот Любаня лежала, навалившись грудью на стол, а из ее спины торчал столовый нож, похоже, тот самый, которым она всего пару минут назад довольно ловко управлялась, нарезая салат. Из раны уже успела вылиться приличная порция крови, которая растеклась по столу и окрасила в темно-красный цвет лежавшую на столе нашинкованную капусту и морковь.
Это было первым, что мне бросилось в глаза. Второе, что я увидел, это стоящего в дальнем конце павильона справа у электрощита Амана. Он как раз, включив свет, захлопнул электрощит и двинулся к центру павильона. А там происходило следующее. Толпа, увидев лежащую на столе Любаню с ножом в спине, в ужасе отпрянула от нее, а потом, наоборот, плотным кольцом обступила девушку. Среди находившихся в толпе я заметил и членов своей компании – Наталью, ее сына
Я очухался первым. Поскольку толпа бездействовала, следовало что-либо предпринять. Возможно, Любане еще можно было чем-то помочь. Бросив футляр с кинжалом на лежак, стоявший у бассейна, я в три прыжка обогнул оставшуюся часть бассейна, перемахнул через перила павильона и, растолкав толпу, приблизился к Любане. Обхватив сзади девушку за шею, ладонью я нащупал у горла артерию и придавил ее. Увы, помочь Любане было уже ничем нельзя – сердце девушки не билось.
Глава 13
Допрос
Через пару минут прибежал дежуривший в «Коралл Бич» полицейский. Он растолкал окружившую место трагедии толпу, оттеснил ее от трупа Любани и всем приказал разойтись по своим номерам. Большинство отдыхающих подчинилось требованию полицейского, остальные разбрелись по территории отеля, обсуждать происшедшее.
Я особо не стал ни с кем разговаривать из нашей компании, так перекинулся несколькими фразами с Максимом, Мариной и Ксенией и пошел в свой номер – необходимо было осмыслить произошедшее.
А через час приехал Абдумалик Фаттах Мансур. Он с ходу стал проводить допросы-опросы и начал именно с меня. Наверняка в его глазах я был самым ценным кадром, в компании русскоязычных туристов, своеобразным проводником, медиумом между русскими и полицией и к тому же имеющим хоть какое-то отношение к сыску, а следовательно, близким ему по духу человеком. Потому я не удивился, что Абдумалик Фаттах Мансур решил поговорить со мной первым, причем для разговора не вызвал меня к себе в кабинет как в прошлый раз, а пришел лично в мой номер. Видать, выказывает особое доверие. Что же послушаем, что он скажет.
Постучавшись, Абдумалик Фаттах Мансур приоткрыл дверь, попросил своим мягким голосом разрешения войти, и когда я сказал: «Прошу, пожалуйста, входите», ступил в номер.
Он был одет во всю ту же светлую полицейскую форму с черной повязкой на рукаве, на которой было написано «Tourist Police», все так же улыбчив и приветлив.
– Добрый вечер, господин Гладышев, – произнес он, несмотря на свою некую грузность, довольно мягко, как-то по-кошачьи ступая по комнате.
Я поднялся навстречу полицейскому, пожал протянутую руку.
– Добрый вечер, Абдумалик Фаттах Мансур!
Полноватый мужичок был невысокого роста, он едва доходил мне до плеча, и смотрел снизу вверх своими большими глазами. Я тоже не люблю, когда кто-то возвышается надо мной, и я оказываюсь по отношению к нему в более невыгодном – приниженном положении, хотя редко бываю в таком положении, поскольку высок ростом – за метр восемьдесят, и все мои собеседники в основном оказываются либо ниже меня, либо наравне со мной и очень редко выше. Абдумалик Фаттах Мансур тоже чувствовал дискомфорт в разговоре со мной, а потому поспешил сесть. Он расположился на стуле у трюмо, я же уселся в кресло.