Ностальгия
Шрифт:
Памятуя о своих обязанностях, Анна отвернулась от клюющих носом переплетчиков и, наставительно подняв палец, перечислила следующие пункты.
Мавзолей:
а) построен из красного гранита;
б) пуле- и бомбонепробиваем;
в) единственный сохранившийся в Советском Союзе образец чистого конструктивизма;
г) более семи миллионов благоговейных посетителей в…
Что-то привлекло их внимание.
— Эге-гей! — замахала рукой миссис Каткарт. — Прошу прошения, Анна, — извинилась она. И по-матерински подтолкнула Гэрри локтем. — Мы здесь, здесь! — скажите
К ним под палящими лучами брели Кэддоки: Леон поддерживал Гвен под руку и чуть наклонялся вперед, точно поспешал навстречу ветру. Торопилась и Гвен, лихорадочно оглядывая очередь. Обвешанный кожаными футлярами с оборудованием — вроде прокопченных трофеев на дикарских ожерельях, — Кэддок выглядел весьма импозантно: этакая ультрасовременная, исполненная благодушия фигура. То, что Гвен кусает губы, он, конечно же, никак не мог видеть. Вот черты лица ее облегченно разгладились; вся группа заулыбалась.
— Еще немного — и корабль бы без вас ушел, — приветственно рявкнул Дуг.
Кэддок немедленно принялся рассказывать всем о том, как ушел фотографировать партийную машину — она размещалась в самом протяженном здании восточного блока, «на улице Кузнецкой, в двух шагах отсюда». Машина совершенно грандиозная, на несколько кварталов; но то же название применимо и к ее мельчайшей и словно бы пустячной детали.
В глазах австралийцев, простоявших несколько часов в очереди, Красная площадь обретала все более обыденный вид, точно спина и плечи впередистоящего человека. Так что группа восприняла историю Кэддока с интересом, прямо скажем, несоразмерным. Даже скотты, и те заслушались.
Да-да, достопримечательность эта не из главных, туда скорее туристы восточного блока паломничают в обязательном порядке, рассказывал Кэддок; но побывать там стоит, и стоит ради этого ехать в такую даль. Сквозь прозрачные стены стеклянной мегаструктуры машина видна и с улицы. Но внутри — куда интереснее. Для посетителей установлены параллельные мостки — можно наблюдать режим работы с близкого расстояния. Машина состоит главным образом из негнущихся бордовых труб и барабанных механизмов, подключенных к вибрирующим линиям подачи. Барабаны вращаются, и цепная реакция передается дальше по линии. Храповые и зубчатые колеса, подсоединенные к шкивам и неспешным S-образным блокам — энергичные колена, точно в паровом двигателе, — приводили в движение разные части машины во всех направлениях и однако ж каким-то образом не позволяли распасться единому целому; массивные маховики-регуляторы сглаживали все противоречия и мельчайшие несоответствия. Раскачивающаяся ходовая часть с ее запутанными стандартами и коллекторами смазки удерживала машину в равновесии; движения вбок активировались и однако ж сводились к минимуму резиновыми шатунами и торсионами, подсоединенными к контрольным датчикам. Машина бесперебойно работала вот уже многие годы. Инспектор по техническому обслуживанию, фанатик с канистрой для масла, уверял, что многие десятилетия. Звали его, сообщил Кэддок, Аксельродом.
— А вы знаете, который именно? — полюбопытствовал Норт. Все заулыбались.
— Что? — Кэддок терпеть не мог, когда его перебивают.
— Небось шум там стоит — не приведи боже! — встрял кто-то из шотландцев.
— По правде сказать, там довольно тихо. Так сразу и не скажешь, а работает ли машина вообще. Я под сильным впечатлением.
Гвен покивала.
В большой степени это — машина слов.
— И ют еще что любопытно, — попытался продолжить Кэддок, — на выходе машина воспроизводит копии себя самой. Это просто нечто вроде транзисторов. Длиной в дюйм или около того — от целой-то машины.
Насмешливые аплодисменты и вопли буйных шотландцев были тут же пресечены охранниками в серых шинелях. А еще они указали на Вайолет: ей пришлось застегнуться на все пуговицы. Фотоаппараты допускались, но — погодите-ка, эй, минуточку! — у Дуга конфисковали бинокль. Туристы наконец-то вступили в гробницу Ленина.
Цепляясь за гранитные стены, Хофманн и Каткарты уже спустились на несколько ступенек, когда позади возникла какая-то свалка. Кто-то кричал, кто-то ругался по-английски. Один из шотландцев, коренастый здоровяк, сцепился с охраной. Даже шляпу и солнцезащитные очки на пол выронил.
— А это, часом, не Хэммерсли? — указал Гэрри. — Вроде и впрямь он?
— Не знаю, — сощурилась Шейла. — Очень может быть.
Трудно сказать.
— Я просто уверена, что его видела, — вмешалась Вайолет. — Ну, та фигура в гостиничном фойе.
И впрямь Хэммерсли.
— Эй, парень ничего дурного не сделал, — шагнул вперед Гэрри.
— Он не с нами, — загомонили шотландцы.
Незваных помощников — Шейлу и Гэрри Атласа оттеснили внутрь. Металлические двери Мавзолея с лязгом захлопнулись.
— Похоже, мы видели его в последний раз.
И тут все заметили: переплетчики, стоявшие впереди, тоже исчезли. Австралийцы остались в Мавзолее совершенно одни.
— Что происходит?
— Анна? — позвала миссис Каткарт. От стен отозвалось эхо. — Где она? Анна?
Вокруг царила мягкая полутьма. Изящные настенные светильники роняли на гранит сакральный розовый отблеск.
Анна все время была тут, рядом с миссис Каткарт; никуда не делась. Гид пожала плечами.
— Тревожиться не о чем. Но мне никто ничего не говорил, — добавила она озадаченно.
— Давайте вернемся, — предложила Саша.
— Мы не можем, — прошептал Норт. — Дверь заперта.
— Эге-гей! — завопила миссис Каткарт. Опора и поддержка прочих, в кои-то веки.
Следуя за Анной, туристы медленно спустились по ступеням до самого низа и вступили под своды склепа: в мрачноватый сумрак, в голое, пустое помещение с четко вычерченными углами, под стать банковскому сейфу. Рабочий с жирными ляжками, во фланелевых плавках (как носят на черноморских курортах), поливал из шланга пол и стены. Здесь, в свете прожектора, возлежал Ленин — глядя в потолок, точно Обломов. Бородка его влажно поблескивала, так же как и мокрые стены. Веревочное заграждение не позволяло подойти поближе.
Из темноты выступила группа долихоцефальных партийных боссов — в просторных пиджаках и кремовых ботинках в дырочку. Анну отозвали в сторону. Она внимательно выслушала, оглянулась через плечо на группу. Кивнула.
— Эй вы, сарматы, — подал голос представитель номенклатуры.
— Вообще-то мы из Австралии, — поправил Гэрри. — А в чем, собственно, дело?
— Да-да, извольте объясниться, — подхватила миссис Каткарт.
— Но это же великая честь, — просияла Анна. — Вам очень повезло. Вы должны его выслушать.