Нова и Куинтон. Без сожалений
Шрифт:
Опускаю ногу на педаль, наполняя сердце и душу ритмом, вкладывая столько энергии в музыку, что я едва могу дышать. Я тону в мелодии, когда палочки и барабаны сталкиваются. Удары. Ноты. Вибрации. Они настигают меня. Ничего не существует в этот момент, кроме музыки. Ни Тристан. Ни Делайла. Даже Куинтон. Это только обо мне.
Песня набирает обороты вместе с моей энергией. Я потею, тяжело дышу, подпитывая песню каждой частью себя. Моя нога опускается на педаль, синхронно с руками. Снова и снова. Песня заканчивается, но тут же начинается следующая «I Miss the Misery»
Но как только мы заканчиваем играть последнюю песню, волна, наполненная всей болью, которую я когда-либо испытывала за всю свою жизнь, обрушивается на меня. Боль нарастет с каждой песней, которую мы играем, и после того, как наш сет закончен, я не могу нигде найти Тристана. Я беру телефон, чтобы позвонить ему, говорю Леа, что скоро вернусь, прежде чем выйти через черный вход и вдохнуть спокойно.
– Привет, - говорю я после того, как он отвечает.
– Ты где?
Я слышу шум на заднем плане.
– На вечеринке.
– Тристан, - разочарование слышится в моем голосе.
– Ты серьезно?
– Похоже, что я говорю серьезно?
– спрашивает он, когда кто-то кричит что-то скверное на заднем фоне.
– Может быть, но я надеюсь, что нет, - я отворачиваюсь в сторону и затыкаю пальцем ухо, когда кто-то выходит за дверь, громко разговаривая.
– Слушай, я понимаю, что между нами все немного странно, но просто приходи домой, и мы постараемся в этом разобраться. У тебя все хорошо, и я уверена, что ты не хочешь все испортить, верно?
– Ты не можешь все исправить, Нова, - его тон немного смягчается.
– И, кроме того, это тебя не касается.
Я двигаюсь в сторону здания, пытаясь отойти подальше от двери, потому что люди продолжают выходить и шуметь.
– Тогда в чем дело?
– Дело в моей жизни и в том, что она дерьмовая и любит подбрасывать мне дерьмовые карты.
– Почему она дерьмовая? Потому что ты трезвый?
– Нет, это не имеет ничего общего ни с тобой, ни с трезвостью, - говорит он и вздыхает.
– Послушай, я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Я вел себя хорошо. Я понимаю, что то, что я планирую сделать в следующие десять минут, вероятно, испортит мою жизнь, но знаешь, я больше не хочу продолжать так жить. Так, как сейчас.
– О чем ты говоришь?
– спрашиваю я, а когда он не отвечает, добавляю, -Тристан, поговори со мной...
– но он кладет трубку.
– Дерьмо, - я пытаюсь снова набрать его номер, но он сразу переходит на голосовую почту. Пишу ему сообщение, но он так и не отвечает, когда мы садимся в машину, направляясь домой.
– Как ты думаешь, на какой он вечеринке?
– спрашиваю Леа, когда мы добираемся до дома. Она планировала потусоваться с Броуди, но сказала, что их планы изменились. Я думаю, что она беспокоится обо мне, и именно поэтому решила вернуться домой со мной.
На часах больше девяти, и небо полно звезд, и я не могу не считать звезды, каждый раз, когда останавливаюсь на красный свет.
– Может, у нас получится найти его, = говорю ей.
Леа выглядит слегка расстроенной, после моего рассказа о том, что случилось по телефону с Тристаном, но она не волнуется так сильно, как я.
– Нова, нет никакого способа, чтобы разыскать его. Это же вечер пятницы, ради Бога
– Леа, ты не слышала его по телефону, - говорю я, направляясь по главной дороге, которая блестит ото льда, поэтому мне приходится ехать медленно.
– Он собирается сделать что-то, что нарушит его трезвость. Я чувствую это.
Она медленно выдыхает, ее голова повернута к окну, и она наблюдает за рождественскими огнями, натянутыми на деревьях вдоль дороги.
– Нова, мы это уже проходили. Ты не можешь спасти всех, особенно когда они не хотят быть спасенными, - она смотрит на меня с чувством, похожим на жалость в ее глазах, но я не знаю, почему она так относится ко мне.
– Так что просто отпусти. Когда он придет домой, ты все увидишь, тогда и решишь, что с этим делать.
Я качаю головой, слезы готовы политься из глаз.
– Я так больше не могу.
– О чем ты? О Тристане? Или мы говорим о чем-то другом?
Я прикладываю усилия, чтобы держать глаза открытыми, слезы застилают мне путь, когда я сворачиваю к нашему дому.
– О Тристане. Делайле. Куинтоне. Себе. Мне надоело просто сидеть и наблюдать, как люди рушат свою жизнь.
Она наклоняется через сиденье и нежно сжимает мою руку.
– Но у тебя есть я.
Я знаю, что она права, но на данный момент ее прикосновение несет только холод. Я припарковываю машину, и мы заходим внутрь. Она следует за мной, не говоря ни слова, пока мы не оказываемся внутри квартиры, и я направляюсь в свою комнату.
– Нова, пожалуйста, просто перестань бороться, чтобы спасти всех, - говорит она.
– Тебе нужно научиться позволять некоторым вещам случаться.
Я вхожу в свою комнату, поворачиваюсь к ней лицом и пытаюсь закрыть дверь.
– Знаешь, что происходит, когда ты пускаешь все на самотек?
– спрашиваю я, и она просто смотрит на меня.
– Люди сдаются и умирают. И хотя это может быть безнадежным делом, и ты подумаешь, что я сумасшедшая, я все равно это сделаю, потому что, кажется, это больше никого не волнует.
– И с этим я закрываю дверь.
Я думаю о том, чтобы позвонить Куинтону и поговорить с ним обо всем, но я устала от разговоров по телефону. Я просто хочу увидеть его - хочу обнять его и знать, что, несмотря на весь этот беспорядок он, по крайней мере, справляется. Я знаю, что это безумие. Эгоистично. Импульсивно. Я знаю, что у меня есть работа и другие обязанности, и я могу уехать только на один день. Но мне нужен этот день больше, чем что-либо еще в данный момент. Поэтому, прежде чем я успокоюсь, я начинаю быстро собирать чемоданы, надеясь, что, когда я туда доберусь, он не пошлет меня подальше.