Нова и Куинтон. Без сожалений
Шрифт:
– Я не буду переезжать, - поворачиваюсь к нему лицом, и он быстро отпускает меня.
– Куинтон, я понимаю, что ты чувствуешь, - он с жалостью смотрит на меня, закатывая рукава.
– Но иногда мы просто должны делать то, чего мы не хотим.
– Я знаю, но я просто не могу колесить по всей стране, - говорю я, скрестив руки.
– Я найду место, где буду жить.
– У тебя есть накопленные деньги на это?
– удивляется он, протягивая руку к сложенной на полу коробке возле входной двери.
Расстегиваю молнию на куртке:
– Нет, но я что-нибудь придумаю.
– Я думаю о
– Найду соседа или еще что-нибудь.
– Ты уверен, что это то, что ты хочешь сделать?
– он ставит коробку на пол возле ног.
– Потому что...
– он напряженно массирует затылок.
– Потому что я действительно с нетерпением ждал, когда ты поедешь в Вирджинию со мной.
Мне интересно, искренен ли он со мной в этот момент. С ним трудно разговаривать, но я хочу верить, что он честен в своих эмоциях.
– Я не хочу, мне нужно остаться здесь.
– Но я беспокоюсь за тебя, если ты будешь жить один, что угодно может произойти, - говорит он.
– Я боюсь, что ты можешь сорваться.
– Если это должно будет произойти, то произойдет, - говорю я, стирая краску с тыльной стороны ладони.
– Но я не хочу, чтобы это произошло, пребывание здесь и моя работа, дают мне больше возможностей избежать неприятностей.
Я надеюсь. У меня все хорошо. Я не захожу туда, куда не стоит. Не потерял контроль. Я просто надеюсь, что ничего не произойдет, чтобы я поступил иначе.
Он раскрывает коробку.
– Ну, если тебе так необходимо остаться в доме, то можешь здесь жить, пока не въедут покупатели, думаю, это случится только в следующем месяце.
– Он возвращается в гостиную и берет скотч с дивана. – Но, Куинтон, я просто хочу убедиться, что ты будешь поддерживать связь со мной в этот раз.
Я киваю, а затем поднимаюсь в свою комнату, чтобы переодеться в другую рабочую одежду. Надеваю дырявые джинсы, утепленную куртку, перчатки, натягиваю серую шапку на голову. Я рад, что мы с отцом поговорили и все выяснили, но передо мной все еще стоит огромная проблема с поиском места, чтобы я мог попрощаться с этим домом и воспоминаниями, которые он несет.
Когда я уже готов спуститься вниз по лестнице, мой взгляд падает на эскизы и фотографии на стене. Я до сих пор не снял их. Все еще держусь. Смотрю на фотографию Лекси на стене, где она улыбается так заразительно, что мне хочется улыбаться вместе с ней. Поднимаю руку и прикасаюсь пальцем к фото, отмечая, как сильно дрожат мои пальцы.
– Ты простишь меня?
– спрашиваю я, мои руки все еще дрожат, когда я стаскиваю фотографию со стены, чувствуя, как внутри меня что-то ломается пополам.
– Если я продолжу идти вперед... попытаюсь исцелиться вместо того, чтобы умереть?
Хотел бы я услышать, как она говорит «да». Хотел бы хоть на мгновение услышать ее голос, который отпускает меня.
Но, конечно, единственный ответ, который я получаю - это молчание, и я знаю, что никогда больше не услышу ее голос. Когда я собираюсь вернуть фото обратно на стену, я вдруг отступаю и решаю, что, возможно, это первый шаг к продвижению вперед. Вот и все.
– Я могу сделать это, - говорю сам себе, затем иду к тумбочке и кладу фотографию в ящик. В этот момент я ощущаю каждой клеткой своего тела, что сделал что-то не так. Но я ухожу из комнаты. Шаг за шагом. Пытаясь двигаться вперед, хотя чувствую невидимую силу, притягивающую меня назад. Умоляющую меня повесить эту фотографию на стену и никогда больше не убирать. Никогда ничего не менять. Просто продолжать держаться за все это, пока оно не убьет меня.
* * *
– Не хочешь рассказать мне, что тебя так расстроило?
– спрашивает Уилсон, когда я вбиваю гвоздь в кусок дерева. Мы внутри дома, хотя он еще совсем не готов. Два на четыре дюйма составляют стены, пол из фанеры, а крыша даже не близка к завершению. В воздухе пахнет опилками и мои руки шершавые, как наждачная бумага. Звук электроинструмента обволакивает меня, дождь только что прекратился и вокруг все мокро, и низкая температура. Но мне все в этом нравится. Это помогает мне немного забыть, что сегодня я снял одну из фотографий Лекси. И что скоро я буду бездомным. И что все это я чувствую, потому что решил стать трезвым.
– Я не расстроен, - отбрасываю молоток в сторону, а затем достаю другую доску.
– Я просто работаю над некоторыми вещами.
– Ну, может, если ты расскажешь мне, то я смогу помочь справиться с этим?
– он закатывает рукава своей изношенной клетчатой куртки, не смотря на холод, потому что мы усердно работаем, так что нам кажется теплее, чем есть на самом деле. Я выравниваю доску, и он подходит, держа пистолет с гвоздями в руках.
– Давай, Куинтон, - говорит он, прикладывая пистолет к дереву.
– Просто расскажи, что, черт возьми, у тебя случилось.
Я держу доску на месте, пока он вбивает в нее несколько гвоздей, затем опускает пистолет и поднимает бутылку с водой.
– Хорошо, - говорю я, отходя от приколоченной доски. Вокруг нас несколько голых бревен, но вскоре мы поднимем гипсокартон и утеплитель, чтобы возвести стены. Это удивительная вещь, и я рад быть частью этого.
– Мой отец переезжает в Вирджинию примерно через неделю, и мне негде остановиться, потому что он продает наш дом.
Он отпивает воды, я сажусь на пол и достаю пачку сигарет из кармана.
– Почему бы тебе просто не поехать с ним?
– спрашивает он.
– Из-за всего этого, - извлекаю сигарету из пачки, жестикулируя в сторону частично построенного дома.
– Я не хочу бросать все это.
Он садится на пол рядом со мной и вытягивает ноги перед собой.
– Ты же знаешь, что можешь это делать где угодно? Ты даже можешь заниматься другими делами, и все равно получить такой же опыт.
– Да, но...
– кладу сигарету в рот и достаю зажигалку из кармана.
– Мне здесь комфортно, - держу сигарету за фильтр.
– И мне нравится, как обстоят дела здесь.
– закуриваю сигарету и вдыхаю, прежде чем выпустить дым. Часть меня хочет убежать и позвонить Нове, которая постарается подбодрить меня и найти решение, вместо того, чтобы сказать, что мне следует поехать с отцом. И она, наверное, могла бы даже помочь мне разобраться с тем, чтобы снять фотографии. Успокоить меня. Позволить увидеть вещи в другом свете - более радужном. Потому что после ее слов многие вещи кажутся в десять раз легче.