Нортумес. Последний клан
Шрифт:
Грянул выстрел, милиционер завыл дурным голосом и храбро пал, жестоко раненный в ногу, шальной пулей из собственного пистолета.
– Ааа!!! – Закричал мертвец, отбрасывая мёртвое тело несчастного прохожего. Глаза красным горят, на пальцах длинные когти, весь он в крови и мозгах, а по улице метаются люди, визжат шинами машины, вон, несколько уже в здания врезались, одна в милицейскую машину…
– Гы. – Штык повернулся к Лене. Она как раз к окну подошла. Пакет из рук выпал, лицо прозрачное. Живыми красками, светятся только зрачки. – Приколюха, ага? Ну всё, хорош зырить, кино басявое, но
– О боже… – Прошептала Лена, наблюдая за тем, как оставшиеся милиционеры, дрожащими руками, пытаются направить пистолеты на «ожившего мертвеца».
– Пакет не потеряй, там рыбка. Я похавать не успел. – И сиганул в окно. Плащ взметнулся як Бэтмена крылья, приземлился он, выпрямился весь, сказал громко «Гы!» и вдруг исчез, словно тень.
Смазанная такая тень, которая слизнула зомби с улицы и оба они пропали в никуда.
– Мы обречены. Вампиры истребят нас за это безумство. – Прошептала Лена. Она подняла пакет, поставила ногу на подоконник. Взгляд скользнул по улице, напоенный истошным визгом насмерть перепуганных людей, воем шин, рёвом моторов и явственным духом страха, переходящего в смертельное безумие. Она без труда просчитала направление движения пропавших вампиров. Её мозг работал лучше любого компьютера Земли, недаром она звалась Мудростью…
Она прыгнула вниз, зацепилась руками за карниз и превратилась в тень – ничего иного, человеческий глаз уловить просто не смог бы, при такой-то дикой скорости движения объекта.
– Скорую! Подкрепления! Скорую! – Кричал один из милиционеров, оставшийся перед зданием. Собственно единственный он тут и остался. Остальные бежали, едва мертвец выбросил труп на асфальт. Он бы тоже убежал, но ноги, почему-то, отказались повиноваться.
Кричал милиционер в пустую ладонь, приложив её к уху – рация давно упала и разбилась об асфальт, но охваченный ужасом мозг того уже не замечал…
Она двигалась по следу собратьев, используя любое доступное укрытие, что бы немного передохнуть, когда мышцы уставали. Подъезды, проулки. Где-то вдруг открывалась сама собой дверь и усталый дворник, ворча проклятья, ругал всё на чём свет стоит. Закрывает он дверь, отворачивается – вновь скрипят старые петли и снова ругаясь, закрывает он осточертевшие двери…
Её никто не увидел, никто не заметил – Мудрость Клана, следовала правилам…, которые преследуемые ею собратья, не просто нарушали – они их вовсе игнорировали.
Лена миновала толпу бледных людей, переговаривавшуюся между собой – окровавленный человек, возник из ниоткуда, рядом тут же появился другой. Они выпили, закусили и вновь пропали в никуда, словно призрак безымянного алконафта, дней древности седой…
Ей повстречалась кирпичная стена, в которой отпечатались две человеческих фигуры. Маленькая толпа зевак там стоит и смотрит, глазами удивлёнными активно хлопая, а по кирпичу ползут ручейки крови, быстро застывающей на морозе.
Она проскочила мимо ДТП. Машина, ехавшая по ровной как стол дороге, вдруг перевернулась.
– Колесо лопнуло. – Важно заметил кто-то из толпы, которая, как известно, всегда лучше всех знает что, почему и зачем произошло.
А на дверцах след человеческой ладони и пять пробоин, словно от когтей
Лена остановилась возле стайки бледных детишек, вжавшихся в стену. Рядом стоит воспитательница, выводившая их на прогулку. Глаза круглые, губы синие, сама бледная, в руке практически пустая бутылка водки – окровавленный человек возник из воздуха и сказал:
– Ик! На, нервы успокой, ик. – И пропал. Следом появился молодой человек, в изорванной одежде, бутылку забрал и отдал ей другую, ту, в которой водки осталось на самом донышке.
– Пардон, братишка попутал чутка. Вот, эту на. – И исчез. Заопладировали детишки, никогда не видевшие такого удивительного фокуса…, исчез, что бы тут же возникнуть вновь, и заорать:
– Бабайка вас всех сожрёт!!! – И из пасти его полезли клыки…, завизжали детишки, прижимаясь к стене, вдруг пропал «бабайка» с клыками, зловещий смех его стихает где-то вдалеке…
Мудрость Клана замерла на углу здания. Дальше не пройти. Улица заполнена людьми, укрытий нет. Ей не проскочить незаметно. Остаётся идти как обычный человек, теряя драгоценное время – их нужно догнать и немедленно остановить! Ей придётся ждать когда народу станет поменьше. Или возникнуть прямо из воздуха, посреди оживлённой улицы…
– Залила уже с утра шары, проклятая! Куда вас только таких нарожали, безобразие! В наше время… – Ворчит бабка, проходящая мимо. Презрительный взгляд скользит по помятой одежде, бледному лицу Лены, её красным глазам…, Лена играет роль до конца. Она стыдливо опускает взгляд, наклоняет голову – ей стыдно…, но не за себя. За клан и Носферуса, что так бесстыдно плюёт на законы вампиров, оставленные им Создателями, Первыми вампирами Ночи – Носферату.
Лена сузила глаза – есть выход. Большего вреда уже не будет. Носферус переполошил полгорода, своей идиотской выходкой. Теперь точно жди беды – Король не оставит такое поведение невозбранным. Носферусу придётся отвечать по строгим законам Носферату.
Нужно остановить, пока он не натворил больше и Король не потребовал, в качестве платы, за всё что случилось, жизнь Носферуса. А ведь он может, он имеет на это право.
Лена убедилась, что на неё никто не смотрит, и ринулась вперёд. Со стороны казалось, что она просто исчезла. Спустя мгновение, в такси, остановившемся на светофоре, сама собой открылась дверь.
– Эй! – Крикнул водитель, поворачиваясь к пассажиру. И замер, гневно хмуря брови. На заднем сидении, на одного пассажира стало больше.
– Здравствуйте. – Сказала Лена, шурша пакетом с нехитрой закуской, что доверил ей Носферус…, да что б ему ещё раз башкой стену проломить!
– Что за нахрен? – Рыкнул водитель. – Я занят уже, еду на Ленина.
– Да? – Лена развела руками. – Простите. Мне на Дачный надо.
– Давай, выходи пока не тронулись. – Отвернулся глянуть на светофор, повернулся обратно – дверь хлопнула, ни на улице, ни внутри, наглой пассажирки уже нет. Водитель недоумевающе поскрёб затылок. Глянул на пассажира своего. Тот сидит с круглыми глазами, зачем-то, бледный весь. – Мужик, тебе чё херово? Мож в больницу?