Номинар

С. Винсель

Я потерял нить разговора Мойры со мной из прошлого: движущаяся тень прямо за её спиной отвлекла меня. Плотный смог перетекал из одной формы в другую, пытаясь уплотниться и обрести чёткость. Тень – или смог – аккуратно касалась её плеча.

Завороженный невиданным прежде явлением, я не заметил движение Мойры мне навстречу и едва успел сделать шаг в сторону – мы не столкнулись, но соприкоснулись плечами. Мойра обернулась, кажется, на мгновение она увидела меня, но тут же забыла. В момент нашего соприкосновения по воздуху прошла рябь,

но ничего видимое глазу не изменилось. Густая тень последовала за ней, не касаясь крыши. Я попытался ухватить её, но она дымкой просочилась сквозь пальцы. На короткий миг я выпал в иную реальность, в ней стоял день и вместо миллионов голосов гигаполиса звучал один. Безмятежный, успокаивающий. На затылке тени предупреждающе вспыхнули два красных огонька, похожие на глаза.

– Ты меня видишь… – задала ли вопрос тень – неясно, но она быстро потеряла ко мне всякий интерес.

Это не было интегрированным нейровирусом в привычном понимании. Точнее, нейровирусы, созданные тьюрингами, могут выглядеть как угодно или же не иметь чёткой формы вовсе, но именно этот отличался от всех виденных мною прежде. Элиен любил хвастаться своими достижениями, и одно из них – коллекция пойманных нейровирусов, а она у него была весьма внушительной.

Уничтожить нейровирус, мягко говоря, проблематично, куда проще его заточить в ловушку. Но дотронувшись до сгустка вредоносного образа, я не обнаружил в нём отпечатка её создателя или записанного сценария.

Я вновь обратился к вирусу, но он продолжил меня игнорировать, хотя моё присутствие не осталось незамеченным.

Мойра села на парапет рядом со мной-из-воспоминаний – трёхмерная тень, точно часовой, заняла свою позицию позади неё. В ту ночь мы долго сидели на прохладном бетоне, свесив ноги над водой и разговаривая обо всём, только не о моих потерях, проложивших дорогу к крыше портового склада. До боли приятные воспоминания.

Оставив тщетные попытки позвать вирус, я попытался ухватить его или хотя бы коснуться.

– Что ты? – не успел толком спросить, а тень уже материализовалась рядом со мной.

– Что… тебе… надо… – Слова тени не были озвучены голосом, скорее, представляли неумело переданные образы. Вирусу, или чем оно было, не хватало навыков выражаться по-человечески.

От его речи моментально заболела голова.

– Покинь сознание девушки. – И немного помедлив, добавил: – Пожалуйста.

У меня не было ни единого предположения, каким образом возможно от него избавиться.

– Нет…

Вирус вытолкнул меня из разума Мойры легко и непринуждённо. Я очутился в полумраке в наших апартаментах, сидящим на деревянном паркете перед диваном. Сердце бешено колотилось. Пришлось заново подключиться к сознанию Мойры уже без её помощи.

Из тьмы на свет я вытащил себя сам. И это сработало. Я вновь оказался на крыше склада под ночным небом.

– Как… – Антропоморфная тень замерла. – Что тебе нужно…

Я не отважился приблизиться к вирусу: мне с большим трудом удалось вернуться в сознание своей девушки.

– Мне нужно, чтобы ты покинуло её сознание.

– Нет…

– Почему?

Я возненавидел собственную бестолковость. Элиен не стал бы упрашивать плод чужого воображения, а мне приходилось вести едва ли не бессмысленный диалог.

Тень приблизилась к Мойре, безмятежно сидящей на парапете и шутливо болтающей с воспоминанием обо мне, затем отступила и встала за спиной моего образа. Никто не заметил фигуру, сотканную из дымящейся тьмы, и никто не обратил внимания, когда она нагнулась заглянуть прямо в моё лицо – точнее, лицо образа, каким его запомнила Мойра.

– Это ты… – вопрос или утверждение, прозвучал прямо в голове.

– Это я, – тупо повторил очевидное и вмиг опомнился: – Какова твоя цель? Я сделаю что угодно, если покинешь её разум.

Сделка – вот мой единственный шанс, при условии, что вирус хоть немного самостоятелен или в его сценарии есть брешь.

– Свобода…

– Согласен, – выпалил без раздумий.

Чем дольше мы общались, тем тяжелее было сконцентрироваться на пребывании в чужом разуме. Огни погрузочных кранов начали вызывать мигрень, а крики чаек вторили зарождающейся пульсации в висках.

– Зачем я тебе…

За несколько шагов тень приблизилась ко мне вплотную. Безликое пятно с горящими углями вместо глаз уставилось на меня: оно принялось меня изучать.

Я не позволил себе шелохнуться, пока вирус не отошёл обратно к краю крыши.

– Уходи…

– Тебе же нужна свобода, так? – Мысли судорожно перебивали друг друга, пока не нашлась та – единственно нужная: – Разве здесь ты свободно? Пойдём со мной, и я её тебе обещаю.

Тень покачнулась, будто её толкнул плечом невидимый прохожий.

– Нужно умереть за мою свободу…

– Хорошо!

На сей раз я не заметил перемещения вируса. Когда плотный сгусток тени очутился прямо передо мной, я инстинктивно отступил.

– Ты врёшь… – Было вновь не совсем ясно: вопрос это или утверждение. – Я буду ждать её неисправности…

От его слов внутри живота что-то неприятно сжалось, но я не сдался.

– Сколько тебе придётся ждать?

Тень замерла, обдумывая вопрос.

– Я подожду…

– Если ты уйдёшь со мной, то обещаю, тебе нисколько не придётся ждать. Ты же хочешь свободы?

– Свободы… – Это слово давалось вирусу проще всего. Всё его естество составляло мешанину из множества обрывочных эмоций. Соприкосновение с его сознанием было равнозначно погружению в хаотичные образы тьюринга-новичка или больного шизофренией.

– Тогда я тебе её дам! – пообещал я, уже полный решимости.

Вирус дотронулся до меня, и я уверен, что ощутил его прикосновение в реальном мире.

– Нужно умереть…

– Я понял.

Упрямый вирус задумался и подошёл к Мойре.

– Нет… Не верю…