Норд

Несвоевременность – вечная драма,

Где есть он и она.

(Игорь Тальков).

Любовь – это только лицо на стене,

Любовь – это взгляд с экрана.

(Nautilus Pompilius).

Пасмурный день постепенно перекатывался в вечер. В это время года темнеет рано, но сейчас сумерки только начали сгущаться, и она видела лица прохожих. Холодный северо-западный ветер проникал под куртку и норовил забраться под свитер, а там – пробрать до костей, чтобы неповадно было в такую погоду стоять на месте, открытом всем ветрам. Но девушку, стоящую на мосту, это, казалось, не волновало.

Её светло-русые волосы метались по плечам и спине, словно хотели с корнем вырваться из головы и улететь подальше от хозяйки. Вероятно, они знали, что она задумала.

Девушке в лицо швырнуло горсть последнего, рыхлого снега. Она решила, что это умирающая зима, подзадоривает её осуществить задуманное.

Мост. Под мостом протекает узенькая речушка, оправленная в гранит. На её берегах умастились ещё более узкие набережные. Именно они (а точнее та, что находилась справа по течению реки) интересовали девушку, стоящую на мосту.

Она ещё раз бросила взгляд вниз на набережную. Страшно. Может, не стоит? Нет, она должна. Она так решила. Здесь она не оставляет того, ради чего можно продолжать нелепое существование.

Девушка оглянулась. Ей надо было убедиться, что рядом никого нет. Никто не должен помешать ей. Медленно, но основательно сгущались сумерки; видимость снизилась до нескольких шагов.

Последний вздох, и…

Нет, что-то не в порядке. Кто-то идёт. И действительно: по мосту шёл молодой человек, а рядом с ним – внушительных размеров пёс. Оба с неподдельным интересом смотрели на девушку.

* * *

Меня зовут Норд. Я доберман. Возможно, это покажется Вам странным, но я не совсем обычный пёс. То есть я совершенно нормален по своим физическим качествам, моё отличие заключается в понимании людей. Я не просто понимаю, что они говорят, я понимаю то, что они хотят сказать. Я чувствую людей. В этом заключается моя главная особенность, отличающая от всего прочего собачьего племени. В остальном же я ничем не отличаюсь от своих собратьев.

Я хочу рассказать Вам одну историю, в которой я сыграл не последнюю роль. Может быть, Вы сможете хоть что-то почерпнуть из неё. Я надеюсь.

Но всему свой черёд.

Итак, это началось в марте…

В один из серых, пасмурных и, как две кошки, похожих друг на друга мартовских вечеров мы с хозяином, как обычно, пошли прогуляться. Надо заметить, что мой хозяин не просто известный, а очень известный артист. Он и певец, и музыкант, и занят на нескольких главных ролях в театре. К тому же он свой на всех светских вечеринках. Вы знаете, я мог бы говорить о нём часами, но не рассказал бы всего. Будет достаточно сказать, что я готов умереть за него и за его счастье, и этим всё сказано.

Отношения у нас и вправду просто прекрасные. Дело в том, что хозяин подобрал меня маленьким, грязным и тёплым комочком в тот период своей жизни, когда ему катастрофически не везло, а с того дня, когда мы стали жить под одной крышей, Фортуна повернулась к нему лицом, и он достиг небывалых высот. Теперь он считает меня своим ангелом-хранителем.

Но я отвлёкся. Итак, мы с хозяином пошли гулять по своему обычному маршруту, который проходил через парк, бульвар, мост, набережную, другой мост и – по улице обратно домой.

Подходя к первому мосту, я почувствовал: что-то не так. Кому-то плохо, и не просто плохо, а настолько, что дальше ехать некуда. Человек, стоящий на мосту (его ещё не было видно, уж больно густые сумерки окружили нас, но я точно знал, что он находится именно на мосту), хотел умереть. Ну, Вы знаете, в наше время даже некоторые собаки хотят умереть от такой жизни.

Вы спросите, какое мне до этого дело? А такое: в силу своей особенности я просто органически не переношу человеческих горя и отчаяния.

Я натянул поводок. Хозяин среагировал чётко, – за прошедшие семь лет, он тоже научился понимать меня, а точнее, чувствовать мои переживания. Через считанные мгновения мы увидели силуэт человека, опёршегося на перила моста.

Я был уверен, что это именно тот человек, чьи эмоции, как клещи в уши, вгрызались мне в голову. Мы подошли ещё ближе, и тут я понял, что человек, стоящий на мосту, женского пола, то есть женщина, а точнее – совсем ещё молоденькая девушка.

Я был несказанно удивлён, потому что в таком возрасте щенки, например, о смерти не задумываются, как бы тяжело им не приходилось. Я – тому подходящее подтверждение.

Но надо было действовать, а не размышлять о несходстве человека и остальных животных. Я потянул хозяина к этой явно озябшей особе (или особи, если объясняться нашим языком) и так завилял хвостом, что он едва не оторвался. Хозяин всё понял, как надо.

Девушка сначала безучастно смотрела на нас, но по мере того, как мы продвигались в её сторону, ею овладевало беспокойство. Хорошо, что пока она не решалась ничего сказать, – это играло нам на руку. Я поставил себе задачу сделать так, чтобы девушка не умерла. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

* * *

Человек, выгуливающий пса, напрягся, когда тот натянул поводок, – такое происходило только в экстренных случаях. Норд был умнейшим псом, и хозяин доверял ему полностью.

Через дюжину шагов, человек увидел хрупкую фигурку девушки, прислонившейся к перилам моста. Ему стало ясно, что действовать надо немедленно, пока не случилось самого плохого. Но пугать девушку не стоило, поэтому требовалось соблюдать осторожность и не делать резких движений.

– Не подходящая погода для прогулок, – заметил хозяин пса, подходя к одинокой фигурке.