Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

Субетто Александр Иванович

Седьмой период – синтез и начало решения проблемы. «К сожалению, – замечает В.Н. Ягодинский, – опыты самих авторов не описываются, хотя говорится, что в первый период, которому должна быть посвящена эта книга, этих опытов было 2300, а всего с октября 1922 года их было около 8000. Но подчеркивается – и эту мысль Чижевский излагает от первого лица – “основной тезис, что факт непосредственной передачи мысли на расстояние в природе существует, считаю научно и экспериментально доказанным”» [261] .

Фактически научная гипотеза о передаче мыслей на расстоянии сопряжена с работой клеток как радиопередающих устройств, которые присутствуют в исследованиях Чижевского. Они резонируют с ноосферным высказыванием Н.К. Рериха: «Предполагается,

что мысль, посланная из определенного места, будет принята также в определенном месте, где ее ожидают, но, подобно радиоволнам, эти же мысли-образы будут восприняты подходящими приемниками и во множестве других мест. Это простое соображение еще раз напоминает нам, как велика ответственность человека за мысль и в каком контексте может находиться эта мысленная нервная энергия и с космическими явлениями величайшего масштаба » [262] (курсив мой. – С.А.).

Монография В.И. Вернадского «Научная мысль как планетное явление», которая подчеркивает ответственность человеческой мысли, ее планетарную преобразующую силу, включает в т.ч. и идею о культурных, психических энергиях, влияющих на процессы в биосфере.

В.П. Казначеев со своими учениками, в частности – с Л.П. Михайловой, начиная с экспериментальных исследований в 1970-х гг., доказал существование дистантной формы передачи информации между клетками, показал, что существует сложная форма реализации передачи мыслей на расстоянии между людьми на основе концепции живого пространства, «пространства Козырева» («зеркал Козырева») [263] и гипотезы участия торсионных полей во взаимодействиях клеточных культур [264] .

Здесь важно подчеркнуть, что у истоков этого направления отечественной научной мысли, имеющего ноосферно-ориентированный характер, стоит наряду с фигурами В.И. Вернадского, В.М. Бехтерева, Н.К. Рериха, В.Л. Дурова и гений А.Л. Чижевского. Работа в лаборатории дала Чижевскому счастье большой дружбы с В.Л. Дуровым до конца его жизни. «Между мной и Владимиром Леонидовичем с первых же дней установилась большая человеческая дружба, которая не прекращалась до последних дней его жизни. Он с изумительным вниманием относился к моим словам и работам, и я глубоко ценил его расположение и внимание. Можно сказать, что мы поистине были большими и искренними друзьями» [265] .

Работы Чижевского по аэроионизации и электробиологии тем временем получили резонанс за рубежом. «Имея много свободного времени, зарабатывая не только в Лаборатории зоопсихологии, но и научно-популярными статьями, я мог посвятить себя изучению некоторых биофизических процессов, которые считал весьма важными для будущей науки», – вспоминает ученый. [266] Здесь ему помогла дружба с видными отечественными статистиками Е.Е. Слудским и С.П. Бобровым. Благодаря их помощи, А.Л. Чижевский стал профессионалом в области применения методов матстатистики для обработки экспериментальных данных. Эта профессиональная черта сближает Чижевского с другим крупным отечественным биологом – этнологом А.А. Любищевым.

Доклад Чижевского «Влияние ионизированного воздуха на моторную и половую деятельность животных», прочитанный на заседании Ученого совета лаборатории зоопсихологии 19 и 26 марта 1926 г. и впервые установивший факт влияния аэроионов на функциональное состояние нервной системы, был потом распространен иностранными корреспондентами во многих странах Европы и Америки. Появились отклики на эти исследования в 1927 г. в Италии. В 1928 г. два известных итальянских фтизиатра – профессора де Бониса (Рим) и Маринучи (Неаполь) проявили интерес к работам Чижевского по ионизации и опубликовали в 1932 г. в известном итальянском журнале его работу об ионизированном воздухе. В 1928 г. была опубликована подобная же работа Чижевского в научном издательстве Франции.

6.1.3. Начало мирового признания

Мировая слава Чижевского начинает оформляться и расти. Ученые-друзья во Франции – основоположник теории биолюминесценции профессор Рафаэль Дюбуа и профессор-медик Жюль Реньо – способствовали избранию его в Тулонскую академию наук. Об этом событии Чижевский узнал в 1929 году. По этому поводу ученый с грустью замечает: «Звание академика значило признание моих заслуг за рубежом, в то время как эти работы еще не вызывали у многих отечественных ученых положительной оценки» [267] . Затем последовали награждения дипломами члена наиболее крупных медицинских обществ Франции – Общества сравнительной патологии и общей гигиены Парижского, Рейнского и других медицинских обществ, Общества электротерапии и радиологии Франции, Медико-биологического общества в Монпелье и т.д. Растет интерес к творчеству Чижевского и в научной среде США. Колумбийский университет в Нью-Йорке в 1929 г. одним из первых откликается на работы по аэроионификации и приглашает ученого для чтения курса биофизики. Профессор В.П. де Смитт сделал в Нью-Йоркской академии наук и других американских научных обществах ряд докладов по работам Чижевского. Поступили приглашения для чтения лекций по биологической физике и космической биологии от Принстонского, Иельского, Гарвадского, Станфордского и других университетов США.

Представитель крупнейшей медицинской ассоциации США К. Андерсен-Арчер была в июне 1930 г. командирована в СССР для знакомства с работами и экспериментальной базой исследований Чижевского. Ей были показаны результаты опытов и соответствующие «базы» в лаборатории Дурова, в лечебнице доктора В.А. Михина, материалы опытов и истории болезней, представленные ветеринарным врачом Тоболкиным. Нагруженная копиями материалов, К. Андерсен-Арчер вернулась в Нью-Йорк и сделала доклад в Институте по изучению туберкулеза им. Трюдо. В результате два виднейших американских специалиста направили председателю Совнаркома СССР и Председателю Всесоюзного общества культурных связей с заграницей Ф.Н. Петрову письма с приглашением Александра Леонидовича в США на 8 месяцев. «Широкая пресса Америки, особенно Ассошиэйтед Пресс, в необычных масштабах разнесла вести об этих работах (по аэроионификации – С.А.) по всему миру…» [268] , – писал позднее Чижевский.

Но было и критическое отношение, например, в Великобритании, со стороны учеников Э. Резерфорда. Однако после ответов Чижевского на их критику они признали его правоту. В августе 1930 г. на страницах «Британского журнала актинотерапии и физиотерапии» появляется доброжелательная статья доктора К. Морелла «Лечение легочных заболеваний ионизированным воздухом», которая закрепляла, по утверждению Чижевского, «приоритет советской науки в области аэроионификации» [269] . В результате этого «лед недоверия на берегах Темзы был сломан» [270] , и по личному поручению Э. Резерфорда, вице-президента организационного комитета VI Международного конгресса по физической медицине, Чижевский был избран почетным членом этого оргкомитета. Его доклад на тему «Искусственная ионизация воздуха как терапевтический фактор» оказался единственным докладом в этой области [271] . Великобританская ассоциация по изготовлению медицинской аппаратуры (Лондон) сделала предложение Чижевскому о продаже патента. «Настойчивые требования английской фирмы, – пишет Александр Леонидович – принудили Комитет по изобретениям 16 сентября 1930 года выдать мне авторское свидетельство за № 24387, но, конечно, не для того, чтобы продавать его англичанам» [272] .

6.1.4. Главные результаты теории аэроионификации

Что же показал Чижевский в своей теории аэроионификации?

1. В воздухе есть аэроионы – «витамины воздуха» – ионы воздуха отрицательной полярности, без которых даже чистейший воздух смертелен.

2. Аэроионизация может стать мощным средством в решении проблемы сохранения здоровья и продления жизни человека.

3. Необходима аэроионизация отрицательными ионами воздуха закрытых помещений, где отрицательных ионов не хватает, и в которых большинство людей проводит значительное количество времени.