Нория

«Я – Озимандия, я – царь среди царей,

Узри мое величье и отчайся!» –

Но рядом ничего, пески на много дней,

В какую сторону ни двинься, ни скитайся –

Лишь статуя с пустыней перед ней.

Перси Биши Шелли «Озимандия»

1

Деб Харди разбудил надрывный писк домашней канарейки, словно птица накололась на шип боярышника и теперь поет свою последнюю песню. Сбежав по лестнице на первый этаж, девочка увидела, как упавшую на пол куполообразную клетку с желтой птичкой обвивает гигантская королевская кобра. Она тут и там тыкалась плоским носом в мелкую сетку и

– Клеопатра! – закричала Деб и швырнула в нее тапкой. Змея словно увернулась, оставив запуганную пташку, а потом приподнялась и, распустив разукрашенный капюшон, повелительно зашипела на ребенка. Девочка отпрянула и, поскользнувшись на паркете, опустилась на пол.

– Клеопатра! – позвал другой голос, донесшийся со стороны бассейна.

Стояла жара, и стеклянная дверь во двор распахивалась на весь день. Возле лесенки в воду стояли шезлонг и пляжный зонт, который за все время, что прозябал вдали от моря, врос в землю и пустил корни. Деб и змея одновременно посмотрели в сторону говорившего. В следующее мгновение с белоснежного шезлонга протянулась чья-то рука. Отдыхавший во дворе человек несколько раз постучал костяшками пальцев, скованными топазными перстнями, по кафелю. Кобра тут же повиновалась. Опустившись всем длинным и мощным телом на пол, как положено пресмыкающимся, она быстро подползла к руке хозяина.

– Ко мне, царевна, – ласково обратился к ней человек, и ядовитый гад, оплетя худую кисть, юркнул в рукав.

Поставив клетку с канарейкой на стол, Харди вышла на улицу:

– Как же так можно, Озимандия? Вам же советовали держать этого… питомца взаперти.

– Советники обычно оказываются новыми фараонами, если ты понимаешь, о чем я? – Озимандия, правитель Верхнего и Нижнего Египта, приподнял солнцезащитные очки.

Они были наинелепейшие, с розовыми округлыми лепестками по краям оправы, а сама оправа синего цвета. Накануне Деб пришла в них в школу в последний день занятий перед летними каникулами и вернулась домой осмеянной. Но на фараоне они смотрелись по-другому, не глупо, а оригинально, напоминая ежедневно о ее проколе.

Свободной рукой Озимандия держал высокий стакан с клубничной газировкой. На прозрачном дне догорали потерявшие очертания кубики льда из домашней морозилки, вместо дыма на шипучую поверхность поднимались крошечные пузырьки.

На правителе Древнего Египта был белый халат с просторными короткими рукавами, сделанный из тончайшей материи – морского шелка, доставляемого по реке Нил в качестве дани из маленькой страны, которой сегодня уже не отыщешь на карте. Обувь он тоже носил привезенную из родной эпохи, современные летние шлепанцы натирали ему пальцы. На запястьях блестели широкие инкрустированные топазами всевозможных цветов браслеты, которые Озимандия периодически поправлял, потому что они то и дело сползали с его тонких старческих рук. Кожа у него была очень смуглая и испещренная мелкими темными точечками. Отец Деб говорил, что это плохой знак: таким людям нельзя оставаться на солнце. Но фараон не прислушивался к советам смертных: тень от зонтика давно сместилась, укрывая вялые клумбы, а он с непокрытой головой продолжал возлежать на своем пластиковом троне. На коленях Озимандии лежала раскрытая книга, чему девочка очень удивилась: как правило, фараон предпочитал глянцевые журналы и изредка газеты.

– Что ты читаешь? – поинтересовалась Деб, слегка наклоняясь, чтобы подглядеть название.

– «Лолиту», – он повернул книгу корешком вверх.

– Очень смешно, – обиделась девочка, возвращаясь в дом.

Как только Деб услышала от отца, что к ним на лето приедет сам Озимандия Великий, она очень обрадовалась. Девочка интересовалась древней историей, и ей страшно хотелось познакомиться с одним из ее известнейших представителей. К глубокому разочарованию Деб, гость быстро догадался, что она перспективная зануда. На то он и дальновидный политик.

– Вообще-то, вам нельзя столько времени проводить на солнце! – крикнула она из кухни, надеясь подкупить непреступного правителя заботой о его здоровье. На этот крючок клюют все старики.

– Иди к своим друзьям! – донеслось со двора. Девочка вздохнула еще глубже. «Иди к своим друзьям» можно было перевести, как «Иди куда подальше», ведь фараон прекрасно знал, что после ее появления в тех несуразных очках, Деб боялась попасться на глаза своим подругам. Пока она их не видит, то может называть друзьями. Но если Харди объявится перед ними и поймет, как подозревала, что с ней больше не хотят водиться, то официальных друзей у нее больше не останется.

Пока Деб готовила завтрак, подставив под ноги маленькую табуретку, чтобы доставать до плиты, она искоса наблюдала за статичным пейзажем через прозрачную дверь. Вода в бассейне словно остекленела. Зеленый газон покрылся ржавым налетом – края ровно подкошенных травинок высыхали и желтели под палящим солнцем. Даже зонт будто потускнел, обмякли тонкие спицы. Дома и растения равно изнывали от жары, которая оккупировала городок с первых чисел лета. Большинство горожан еще сопротивлялись: включали вентиляторы, распахивали окна и двери, обмахивались по пути на работу в многолюдном транспорте обрывками газет или платками. Но многие уже сдались и отдыхали, затерявшись в парках или на пляже.

Только фараона, кажется, не волновала эта молчаливая борьба. Он мог целыми днями проводить на самом пекле. Полуденные лучи вонзались ему в выбритую макушку, широкие приподнятые плечи, высохшие руки и ноги. А повелитель продолжал дремать на облюбованном с первого дня шезлонге с книжкой на коленях, которую от часа к часу перелистывал, но, похоже, не прочел ни странички. Отец Харди, бывало, часто выглядывал к нему во двор, боясь, видимо, что Озимандию может хватить удар во время таких солнечных ванн. Мельком поглядывая на фараона во время нарезания овощей, Деб представляла себе тесто, запекающееся в духовке. Вот почему он такой смуглый.

После завтрака девочка, припася кое-что и для отца, поехала к нему на работу. Выкатывая велосипед из-под навеса, она еще раз попробовала заговорить с Озимандией:

– Не стоит вам так долго лежать на солнце.

– Это я светило дня и ночи, милочка, – откликнулся фараон с досадой, будто его оторвали от важного дела. Харди передернуло: ей было невозможно судить, похож ли он на древнеегипетского правителя, но на залетных молодцов, гарцующих перед официантками своими медалями и ранениями, он походил точно.

– Вам ничего отец не передавал?! – крикнула девочка уже из-за ворот. Сегодня старший Харди отправился на работу раньше обычного: что поделать – намечается новый состоятельный клиент. Такой шанс нельзя упускать в нынешнее кризисное время.

– Сказал, что больше не вернется! – парировал фараон. Вот зачем он так? А, ему наверняка разболтали случай из детского сада, когда Деб расплакалась, подумав, что родители не заберут ее, когда они лишь на десять минут припоздали. Но откуда Озимандии это знать? Девочка не успела додумать эту мысль – она выпорхнула из головы, как только самодовольный фараон исчез из поля зрения.