Норки!
Шрифт:
— С тобой все в порядке, Вождь?! — взволнованно крикнул Макси, заметив на фоне неба голову Меги. — А где мои часовые?
— Со мной все в порядке! — громко ответил Мега. Его вид был столь ужасен, что все четверо застыли
как статуи.
— Система безопасности не сработала? — донесся снизу встревоженный басок Макси.
Когда четверка оказалась наверху, он не позволил им долго ахать и охать.
— Что да как — разберемся потом, — проворчал Мега, пока его соратники, раскрыв рты, глазели на ковер из желтых перьев. Как и следовало ожидать, наиболее сильный шок испытали М-Первый и М-Второй — у Первого задергались оба глаза, а Второй замер, неестественно выпрямившись.
— Собрать все это в одну кучу! Все, до последнего перышка, до последней пушинки! — приказал Мега.
Сам он стал торопливо пожирать тушку золотой иволги. Казалось, от него исходят волны холодной ярости и угрозы, и у всех четверых по спинам забегали мурашки. Избегая смотреть на Вождя, они стремительно рассыпались по Плато.
Когда перья были сложены в кучу, Мега велел своим помощникам перенести их выше по склону, где была глубокая расселина. Пока Макси заталкивал перья в яму и засыпал землей, остальные разделили Плато на четыре части, чтобы в последний раз убедиться, что нигде не осталось никаких следов.
Они ничего не пропустили, за исключением одного блестящего, золотисто-желтого с черным кончиком махового пера, которое Мега втайне от всех спрятал в своей норе.
Глава 61. КРУШЕНИЕ НА КАМНЯХ БЫТИЯ
Слухи о смерти Альфонса распространились по лесу с удивительной быстротой, и Филин, которого довольно бесцеремонно разбудил один из сородичей Берты, полетел прямо на Плато. Какое гуано опять замыслили эти норки?
Глазам его предстало любопытное зрелище. На Плато не было ни одной норки, если не считать вожаков стаи, которые сновали во всех направлениях, выискивая в траве желтые перья, несомненно принадлежавшие покойному императору. Судя по всему, несчастный Альфонс был не просто убит, но разорван на клочки. При виде кучки желтого пуха, испачканного красным, Филин почувствовал дурноту, но еще хуже ему стало, когда он увидел, как Мега, скорчившись в траве, торопливо рвет зубами окровавленные останки злосчастной золотой иволги.
На Малой поляне он застал безутешную Берту.
— Почему? — горько рыдая, повторяла она, не слушая утешений Раки.
Вокруг стояли мрачные лесные жители.
Оставив вдовствующую императрицу на попечение Раки, Филин поманил в сторонку потрясенных рабынь-завирушек и допросил их так вежливо, как только сумел, однако сведения, которые ему удалось из них вытянуть, никак не складывались в логическую картину. По словам завирушек, норка, сопровождавшая Альфонса, как раз ушла на обеденный перерыв («обеденный» они произнесли с дрожью в голосе), когда под деревом появилась другая, совсем молодая норка, которую они раньше не видели. Лестью и уговорами ей удалось убедить Альфонса, что присутствие Его Величества необходимо на
Плато. Норочий главарь Мега якобы хотел не только лично встретиться с императором, но и вручить ему специальную награду за особые заслуги перед лесом. Завирушкам, ввиду их несомненной умственной неполноценности, эта инициатива весьма понравилась, да и посланец Меги — даже на вид слабенький и довольно хилый по сравнению с другими норками — показался им не особенно опасным. Они даже решили, что эта молодая норка не годится ни на что другое, кроме как бегать с поручениями. Кроме того, Альфонс в последнее время обращался с завирушками как с какой-нибудь самой грязной грязью, и они прекрасно понимали причину — он не получал от своего шоу прежнего удовольствия. По их мнению, похвалы и награды от Вождя норок должны были не только подбодрить Альфонса, но и напомнить ему о его выдающейся роли в истории леса, и завирушки втайне надеялись, что в этом случае их жизнь станет полегче.
Альфонс разговаривал с посланцем норок в своей обычной надменной манере, но по всему было видно, как он польщен.
«Пожалуй Наши Величества соблаговолить удостоить вас этой чести: мы с императрицей вылетать незамедлительно».
Но Берта отказалась лететь — она-де слишком устала. Она прекрасно знала, что норки рассматривают ее как никому не нужное приложение к Его Желтости и боялась осложнить положение. Тогда Альфонс подтвердил посланцу норок, что в любом случае скоро прибудет, а сам принялся успокаивать Берту и даже послал завирушек за какими-нибудь ягодами для подкрепления сил. В конце концов он все же вылетел один, но не раньше, чем завирушки привели в порядок его перья.
Больше его никто не видел.
— Это вшо иж-жа меня! — всхлипывала Берта. — Ешли бы я только полетела ш ним!.. Я могла бы пожертвовать шобой ради него, а теперь мой Альфонш мертв, мертв, мертв!..
Филин и Рака беспомощно глядели, как она бьется головой об землю.
— Я лечу обратно на Плато, — шепнул Филин Раке. Холодная ярость переполняла его. До сих пор у него
не было оснований сомневаться в данном Мегрй торжественном обещании, что норки не тронут Альфонса ни при каких обстоятельствах. Даже сейчас Филин надеялся найти какое-то рациональное объяснение случившемуся.
Однако, когда он оказался в непосредственной близости от Плато, его гнев и недоумение стали еще больше. Окровавленные останки золотой иволги исчезли, словно Альфонс никогда не существовал в природе, — нигде не было видно ни одного желтого перышка. Зато все норки были налицо: они сидели тесной группой, и Мега обращался к ним с речью. Вокруг с грозным видом расхаживали Макси и его норковороты.
Филин спустился к кусту боярышника.
— Передай Меге, что я хочу встретиться с ним в Карьере. Сейчас! — властно крикнул он часовому.
— Пароль?! — раздалось из гущи колючих веток.
— Если ты немедленно не известишь вождя, твой пароль будет «смерть»! — грозно проухал Филин, указывая кончиком крыла на Бориса, который медленно ковылял в их сторону.
Часовой бросил в сторону барсука только один взгляд и во всю прыть понесся вверх по склону, а Филин легко взмыл в воздух и полетел к заброшенной каменоломне. Если барсук решил поразмяться — что ж, удачи ему! Филин не видел смысла впредь сдерживать его враждебность.
Праведный гнев настолько ослепил его, что Филин даже не подумал, как быть, если Мега просто не захочет с ним встретиться. Когда же тот все-таки появился, Филин задал ему тот же вопрос, что повторяла безутешная Берта:
— Почему?
— Мне очень жаль, — с сокрушенным видом отозвался главарь норок. — Это было непреднамеренно.
Филин невольно вздрогнул. Он никак не ожидал услышать извинения — во всяком случае, в самом начале разговора.
— Но я своими глазами видел, как ты жрал его тело!
— У меня не было выбора. Я должен был уничтожить все следы, — устало вздохнул Мега. — Убили его не мы, то есть не лидеры. Альфонса прикончил молодняк.
Он замолчал, и по задумчивому выражению его морды Филин понял, что сейчас самое лучшее проявить выдержку и дать вождю норок возможность выговориться.