NOS4A2. Носферату, или Страна Рождества
Шрифт:
Вик нравился мистер де Зоет – человек с забавным акцентом, как у Арнольда Шварценеггера. У старика в кабинете было миниатюрное поле битвы; от него пахло кофе и трубочным табаком, и он разрешал Вик разрисовывать его маленьких пластиковых пехотинцев. Вик любила кота Тейлора. Во время мурлыкания в его груди слышались ржавые щелчки, как у машины со старыми шестеренками, гремевшими своей шумной жизнью.
Никто больше не видел Тейлора, хотя Вик могла бы рассказать историю о поездке по мосту Самого Короткого Пути. Она нашла бедного кота – покрытого кровью и мухами – в мокрой траве у обочины дороги. Он уполз с улицы после того, как машина переехала его. Проказница видела кровь на асфальте.
После
Пикантная угроза
1990
Объявление было размещено на одной из последних страниц Пикантной угрозы за август 1949 года. На обложке журнала изображалась голая кричавшая женщина, вмороженная в глыбу льда (она оказала ему холодный прием… так что он предоставил ей достойное охлаждение!). Оно занимало всего одну колонку под более крупной рекламой потрясающих бюстгальтеров «Адолы» (охтымизируйте свою фигуру!). Бинг Партридж заметил объявление только после долгого и многозначительного осмотра леди в рекламе «Адолы». Бра с конусными формами и металлическим блеском наполняли бледные, кремовые большие груди. Глаза женщины были закрыты, а губы – слегка раздвинуты. Она выглядела так, словно спала и видела сладкие сны. Он представил себе, как пробуждает ее поцелуями.
– Бинг и Адола сидели на трубе, – напевал Партридж, – трахаясь, ей-йе.
Он находился в своем тихом местечке в подвале – со спущенными штанами и задницей, прижатой к пыльному бетону. Его свободная рука была там, где вы можете представить ее, но он занимался кое-чем еще. Бинг осматривал номер журнала, выискивая хорошие части. И вот тогда он нашел это – небольшой блок текста в нижнем левом углу страницы. Снеговик вверху объявления указывал согнутой рукой на строки, напечатанные в виде снежинок.
ТЫ ВЕРИШЬ В МЕСТО, НАЗЫВАЕМОЕ СТРАНОЙ РОЖДЕСТВА? ЧТО БЫ ТЫ СДЕЛАЛ, ЧТОБЫ ПРОВЕСТИ ВСЮ ЖИЗНЬ В СТРАНЕ, ГДЕ КАЖДОЕ УТРО ЯВЛЯЛОСЬ БЫ РОЖДЕСТВЕНСКИМ УТРОМ, А НЕСЧАСТЬЕ ОСТАВАЛОСЬ ВНЕ ЗАКОНА?
НЕ ОТКАЗЫВАЙСЯ ОТ ЧУДА! НЕ ОТКАЗЫВАЙСЯ ОТ СВОЕЙ МЕЧТЫ!
МЫ ИЩЕМ ПРОБИВНЫХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ЛЮБЯТ ДЕТЕЙ И НЕ БОЯТСЯ ПРИКЛЮЧЕНИЙ! РАССМОТРИ ОСОБЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ В НАШЕМ ДЕПАРТАМЕНТЕ БЕЗОПАСНОСТИ.
ЭТО НЕ РАБОТА, А ЖИЗНЬ! СТРАНА РОЖДЕСТВА ЖДЕТ ТЕБЯ!
Бингу нравилась реклама в задней части журналов – реклама оловянных шкатулок, наполненных игрушечными солдатами (удвой дрожь Вердена!); реклама винтажного снаряжения Второй мировой войны (штыки! ружья! противогазы!); реклама книг, говорящих, как заставить женщин желать тебя (Научи ее говорить: «Ты мой любимый человек!»). Он часто вырезал листы заказов и отправлял их в конверте, оплачивая пересылку сдачей или засаленными долларовыми купюрами, в надежде получить муравьиную ферму или металлоискатель. Он от всего сердца хотел «восхитить своих друзей и удивить родственников!», не думая, что друзья ограничивались тремя придурками, которые работали под его началом в команде по уборке помещений «НорХимФарм», и что единственные прямые родственники Бинга покоились в земле на кладбище за церковью. Бинг даже не понимал, что коллекция журналов отца, плесневевшая в картонной коробке в тихом местечке, была старше него самого, и большинство корпораций, куда он отправлял деньги, прекратили свое существование.
Но его чувства, когда он читал, а затем перечитывал рекламу о Стране Рождества, представляли собой эмоциональный отклик другого порядка. Его забытый, ничем не окруженный и слабо пахнувший дрожжами пенис обмяк в левой руке. Душа находилась в башне, в которой
Он не имел понятия, где располагалась Страна Рождества. Бинг никогда не слышал о ней. И все-таки он вдруг почувствовал, что хочет поехать туда на всю жизнь… пройти по брусчатке улиц; прогуляться под тонкими столбами со свечными фонарями; послушать, как дети кричат, когда катаются на карусели с оленями.
Что бы ты сделал, чтобы провести всю жизнь в стране, где каждое утро являлось бы рождественским утром? – гласила реклама.
Бинг имел за поясом тридцать три Рождества, но когда он думал о рождественском утре, то вспоминал только одно из них, и оно стоило всех остальных. В том воспоминании его мать выбирала из печи сахарные печенья в форме рождественских елей. Весь дом пропах их ванильным благоуханием. Это было за годы до того, как Джон Партридж получил шуруп во фронтальную долю. А тем утром он сидел на полу с Бингом, внимательно наблюдая, как его сын открывает подарки. Бинг помнил, что последний подарок был самым лучшим: в большой коробке лежал резиновый противогаз и помятый шлем. Ржавые пятна покрывали места, где краска отлетела.
– В твоих руках снаряжение, которое помогло мне остаться в живых в Корее, – сказал отец. – Теперь оно твое. Для троих желторотых, которые остались лежать в грязи, этот противогаз стал последним, что они увидели в своей жизни.
Бинг надел противогаз и посмотрел на отца через чистые пластиковые линзы. Изнутри противогаза гостиная выглядела как маленький мир, загнанный в машину для подачи мячей. Отец надел каску на голову Бинга и отдал ему честь. Мальчик торжественно отсалютовал в ответ.
– Ты тот самый, – сказал ему отец, – маленький солдат, о котором говорят все люди. Мистер Неудержимый. Солдат без всякого дерьма. Верно?
– Солдат без всякого дерьма заступает на дежурство, сэр, – ответил Бинг. – Так точно, сэр.
Его мать рассмеялась коротким нервозным смехом.
– Джон, следи за языком, – сказала она. – Неправильно ругаться в рождественское утро. В этот день мы приветствуем нашего Спасителя на земле.
– Ох уж эти матери, – сказал Джон Партридж, когда мама Бинга оставила на столе сахарные печенья и вернулась на кухню за какао. – Если ты позволишь им, они заставят тебя сосать сиську всю жизнь. Хотя, с другой стороны, ты можешь спросить меня, а что тут плохого?
Он подмигнул.
А снаружи снег шел большими снежинками, похожими на гусиные перья. Они оставались дома весь день. Бинг носил шлем и противогаз. Он играл в войну и стрелял в отца снова и снова. Джон Партридж умирал опять и опять, падая с кресла перед телевизором. Один раз Бинг убил и маму. Она покорно закрыла глаза, стала вялой и оставалась мертвой большую часть рекламной паузы. Она не просыпалась, пока он не снял противогаз и не поцеловал ее в лоб. Тогда она улыбнулась и сказала: Благослови тебя Боже, маленький Бинг Партридж. Я люблю тебя больше всего на свете.
На какие поступки он согласился бы, чтобы чувствовать себя так каждый день? Чтобы это было рождественское утро и реальный противогаз с корейской войны ожидал его под елкой? Чтобы видеть, как мать медленно открывает глаза и говорит: Я люблю тебя больше всего на свете? Вопрос нешуточный. На какие поступки он согласился бы?
Бинг прошел три ступени к двери, потом развернулся и поднял штаны вверх.
После того как ее муж уволился со службы, мать Бинга выполняла для церкви некоторую секретарскую работу. Ее электрическая печатная машинка «Оливетти» стояла в шкафу в коридоре. Буква О не работала, но он знал, что ее можно заменить цифрой 0. Бинг вставил лист бумаги и начал печатать: