Ностальгия
Шрифт:
Он двигался медленно, на ощупь. Попытался в качестве фонаря использовать подсветку мобильника, но в тусклом синеватом свете ничего разглядеть не удавалось.
И все-таки он кое-как добрался до другой лестницы, ведущей наверх. Над головой виднелись две светлые полоски, расположенные в форме буквы «Т» с непропорционально длинной перекладиной. На дверь не похоже, на окно тем более… Потом сообразил: люк, грузовой люк с двумя распахивающимися жестяными дверцами. Сергей не раз видел подобные люки на задах магазинов старой постройки, располагались они не горизонтально,
Повезло – люк был заперт, но всего лишь на засов и изнутри.
На улице, рядом с люком, никого не оказалось. И далеко не триумфальное возвращение Сергея Белецкого из недр «Ностальгии» прошло без свидетелей.
3.
Уф-ф-ф… Как, однако, потеплело на улице за каких-то… Сергей взглянул на часы – ну надо же, всего час и шесть минут назад он переступил порог «Ностальгии», а казалось, что плутает в темном лабиринте целую вечность.
Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. А теперь в машину и домой, хватит на сегодня приключений.
Вынырнув из подвала, он оказался в переулочке-тупичке, стиснутом между задней стеной магазина и непонятным приземистым зданием без окон. Направо хода нет, пойдем налево. Помнится, рядом с магазином дом прорезала сквозная арка, и как раз возле нее Сергей припарковал свой «опель». Переулок должен вывести именно туда, прямо к арке…
Так и получилось. Переулок расширился, превратился во внутренний двор, залитый асфальтом, унылый и безлюдный. Вот и арка… Неподалеку от нее стояла смешная машинка – четыреста первый «москвич», вместо снятых передних колес опирающийся на два чурбака.
Он усмехнулся со снисходительным превосходством человека, автомобиль которого вполне заслуживает называться автомобилем. Прошел под гулкой аркой, доставая на ходу ключи, и…
И замер.
«Опель» отнюдь не стоял на своем законном месте, но оцепенел Сергей не от этого…
За час с небольшим окружающий мир изменился самым кардинальным образом. Многое исчезло, многое откуда-то появилось, многое стало другим.
Но Сергей не обращал внимания на многочисленные мелкие и крупные изменения – не мог оторвать взгляд от двух, увиденных и осознанных первыми.
В центре площади Согласия (бывшей Ленина) исчезла обширная клумба, черневшая оттаявшей землей. Вместо нее громоздилась на пьедестале здоровенная статуя Ильича, вытянувшего руку с зажатой кепкой. А над чугунной головой вождя, по краю крыши здания на противоположном краю площади, алели вместо рекламы «Самсунга» громадные буквы: СЛАВА КПСС!
Нестерпимо хотелось проснуться.
Глава девятая. Старое доброе время
1.
Он сидел на парапете из полированного гранита, окружавшем памятник, и тупо смотрел на зажатую в руке бутылку – коньяка оставалось на донышке.
Когда успел все выпить? – не понимал и не помнил.
Проверенное лекарство помогло, шок отступил, – не исчез совсем, но острота его притупилась, вернулась способность мыслить.
Так уж устроены люди: чем бы не огорошила их жизнь, рано или поздно приходит понимание – да, это произошло, и ничего уже не изменить, не переиграть, надо думать, как жить дальше…
Хотя что именно произошло, Сергей понял далеко не сразу… Показалось: сошел с ума, банальным образом спятил, – там, в гастрономе номер пять, утонул в темном омуте воспоминаний. И все вокруг – галлюцинации, порождения больного мозга…
Долго эта идея не продержалась. Слишком материальным, вещественным было все вокруг. Даже очень больному мозгу едва ли под силу породить столько реалистичных, конкретных подробностей…
Версия номер два: другой, параллельный мир, Земля-2. (Ох, меньше надо было читать в молодости фантастику…) Очень похожий, но другой – и не было здесь никакой перестройки, и развала Союза не было, и КПСС все так же уверенно сжимает штурвал и рулит к светлому будущему. А вам, Сергей Борисович, придется тут сочинять статьи, обличающие акул империализма.
Но вскоре понял: нет, здесь не то… Не оттого, что бред и небывальщина. Слишком все узнаваемо – что ни увидишь, память подтверждает: да, было такое много лет назад. Машины, выезжающие с улицы Мира на площадь: сплошь отечественные и сплошь старых моделей… Двухдверный львовский автобус – древний, полузабытый, и в то же время новенький, сверкающий. Сверху, почти на каждом доме, бодрые вывески-лозунги: кроме КПСС, славили они труд, и сулили миру мир, и заявляли, что цель наша – именно коммунизм, а не какая-нибудь иная общественная формация.
И – нигде ни единой рекламы.
Прошлое. Дико, непредставимо, – но прошлое. Вы хотели вернуться в те золотые денечки, Сергей Борисович? Когда застыли в полутрансе возле витрины с мороженым? Заказ выполнен. Проходил мимо волшебник, выдернул волосок из бороды, прошептал: «крекс-пекс-фекс», – получайте. Пользуйтесь. В кармане завалялась сдача, двадцать копеек, – можно поискать, где тут продается клюквенное мороженое.
А еще здесь было лето… Зеленела листва, и обильно летел белый пух с окруживших площадь тополей (к 2001 году спиленных), кружил в воздухе, собирался белыми сугробчиками на пыльном асфальте… Детвора радостно галдела у двух автоматов по продаже газированной воды (без сиропа – копейка, с сиропом – три, услужливо подсказала память, хотя никто ее не спрашивал).
Казалось, что машина времени, именуемая гастрономом «Ностальгия», разрослась до размеров целого мира… Или, по меньшей мере, отдельно взятого городка.
Некоторое время Сергей всерьез размышлял над этой идеей: если выйти из Солнечноборска, и долго-долго шагать по шоссе, увидит ли он наконец рекламные щиты или бензозаправку «Лукойл»?
Нет уж… Надо вернуться к люку, и снова попасть в подвал «Ностальгии», и сбить замок, в переулочке-тупичке валялись у глухой стены какие-то ржавые железяки, наверняка отыщется что-нибудь подходящее. И – домой. И – хорошенько обдумать открывающиеся перспективы.