Норд
Шрифт:
Он оделся и вышел на кухню. Там худенькая, но очень энергичная девушка суетилась у плиты. Со спины ей нельзя было дать и шестнадцати лет, но когда она обернулась на его шаги, он увидел в её лице отпечаток многочисленных потрясений, которые придали выражение мудрости её глазам, что присуще более зрелым людям.
– Привет, – сказала она и потупила взгляд.
В который раз между ними повисла тишина. Норд пристально наблюдал за этой мизансценой. Уже в этот момент пёс знал, что произойдёт дальше, но он надеялся, что человеческая глупость
Артист молчал. Он даже не смотрел на девушку. Его взгляд скользил сквозь оконное стекло, на улицу, через дорогу, за дома – куда-то далеко-далеко, где он, верно, увидел что-то недоступное простому смертному.
– А я тут кофе приготовила, – едва дыша от волнения, вымолвила девушка.
Хозяин пса вдруг ожил и посмотрел на неё исподлобья.
– Я не пью кофе, – сказал он. – От него желтеют зубы, а в моей работе это недопустимо.
Девушка дёрнулась, как от пощёчины.
Артист подошёл к холодильнику, вынул какую-то коробочку и залпом её осушил.
– Вот и позавтракали, – сказал он, чуть подумав. – А ты присаживайся, – нам надо поговорить.
– О чём?
– Ну, во-первых, как тебя зовут?
Снова пауза.
– Дело в том, – начала она, но поняла, что у неё пересохло в горле, а потому налила себе кофе, сделала маленький глоток и продолжила: – Дело в том, что меня уже так давно не называли по имени, что я и забыла, как оно звучит. – В её голосе звучали боль, горечь и обида, то ли на то, что артист отказался выпить кофе, купленный на её последние средства и являющийся её благодарностью ему, то ли на что-то другое.
– Я всё понял, – сказал хозяин Норда. – В таком случае я буду называть тебя Афродитой, идёт?
– Идёт.
– Во-вторых, если тебе действительно негде жить, то оставайся у меня, но… Но ты же порядочная девушка, и тебе будет неприемлемо жить за мой счёт, поэтому я дам тебе работу, за которую будешь получать деньги.
– Что это за работа?
– Будешь моей домохозяйкой. – С этими словами артист встал со стула, вышел в прихожую, надел пальто, ботинки и шляпу, и уже выходя, добавил: – Меня можешь звать просто Арти. Деньги в гостиной на столе. Приготовь чего-нибудь поесть к вечеру, пожалуйста.
Глава вторая. Апрель
Какие глупые всё же эти люди. Если честно, то с моей собачьей точки зрения они все просто помешанные. Очень уж часто вместо того, чтобы идти кратчайшим и удобнейшим путём, они выкидывают такие фортели, что хоть стой, хоть падай. У нас всё гораздо проще.
С той поры, как в нашем доме появилась эта девушка – Афродита, моего хозяина словно подменили. Он даже со мной стал замкнутый и хмурый. Внутренне я понимал, что его гнетёт, но понять причину того, почему это нельзя разрешить, я не мог. Всё упиралось в чувства, неподвластные моему разуму.
Я в свою очередь, как мог, пытался сблизить этих двух людей, но у меня, если честно, ничего не получалось. Они были даже более чужды друг другу,
Самое точное определение прошедшего месяца будет, как тягуче-постылый. Иной раз мне казалось, что всё вот-вот наладится, но на следующее утро всё становилось по-старому. Я уже был не рад тому, что обратил внимание своего хозяина на Афродиту. Он стал гораздо меньше времени проводить со мной, и всё больше уединялся в своём кабинете, куда даже меня не впускал, и что-то там делал долгие и унылые часы.
Но положительный момент всё-таки был. Спустя пару дней после того, как у нас поселилась Афродита, в квартире обнаружилась кристальная чистота, о существовании которой я даже и не подозревал. Единственное место, до которого не дотянулась её прелестная рука – был кабинет хозяина.
К тому же я теперь не сидел целыми днями один, а был вместе с очень соблазнительной девушкой. Хоть мне, как представителю другого животного вида и тяжело разбираться в человеческой привлекательности, мне почему-то казалось, что она очень аппетитная. Иногда я даже забывался… Впрочем, история не об этом, а совсем о другом.
В один из вечеров, ознаменовавшихся весьма тёплой погодой и весёлыми бойкими ручейками, мой хозяин пришёл в приподнятом настроении, и я сразу понял, что этот вечер будет отличным от всех остальных, возможно, вообще единственным в своём роде. Я не ошибся. Единственное, что помешало полноценному празднику, было плохое настроение Афродиты. Оно у неё с утра не задалось; по всей видимости, приснился дурной сон. И целый день она была, как варёная, а под вечер совсем раскисла, только я всё пытался поддержать её.
Да, как только хозяин пришёл, так сразу же, ещё из прихожей, подозвал меня, потрепал за загривок, что было уже очень хорошим знаком, и сказал мне:
– Ну, что, Норд, будем делать сюрприз нашей Афродите?
* * *
Она долго не могла уснуть, и ворочалась с боку на бок. Волосы налипали на мокрый лоб и казались чужими, как то имя, которое она теперь носила. Афродита. Какая она к чертям собачьим Афродита?! Она просто грязная девка, кикимора болотная, которая недостойна даже взгляда симпатичного мужчины. Нет, на самом деле не всё так плохо, но всё-таки она недостойна такого имени. Почему он её так назвал?
Сон пришёл только в четвёртом часу утра, но он не принёс с собой облегчения и успокоения, а только новые беспокойства.
Девушке снилось, что она снова стоит на том мосту, прямо над набережной, но на этот раз не облокотившись на перила, а прямо на них. Она не хочет вниз. Ей страшно. Она уже собирается слезть с перил обратно на мост, но в этот момент кто-то толкает её, и она падает вниз головой на мостовую. Однако в последний момент она успевает увидеть того, кто её столкнул. Это гигантский доберман, стоящий на задних лапах и опирающийся передними о перила, которые, в сравнении с ним, кажутся игрушечными.