Нострадамус. XX век: новейшая дешифровка
Шрифт:
В Деве Геракл предпринимает первые шаги к духовности, но не без причины, а потому что в Тельце его наградили первыми человеческими свойствами, там он проявил добрую волю, в Близнецах он стал различать и делать светлые поступки, в Раке научился чувствовать, а во Льве набрался достаточно смелости, чтобы признать наконец свою ошибку в Деве. И подобное развитие Геракла нисколько не противоречит его цели – желанию властвовать над людьми на Олимпе. Чтобы быть принятым в сем ью богов, Ге рак л дол жен по л у ч и т ь все ст орон не е р а зви т ие и с тат ь выше «сырого материала», каким он был в начале пути, – обычного человека, забывшего о возможных трудностях оставленного за спиной Абдера. Чтобы стать богом и править людьми, предстояло пройти путь духовного, физического, интеллектуального и чувственного совершенствования, а заодно узнать о взаимовыручке, двуликости, жестокости, горечи неисправимой ошибки и коварстве конкуренции, потому что богами хотят быть многие, но не все достойны ими стать. Также необходимо было усвоить, что не все на Олимпе ждут Геракла с распростертыми объятиями. Кобылицы принадлежали Диомеду, сыну вероломного бога Ареса, златорогую лань оберегала Артемида, а немейский лев был порожден Селеной, постоянные препятствия Гераклу чинила Гера. В конце концов, Афродита, изменившая Аресу, покровительствовала царице амазонок, поэтому тут Арес второй раз проявил себя, заставив Геракла совершить ненужное убийство, а потом
Высоты и глубины шестого подвига ясно обозначены в ключевых нотах знака: Геракл получил совесть, чувство долга и влечение. Он узнал соленый привкус неправедного применения оружия, а чувство раскаяния родило в нем эти свойства, нужные как человеку, так и (тем более) тому, кто пытается возвыситься над другими людьми. При этом похоже, что и Деметра, и Фемида одновременно имеют косвенное отношение к подвигу. Де-метра, богиня плодородия и земледелия, была супругой Зевса, от которого родила Персефону (Кору) – богиню царства мертвых, супругу Аида. Побывав в желудке у морского монстра и вернувшись в жизнь, Геракл фактически побывал в царстве мертвых, на что любому смертному потребовался бы специальный «пропуск» – золотая ветвь из сада Персефоны. Сама Деметра тоже относится к амазонкам, поскольку последние занимались земледелием. Хотя, как может показаться, это Фемида, богиня правосудия, вторая супруга Зевса, в какой-то степени «наказала» Геракла за убийство Ипполиты, заставив его искупить вину. Тут непросто разобраться, поскольку Дева в шестом подвиге Геракла и Фемида в седьмом словно скрепляют две половины общего пути героя, состоящие из шести подвигов каждая, – на границе между шестым и седьмым испытаниями. Дева, знак земли, она же Деметра, продолжила развитие души Геракла, начавшееся в предыдущем знаке земли – Тельце с его священным быком.
Мораль подвига можно сформулировать по-разному:
1. Не причиняй боль тому, кого любишь.
2. Порой друга также непросто разглядеть, как и врага, но спасти друга гораздо важнее, чем добить врага.
3. Не спеши забрать чужую жизнь, но не медли ее спасти.
ПОДВИГ СЕДЬМОЙ: поимка эриманфского вепря.
Получив от Эврисфея задание найти и укротить эриманфского вепря, Геракл отправился на его поиски. Проходя через Фро-лою, Геракл был радушно принят кентавром Фолом. Когда Геракл попросил вина, Фол ответил, что боится открыть общую винную бочку, которая принадлежит всем кентаврам. Боги, подарившие племени это вино, предупредили, что пить его можно только тогда, когда будут собираться все кентавры. Геракл шутя посоветовал Фолу быть смелее и сам открыл бочку. Запах вина и веселый гам выпивших друзей скоро услышали остальные кентавры. Они прискакали в гневе – кто с огромным камнем, кто с деревом в руках. Геракл погнал кентавров, и тогда те бросились к Хирону, мудрейшему из кентавров. Геракл, гнавшийся за кентаврами, выпустил стрелу, целясь в столпившихся вокруг Хирона. Стрела, пробив плечо кентавра Элата, засела в колене Хирона, друга Геракла. Увидев свою ошибку, подобную ошибке в преды ду щем подвиге, Герак л подбежал, вытащил стрелу и приложил к ране лекарство. Однако рана от стрелы Аполлона была неизлечимой. Элат умер, а Хирон остался жив только потому, что он единственный из кентавров был бессмертным. Страдания от раны были такими сильными, что Хирон попросил Зевса лишить его бессмертия и позволить умереть. А печальный Геракл, вновь допустивший роковую ошибку, возобновил поиск вепря. Найдя следы зверя, он дошел по ним до границы снегов в горах, потом добрался до вершин, где царил жестокий холод, но тут след зверя оборвался перед логовом, проникнуть в которое герой не смог. Тогда Геракл задумал уловку: вырыл яму перед логовом, замаскировал ее и, затаившись в темноте, стал ждать вепря. Час проходил за часом, и Геракл прождал так до самого рассвета. Наконец побуждаемый голодом вепрь вышел из своего логова в поисках пищи и попал в западню. Геракл схватил дикого зверя и боролся с ним, пока не укротил. Радуясь конечному успеху, Геракл спустился с горной вершины тем же путем, каким поднимался на нее, гоня перед собой свирепого, но уже связанного вепря. Он толкал вепря в крепко спутанные задние копыта, и все, кого он встречал на своем пути, смеялись при виде ковыляющего, усталого вепря. Этот подвиг также был засчитан.
Весы предоставили много парадоксов и крайностей, этот знак – один из самых трудных для понимания. Это первый знак, у которого нет ни животного, ни человеческого символа, если не считать того, что держит эти весы богиня Фемида. Ее часто изображают женщиной с завязанными глазами. Но слепа она должна быть, казалось бы, только в смысле внешнего, предметного взгляда, чтобы внутренний, интуитивный взгляд мог яснее увидеть суть вещей для торжества справедливости. Не нужно упускать из виду, что Фемида первой получила Дельфийский оракул от матери Геи, который потом передала своей сестре Фебе, а уже та вручила это прорицалище своему внуку, всевидящему Аполлону. Однако повязка на глазах Фемиды у древних – не случайность: государственное (в мифе – божественное) правосудие действительно часто допускает ошибки, и потому во все времена у всех народов обычно воспринимается как несамостоятельный элемент общества, как орудие в руках власть имущих, которое постоянно вынуждено впадать в слепоту, чтобы игнорировать преступления своих хозяев. Прежде чем поймать эриманфско-го вепря, Геракл веселился у Фола и пил крепкое вино. В тот момент он был полон праздничного настроения, он жаждал удовольствий и находил их. Но попойка кончилась трагедией: один кентавр умер из-за необдуманного применения Гераклом оружия, а другой начал искать избавления от бессмертия, чтобы также умереть. В процессе охоты на вепря ситуация прямо противоположная: сначала был трудный поиск, изготовление ловушки, часы ожидания, а потом успех и радость от достижения цели. Таким образом, для Геракла чары наслаждений должны были рассеяться прежде, чем была предпринята важная попытка по достижению самообладания, то есть покорения вепря. Обрывается веселье Геракла весьма жизненным примером – тяжкими последствиями пьяного дебоша. Подъем Геракла на заснеженную гору после этого символизирует тяжелые мысли и груз на душе, сравниваемые с похмельем и всегда сопутствующие похмелью.
Вторая половина этой истории показывает, что настоящего веселья, не вызванного искусственными раздражителями, можно достичь только успешным трудом. Повторение необдуманного применения оружия, как в Деве, необходимо для роста сознания Геракла. Ранее он узнал ценность женщины, теперь в полной мере познал ценность друга, хотя и вновь за счет убийства. В первом подвиге у него еще не было многих чувств, чтобы объективно оценить потерю своего друга-человека. Убийства тех, кого ценишь, неизбежно ведут к появлению отвращения к применению оружия, и дальше Геракл не применяет грубую силу, чтобы поймать вепря. Он расставляет ловушку и предоставляет зверю самому попасться
Обретенное знание часто несет с собой разочарование. Заглядывая в свое сердце, Геракл видит там мрачные тени и осадок опасных страстей. Он познает те методы, благодаря которым люди добиваются успеха, а перед этим – те уловки, которыми они избегают угрызений совести. Он рискованно пробует недоступные бутоны беззаботного веселья, которые при первом же искушении прихватываются крепким морозом, когда он сам уходит от раскаяния погружением в свою работу. Он должен задуматься о долгом предстоящем пути наверх с его отдельными достижениями и многочисленными неудачами, о своем вмешательстве в судьбы смертных и бессмертных на этом пути. Наваждения, которые так часто приковывают человека к земле, в Геракле теперь значительно ослабевают – с подъемом на гору. Он уже сознает после выпивки с Фолом, что превышения даже его малой власти могут привести к катастрофе. Геракл начинает прозревать во многих вещах. На пути к власти он умышленно и неумышленно причиняет страдания, и тут кроется глубокая правда жизни. Невозможно получить власть без ущерба для других, если ты ее не наследуешь, а борешься за нее.
Возможно, Геракл вовсе не хочет принимать участие в агрессивной борьбе и оружием прокладывать себе путь к вершинам власти и престижа в его мире. Но существуют люди и боги. Окружающий мир по-прежнему предъявляет к нему свои требования: людям надо помогать, богам нужно служить. Однако у него есть высшая цель, основывающаяся на оценке смысла своего существования. Служить людям он не хочет, он хочет ими править. На самом деле такому немыслимому, непредсказуемому существу, как человек, служить очень трудно. Сообщите человеку истину, которая, будучи принята, изменила бы весь привычный ход его жизни, и он обязательно обзовет вас радикалом, желающим разрушить все построенное до этого. Попытайтесь доказать ему, что все ему известное – всемирная иллюзия и массовое заблуждение, осознаваемое немногими, и он будет упрямо настаивать на том, что если это было бы так, об этом знали бы все. С другой стороны, проявите безразличие к его судьбе, и он обвинит вас в равнодушии к его страданиям, в бесчеловечности. Тот, кто решается служить человечеству, должен быть готов к непониманию, неправильному истолкованию поступков и к извращению всего сказанного до прямо противоположного. Через это прошел Коперник, через это прошли очень многие, в том числе Нострадамус. Впрочем, последний приберег человечеству сюрприз, отложив его «на потом» и ограничившись своей прижизненной славой.
Вернемся, однако, к Гераклу, который определенно, несмотря на все обнаруживающиеся на его пути неприятности и сложности, упрямо хочет выбиться из среды людей. Прорывающийся к власти и попутно «вкушающий» все худшее на этом пути, он вдохновляется мыслью, что на Олимпе все будет совсем по-другому – так, как он мечтает. В Весах Геракл вновь, как и в предыдущем случае, воздушном (в Близнецах), учится различать и видеть две стороны. В Близнецах он разглядел два пути движения к цели (искать самому или спросить Нерея, бороться с Антеем по его правилам или ввести свои, пройти мимо Прометея или помочь ему), из которых только один вел к успеху; увидел две стороны хитреца Бусириса, из которых одна была напускной. Но самый очевидный и ответственный выбор был в конце, когда герой выбирал из двух путей к молодильным яблокам: биться со стоглавым драконом Ладоном или попросить Атланта, которого дракон не тронет, принести яблоки. Теперь в Весах Геракл узнает два вида веселья: неразумное, не «заработанное», которое ведет к трагедии, и заслуженное, которое является следствием достижения цели. Так продолжается развитие умения различать, но также появляется способность отличать развлечение от дела, разрушительный досуг от созидательной работы. Фигура Геракла, толкающего вепря, служит символическим изображением души, направляющей непослушное тело. Ведь и свое тело, еще не отошедшее от веселья и трагедии, Геракл направил на непростую охоту, вверх по склону горы. Он столкнулся с двойным испытанием – соблазнами веселья и испытанием тяжелой работой, которая после губительных развлечений дается гораздо сложнее. Последовательное решение противоположных задач делает человека более опытным и высоко организованным.
Фемида, богиня справедливости и правосудия, в данном подвиге могла требовать от героя осознания следующего: помыслы и их последствия напрямую зависимы. Фемида-правосудие наказала Геракла за то, что он взял чужое (бочонок) довольно жестоко – смертью друзей. Фемида-справедливость вознаградила Геракла за труд на охоте желаемым результатом. Герой узнал, что на одной чаше весов – залог, на другой – результат, и неминуемо весы придут в равновесие. Если заложены легкомыслие и ошибка, в результате получишь наказание, а если заложен терпеливый и осмысленный труд – получишь заслуженную награду. Таким образом, со знаком Весов и седьмым подвигом точно связана справедливая греческая Фемида. Напомню, Фемида была второй супругой Зевса, матерью Гор (дочери Зевса и Фемиды: Дике – «справедливость», Эвномия – «благозако-ние», Эйрена – «мир», которых в Афинах звали по-другому: Ауксо – божество роста, Тало – цветения, Карпо – зрелого плода) и Мойр (греческие богини судьбы: Лахесис – назначает человеку жребий еще до рождения, Клото – прядет нить его судьбы, Атропос – приближает неизбежное будущее). Это подтверждает решение возникшего в предыдущем подвиге вопроса, где нужно было разобраться, кого отождествляли греки с созвездием Девы – Фемиду или Деметру. Там я пришел к выводу, что подвиг связан все-таки с Деметрой. Здесь же Фемида подходит полностью, даже ее дочери Мойры и Горы оказались уместны, как ответственные за связь между поступками человека и неизбежными последствиями. До конца не исключено, что соседние созвездия Весы и Дева когда-то вместе являлись именно Фемидой, держащей весы, но если же греки рассматривали их независимо друг от друга – то это были Дева-Деметра и Весы-Фемида.
Геракл понял, что ему не следует злоупотреблять развлечениями, коих должно быть гораздо меньше, чем усилий для достижения цели. Есть подходящая к месту поговорка: «Делу – время, потехе – час». Можно сказать, боги научили Геракла горьким опытом не тонуть в развлечениях (а бочка вина на двоих – это уже неуемное развлечение) и большую часть своего времени отдавать работе. Также он осознал великую ценность друзей.
Мораль подвига: не всегда получаешь то, что хочешь, но всегда получаешь то, что заслужил.