Новая эпоха
Шрифт:
Дообедали, вышли из палатки Авла, послонялись по лагерю, понаблюдали за учениями легионеров, я показал пацанам характерные моменты.
— Папа, а почему ты согласился с дядей Авлом в том, что наши солдаты не так хорошо обучены, как римские? — спросил меня по-русски Волний, — Я вот смотрю на этих увальней — и дядя Бенат, и дядя Тарх, и даже дядя Лисимах легко справились бы хоть с двумя, хоть с тремя. Дядя Бенат, наверное, справился бы и с четырьмя.
— Если вон с теми малоопытными гастатами, то дядя Бенат, пожалуй, справился бы с ними и с пятью, — прикинул я, — Но во-первых, дядя Авл — римлянин, а человек он в целом неплохой, и зачем же мы будем его обижать, отзываясь плохо о его соплеменниках? Мы ведь тоже римские граждане, и он бы нас
— Мне кажется, и дядя Курий справился бы даже с этим их центурионом.
— Может быть. Но дядя Курий — опытный боец, настоящий ветеран, и пока у нас таких гораздо меньше, чем хотелось бы.
— Да с этими увальнями многие наши солдаты справились бы, даже молодые.
— В поединках — да, справились бы. Но легионеры не вступают в поединки, а сражаются строем. А в строю — взгляни-ка вон на ту центурию, которая отрабатывает "черепаху" — римляне действуют чётче и слаженнее наших турдетан. Очень хотелось бы надеяться, что это только ПОКА. Но и в этом случае мы не будем показывать римлянам наших лучших солдат — зачем нам расстраивать и огорчать друзей и союзников? Пусть видят худших, смеются над их неумелостью и считают, что таковы у нас все. Понимаешь?
— Да, понимаю, — серьёзно кивнул мой наследник.
— А ты, Икер?
— Понимаю, папа.
На самом деле, конечно, ни хрена они ещё толком не понимают — даже Волний, который постарше. Какого в звизду понимания можно требовать от школяра-первоклашки на зимних каникулах? Даже окончив школу, он будет понимать ещё не всё, а только часть, а всё поймёт лишь тогда, когда окончит ВУЗ, которого пока ещё не существует в природе. Сейчас они ещё оба не столько понимают, сколько ощущают мой настрой, угадывая не высказанное вслух и сопоставляя с услышанным, увиденным, а сегодня — с ещё и на вкус опробованным. Смех смехом, но сегодня мне удалось показать обоим моим спиногрызам главный секрет римской военной машины, которым и определяется её мощь, отвага и напористость. И теперь всё это, вместе взятое, прописывается у них напрямую в подкорке, формируя менталитет. Именно это мне сейчас от них и нужно — внутреннее убеждение в том, что хорошо и правильно — именно так, а не иначе. Рим — наш самый большой союзник и друг. Слишком большой, чтобы откровенничать с ним обо всём подряд. Нам, маленьким и слабым, позарез нужно быть умнее, хитрее и предусмотрительнее этого гиганта…
Выходим за ворота римского лагеря. Можно было бы легко пройти до старой турдетанской Кордубы улицей нового римского города, но нам не хотелось этой уличной толчеи, и мы пошли напрямик, вдоль поля, а точнее — вдоль нескольких полей, которые располагались одно за другим.
— Вот здесь, судя по сухой ботве, они выращивали свою свеклу, — я показал пацанам свекольную ботву, — Из неё они варят эту свою похлёбку, которая делает их солдат такими бесстрашными, — на сей раз я говорил по-турдетански, и тут уж не только детвора, но и Трай расхохотался:
— Нужно немалое мужество, чтобы питаться этим изо дня в день и год за годом.
— А вот на этом поле они выращивали капусту, которую тоже добавляют в свою похлёбку, — я указал на остатки капустных листьев, обрезки кочерыжек и мелкие кочаны, — Лучше бы они её квасили или солянку из неё делали — это было бы намного вкуснее. И кстати, капусту ведь любят не только люди…
— Кролики? — угадал кордубец ход моих мыслей.
— Ага, они самые, — подтвердил я его догадку, — А ну-ка, оболтусы, где ваши луки? Надеюсь, вы не разучились ещё ими пользоваться? — у обоих спиногрызов были луки маленького детского размера и по их силёнкам, но вполне роговые, такого же типа, как и те, которыми мы вооружали наших лучников, и на застигнутого врасплох кролика их бы вполне хватило — ну, с близкого расстояния, конечно.
— Ты думаешь, кролик подпустит их на убойную дистанцию? — усомнился турдетан, заценив слабенькие детские луки и соответствующие стрелы.
— Пусть
— Максим, может лучше завтра с утра?
— Думаешь, не попадут?
— Да не в этом дело — я же понимаю, что они у тебя не впервые в жизни лук в руки берут. Но ты ведь прав — для настоящей тренировки надо будет дать им попробовать и самим добрать подранка. А это может затянуться и надолго. Вечереет ведь уже, скоро темнеть начнёт, и тогда придётся бросать преследование, а хорошо ли это будет?
— Пожалуй, это и в самом деле будет не по-охотничьи, — согласился я, — Завтра — так завтра. Оба слыхали? Завтра будете охотиться на кроликов!
— А сейчас — пошли ко мне, — предложил Трай, — Копчёного осетра на ужин я вам, конечно, не обещаю, не умеем мы их коптить, но и римской похлёбкой давиться не заставлю. А к Ремду я раба пошлю передать, что вы у меня, чтобы он не ждал вас и не беспокоился понапрасну.
Жил он теперь не в старой турдетанской Кордубе, а в пригороде между ней и новым римским городом. Я-то помнил его застроенным простыми домишками, не сильно отличавшимися от сельских и часто даже не каменными, а глинобитными на каменном цоколе, но теперь вся его сторона между периметром старых кордубских стен и римским городом оказалась застроенной солидными особняками знати — не то, чтоб дворцами, но по современной аналогии — элитными коттеджами, скажем так. В основном, конечно, турдетанского стиля, но попадались и греческого. Да и сама эта часть Кордубы явно претендовала на цивилизованную помпезность, даже улицы булыжником вымощены.
— В мой старый дом мне даже вести тебя с твоими сыновьями стыдно, — признался кордубец, — По сравнению с новым это просто убогая хижина.
— Вроде вот этой? — я с усмешкой ткнул пальцем в здоровенный и уж точно не бедняцкий каменный домище местного типа, мимо которого мы как раз проходили.
— Ну, получше этой, конечно, но тоже варварская безвкусица.
— Да ладно тебе прибедняться, Трай! Что я, в лагерных палатках и в простых крестьянских мазанках не ночевал? Всякое бывало…
— Так это ведь когда было? Когда ты был простым солдатом? И меня нисколько не стесняет ночёвка в лагерной палатке или вообще где придётся, когда я в военном походе. Но ведь это — совсем другое дело. Служба — это служба, а дом — это дом. Твой нынешний дом тоже не очень-то похож вот на эти, — кордубец, конечно, имел в виду мой оссонобский "виллозамок", в котором гостил у нас, — Есть у тебя там, конечно, и много неправильностей, но у тебя они все по делу и к месту, а в целом у тебя там очень даже хороший римский дом.
— Так и было задумано — чтобы то, что ты называешь "неправильностями", не слишком бросалось в глаза. А ведь именно в них вся суть НАШЕЙ культуры, которую мы просто маскируем под подражание римской.
Как я и ожидал, его дом оказался в классическом греко-римском стиле, да и странно было бы ожидать иного от столь ревностного поклонника римской культуры и римского образа жизни. Не люблю эти открытые портики при входе, и есть у меня на то свои причины. Довелось как-то позвенеть мечами между таких колонн, и удовольствие это было ниже среднего, потому как проёмов межколонных было несколько, и когда ты плотно занят собственным противником, то что там творится в соседних проёмах, ты можешь только догадываться, и нет ни малейшей уверенности, что оттуда уже не заходят тебе в тыл. Мерзопакостнейшее ощущение, откровенно говоря. И тоже в Кордубе, кстати, только не в этом пригороде между турдетанским городом и римским, а в турдетанском, в помпезном греческого типа особняке Ремда. Но сейчас-то, конечно, времена уже не те, нет больше того беспредела. С укреплением римской власти пришёл и римский порядок, при котором теперь не очень-то забалуешь — тут надо отдать римлянам должное…