Норби
Шрифт:
За иллюминатором, где только что плескалась ночь, вспыхнули желтые огни.
– Началось, – без всяких эмоций констатировал сосед.
Самолет тряхнуло, Антек покрепче ухватился за поручни. Моторы взревели в полный голос, пол под ногами ушел вниз, снова толчок, удар, еще удар.
– Сглазил, – капрал-сверхсрочник невесело вздохнул. – Вот тебе и очистили небо! Холера, русские же ночью не летают, у них специальный приказ на этот счет есть.
Ю-52 не без труда выровнялся, но летел уже совсем иначе. В моторах что-то стучало
Отвоевались гурали!
Машину вновь затрясло, невидимая тяжесть навалилась, сдавливая грудь и не давая дышать. Воздух застрял в горле. Потом стало легче, зато накренился салон. Машина пока еще не падала – скользила, словно на невидимых салазках, приближаясь к утонувшей во тьме земле.
– Черная Богородица Ченстоховская! – тихо проговорил сосед. – Вспомни о нас, Заступница!..
Антек прикрыл глаза. Все это он уже видел, причем совсем недавно. Река неслась по кругу, превращаясь в пенный водоворот. Бороться не было ни сил, ни желания. Исчезли надежда и страх, только усталость и ощущение безнадежной горечи.
Резко запахло дымом и горелой проводкой. Один из моторов умолк, машину сильно качнуло. Водоворот плеснул в лицо.
Резкий толчок, треск лопающейся обшивки, дым смешался с горькой гарью.
– Живой? – на плечо легла рука соседа. – Горим мы, секретный. Ничего, я тебя вытащу.
Звезды совсем близко. Черное небо накренилось, грозя рухнуть на беззащитную твердь, очертания созвездий заострились безжалостными лезвиями, Полярная звезда нацелилась прямо в сердце.
Антек лежал на холодной земле и выдыхал боль. Ударило при посадке не так, чтобы сильно, зато дыму наглотался вволю. Самолет догорал где-то неподалеку, запах гари смешивался с тяжелым духом спекшейся в огне плоти.
Кто-то присел рядом, заслоняя небо.
– Встать сможешь?
– Да, – просто ответил он.
Получилось, пусть и со второй попытки. Ночь, лесная поляна, горящий «юнкерс» – и черные тени вокруг. Летчики все-таки дотянули до земли.
– Становись!
Строились медленно, словно все еще не веря, что уцелели. Две тени так и остались на земле.
– Внимание! – негромко проговорил незнакомый голос. – Борт совершил вынужденную посадку, мы на территории, временно оккупированной врагом. Тем не менее, выполнение задания будет продолжено. Сейчас все подберут оружие, боеприпасы и консервы. Выступаем через десять минут.
Никто не возразил и не пытался спорить.
Бывший гимназист честно выполнил приказ, поднял с земли чей-то карабин, нашел ранец с продуктами. Надевать было тяжело, но он справился. А потом помогал оттаскивать в сторону недвижные тела. Одного из погибших узнал сразу – сосед, капрал-сверхсрочник. Его, выходит, вытащил, а сам.
Над погибшими прочитали молитву. Латинские слова глухо звучали среди лесной тишины. Laus Deo, pax vivis, salutem defunctis. [44]
Когда снова построились, провели перекличку. Первый, второй, третий, восьмой.
Командовал молодой подпоручник с перевязанной рукой. Голос еле заметно дрожал, но слова звучали твердо, врезаясь в чуткую тишину.
– Солдаты! Мы еще живы. Польша ждет, что мы выполним приказ. И мы его выполним! Нале-е-ево! Шагом марш!..
44
Хвала Господу, мир живущим, спасение души усопшим (лат.).
Когда скомандовали «Песню!», Антек вначале ушам своим не поверил. Какая там песня! Чудом уцелевшие недобитки среди чужого леса, загнанные и, считай, обреченные. Но все-таки запели, сначала кто-то один, затем подхватили еще двое, потом еще, еще.
Слов он не знал, но пытался угадать и петь вместе со всеми.
По оврагам, теснинам, болотам Мы идем за солдатом солдат, Марширует лесная пехота, Но не все мы вернемся назад.6
– Ваше сиятельство, – как можно мягче проговорил я. – Нельзя вам здесь оставаться. И нам с мадемуазель Фогель тоже нельзя. Куда ехать и где прятаться, даже не представляю, но в этой глуши точно пропадем.
Маска еле заметно дрогнула, шевельнулись бледные губы.
– Я думала, вы храбрее, мсье Корд. Успокойтесь! Нашей вражде с родом Леритье де Шезель уже более века. Всякое бывало, однако резать друг друга, как мясники на ярмарке, еще не приходилось.
Горели свечи, отгоняя мрак, пахло воском и благовониями, и мне вновь, как и в первую нашу встречу, показалось, что я угодил прямиком в фамильный склеп.
– Дело уже не в вашей вендетте, графиня. Что-то случилось. Думаю, некто очень серьезно нарушил планы Структуры. Как именно, пока не знаю, но Адди сорвался с цепи. Сегодня утром в газетах сообщили о нападении на дом Ильзы Веспер. Охрана справилась, но есть убитые. Надеюсь, вы не думаете, что это проделки марсельской мафии?
Из коротких репортерских заметок понять, что случилось в Селесте, мудрено. Однако подробности в данном случае ни к чему, это уже не колокольчик – удар в большой соборный колокол. И по кому он звонит, совершенно ясно.
– У меня тоже хорошая охрана, – чуть подумав, ответила она. – А планы барона Леритье де Шезеля нарушила я. Подождите еще немного, для того и пригласила мадемуазель Фогель. Хотела, кстати, позвать и вас, но вы явились без спроса.
В последнем я здорово сомневался. В разборках внутри Структуры залетный американец явно лишний. Даже сейчас мне не желают ничего толком объяснить.
– Если вы так боитесь, то перебирайтесь в замок, мсье Корд. Комнат для гостей у меня хватит.
Мне представился большой старинный склеп, наполовину заполненный гробами. Все верно, места еще есть.