Нова и Куинтон. Без сожалений
Шрифт:
Я продолжаю улыбаться, выходя из квартиры, и они следуют за мной. Они начинают обсуждать, какие песни мы будем играть, и Леа перечисляет их. Это все каверы, она сказала мне в тот день, когда я попыталась использовать оправдание, что я не знаю песни, которые они будут играть, чтобы отказаться. Оказывается, я знала их все, так что это не сработало.
Но это нормально. Все могло быть гораздо хуже, так я говорю себе.
На улице темно и прохладно, и я сразу обнимаю себя, дрожа, когда ветер порывисто дует.
– Иисус, надеть юбку было не лучшей идеей, - замечаю я, бросаясь к своей машине.
Я
– Я думаю, что ты выглядишь хорошо, - говорит он, подмигивая.
– Спасибо, - говорю я, потирая плечи руками.
– Но я не уверена, что не замерзну до смерти.
– Я согрею тебя, - шутит он, дым окутывает его лицо.
Не знаю, как реагировать, поэтому просто улыбаюсь и направляюсь к месту водителя. После того, как мы оказываемся внутри, Леа, к счастью, садится рядом, и я, выруливая с парковки, двигаюсь к гаражу Джексона. Его родители сказали, что будут дома, когда я звонила ранее и сказала, что мне нужно забрать барабаны, но часть меня надеется, что их не будет. Но когда мы останавливаемся, в доме горит свет, и я не могу не вздохнуть, с тяжелым сердцем.
– Не переживай, - Тристан наклоняется и говорит мне на ухо, когда Леа выходит из машины.
– Все будет хорошо.
– Надеюсь, - бормочу я, протягивая руку к телефону в моем кармане, когда он начинает звонить. Я думаю, что это Куинтон, хочет пожелать мне удачи, но это моя мама.
Я отвечаю, когда Тристан двигает сиденье вперед и выходит из машины.
– Привет, могу я тебе перезвонить?
– спрашиваю ее, хватаясь за дверную ручку.
– Я готовлюсь к концерту, начало уже через час.
– О, так это сегодня?
– она звучит отвлеченно и немного не в своей тарелке, не так, как обычно.
– Извини. Я перезвоню тебе позже.
– Что случилось?
– я догадываюсь, еще не услышав ответа.
– Да ничего. Я просто... позвони мне, когда закончишь.
– Мама, я не могу больше ждать, - говорю я, становясь все более взволнованной с каждой секундой.
– Не тогда, когда ты говоришь, как будто что-то плохое случилось... это насчет Делайлы?
– Я задерживаю дыхание, вспоминая, когда мне было двенадцать, и я увидела маму в приемной в больнице, сразу после того, как умер отец.
Она плакала, когда вошла в дверь, лихорадочно оглядываясь, словно ожидала, что папа выйдет из одной из комнат. Затем она заметила меня, сидящую в кресле, и запаниковала.
– Боже мой!
– она бросилась ко мне, сжимая сумочку.
– Ты в порядке?
– Она обняла меня, и я помню, как подумала, как это странно, ведь она только что потеряла мужа.
– Я в порядке, - сказала я жутко спокойным голосом.
– Но мама... папа умер.
Она только притянула меня ближе, обнимая так крепко, что мне пришлось встать с кресла.
– Я знаю, милая. И мне так жаль.
Я обняла ее, еще больше смутившись из-за ее беспокойства за меня.
– Я в порядке, мама, а ты?
Это вывело ее из себя, и она начла всхлипывать на моем плече. Я держу ее, когда она чуть не падает на пол, говоря себе, что я должна быть сильной. И я была, помогая с похоронами, позвонив бабушке и дедушке, рассказав им, что произошло. Я всегда была лучшей в этом, занимаясь проблемами других людей, а не своими собственными.
– Нова, я хочу рассказать тебе кое-что, и да, это о Делайле, - говорит мама, возвращая меня к реальности.
– Но мне нужно знать, что ты не одна... Леа рядом?
Я смотрю в окно на Леа, которая говорит что-то Тристану рядом с машиной, подпрыгивая от холода. – Да.
– Хорошо.
– Она издает вздох облегчения.
– Потому что мне нужно знать, что рядом с тобой кто-то есть.
– Да.
– Мое сердце сжимается, предчувствие смерти витает в воздухе.
– Мама Делайлы нашла ее, не так ли?
– говорю я, вцепившись в руль, стараясь не дышать слишком часто.
– И она мертва.
– Она отправилась в Лас-Вегас, чтобы... Господи, я даже не знаю, как это сказать.
– Она делает паузу, подбирая правильные слова, но она не понимает, что их не существует. Я уже знакома с этой рутиной, и ничего, что она скажет, не изменит исход ситуации.
– Она едет опознать тело... увидеть, Делайла ли это.
Крепко сжимаю губы, чувствуя, как онемение проходит сквозь меня, как я борюсь, чтобы не закрыться. Я проходила через это раньше. Я знаю, что делать. Точно так же, как я знаю, что через несколько минут я начну оценивать каждую вещь, которую сделала неправильно, как в тот момент, когда я ушла из квартиры и оставила там Делайлу, рыдающую, разбитую и в компании с ее парнем мудаком. Боже, это никогда не закончится. Смерть. Сожаление. Раскаяние. Вина. Это замкнутый круг, и я хочу его разорвать.
– Они знают, как она умерла?
– спрашиваю я неровным голосом.
– Они пока не знают, она ли это, - говорит мама, сохраняя нежный голос, пытаясь успокоить меня, но в этом есть основополагающая боль, заставляющая меня верить, что она не сомневается, что это Делайла.
– Нова, ты в порядке? У тебя такой голос, как тогда, когда ты закрылась от нас.
– Я в порядке, - сижу с протянутой рукой к дверной ручке.
– Спасибо, что дала мне знать, но я должна идти, чтобы подготовиться к выступлению.
– Нова, я...
Кладу трубку, не желая больше говорить об этом. Мне надоело говорить о смерти. Я больше не могу. Я просто не могу. И все же она продолжает проникать в мою жизнь. И не только в мою. В жизнь каждого, на самом деле. Она преследует всех и вся, и я хотела бы иметь власть, чтобы заставить ее уйти, чтобы больше никто не чувствовал боль, разрушение, невозможность смириться, потому что это не имеет никакого чертова смысла.
Сделав несколько вдохов, я прихожу в себя, и, отложив телефон в сторону, выхожу из машины. Леа сразу же бросает на меня взволнованный взгляд, что заставляет меня задуматься, как я выгляжу в данный момент. Но прежде чем она успевает что-то сказать, я направляюсь к входной двери, призывая через плечо Леа и Тристана.
– Ребята, вы идете?