Новая эпоха
Шрифт:
— Макс, ты чего творишь?!
— Не умеешь — не берись, — заметил я ей, — Нужно было сразу же сделать вот так, — я показал четвёртую защиту, как раз от этого удара, — Все другие направления из этого положения неудобны, так что это — самое вероятное. Вот так, ребята и девчата, и бывает, когда женщина берётся за то, чего не умеет и в чём ничего не понимает. Каждый должен заниматься СВОИМ делом, — эту фразу я намеренно выделил тоном, и класс даже и без команды хором повторил её — ну, несколько вразнобой, потому как девочки замешкались, но тоже повторили — сыграл свою роль женский конформизм, гы-гы! Потом-то, конечно, некоторые опомнились, но не юлькины беленькая и мулатка — те глазёнками растерянно хлопали, а смугленькая мавританочка из наташкиных воспитанниц. Поднимает руку, как Юлька их всех выдрессировала, я киваю, встаёт:
— Досточтимый Максим, а для чего ты тогда учишь этому и нас, девочек?
— Для того, чтобы и вы тоже понимали, что к чему. Ребятам предстоит быть элитариями нашего государства, а вам, девчата — жёнами элитариев, и нужно, чтобы вы стали им толковыми помощницами в их непростой деятельности.
— Я вообще-то рабыня, досточтимый…
— Ничего страшного, Сервий Туллий тоже в детстве был рабом, но разве это помешало ему стать царским зятем, а затем даже и царём? — класс рассмеялся, — Не имеет значения, кем ты БЫЛА до попадания в ЭТУ школу. Важно то, что ты ПОПАЛА в неё, и если ты её окончишь — а почтенная Наталья считает, что способностей у тебя достаточно, то путь из неё будет одинаковым для всех… Садись, в ногах правды нет. А теперь, ребята и девчата, возвращаемся снова
— Царь должен быть законным! — слитно проскандировала детвора.
— Как правитель Сервий Туллий был хорош, тут надо отдать ему должное. Юля, ты рассказывала им о его правлении и реформах?
— Вкратце, но всё основное рассказала.
— Тогда не будем всё это повторять, а перейдём сразу к разбору его ошибок. Ну, первой была та, что он вообще уселся не в своё кресло. Регентство надо было принимать, а не трон. Вторая его ошибка — слишком явная опора на плебеев и слишком резкие шаги по включению плебса в римскую гражданскую общину. Это мы с вами, создавая наше государство там, где его не было — условно говоря, на пустом месте — уже в силу этого не стеснены никакими вековыми традициями и можем позволить себе строить государство так, как считаем правильным. А римское царство существовало уже достаточно долго, и меняя его исторически сложившееся устройство в пользу плебеев, Сервий Туллий тем самым неизбежно ущемлял интересы патрициев. Конечно, плебеев нужно было включать в общину, но не так резко, оставляя патрициям почти полностью их прежнюю власть и влияние. Об уменьшении разницы в их правах следовало, конечно, поднять вопрос в сенате, но не настаивать сразу, а дать патрициям и самим осознать всю неизбежность предложенных реформ — они провелись бы позже, но гораздо легче. Но царь поспешил и сделал патрициев своими противниками. Не следует правителю наживать себе врагов без крайней необходимости…
— Дети, повторите это! — скомандовала опомнившаяся Юлька, и класс повторил мою последнюю фразу чётко и слитно.
— Малолетние сыновья Тарквиния Приска тем временем взрослели, — продолжил я, — Как политик Сервий Туллий был в целом неглуп, да и о конце своего предшественника он тоже помнил прекрасно. И сыновей у него тоже не было, а были только дочери. И тогда он решил убить одной стрелой сразу двух кроликов — и с сыновьями Тарквиния хорошие отношения восстановить, вернув им их права на царский трон, и дочерей при этом у этого трона пристроить, выдав их замуж за тарквиниевских сыновей — удачно придумал?
Судя по реакции детворы, особого подвоха они тут не увидели.
— А теперь, чтобы понять, что же он такое тем самым отчебучил, нарисуем на доске схему, — Юлька протянула мне кусок мела, и я накорябал на доске схему родства последних римских царей, — Вот Луций Тарквиний Приск, вот его жена Танаквиль и вот их старшая дочь. Вот Сервий Туллий, её муж, и вот их дочери, Туллия Старшая и Туллия Младшая. И через мать они обе, как видите, приходятся Тарквинию Приску и Танаквили родными внучками. А вот их сыновья, Луций и Арунтий. Кем им приходятся их невесты, дочери их родной старшей сестры? Правильно, племянницами, хоть по возрасту они и в одном поколении. Получается два брака, ещё более близкородственных, чем даже между двоюродными братьями и сёстрами, и что в этом хорошего? Это даже и ошибкой-то не назовёшь — вообще полная безответственность. Но кроме того, он сделал ещё и ошибку, переженив их не так, как хотелось им, а так, как показалось правильным ему самому. Он Туллию Старшую, очень спокойную и уравновешенную, отдал амбициозному Луцию, будущему Тарквинию Гордому, а честолюбивую и взбаламошную Туллию Младшую — спокойному и уравновешенному Арунтию. В общем, взаимоуравновесить он их таким образом решил, а в результате и тут только всё испортил. Туллия Младшая хотела Луция, ну и взвилась на дыбы, а своевольностью в бабку пошла — яблоко ведь от яблони далеко не падает. Она устроила заговор и организовала убийство и Арунтия, и Туллии Старшей. Сделай царь иначе и пережени их по их желанию — этого не произошло бы. Была бы одна буйная обезьянья парочка, от которой вряд ли можно было бы ожидать чего-то хорошего, но была бы и другая, более-менее нормальная. Был бы хотя бы выбор, кому передать по наследству престол. А так — осталась одна только эта буйная обезьянья. Вы ведь были в нашем зверинце? Бабуинов в вольере видели? — я дал мелюзге въехать в аналогию и отсмеяться, — А Сервий Туллий ещё и позволил им пожениться вместо того, чтобы сурово наказать за это преступление. Не обязательно было казнить, можно было ограничиться изгнанием, как изгнали за убийство Тарквиния Приска сыновей Анка Марция, но он не сделал и этого, а просто простил им это дело. Как глава семьи внутри семьи он имел на это право по римским обычаям, но нельзя же забывать о справедливости, да и просто о злравом смысле. Теперь эта парочка уверилась, что можно, оказывается, вытворять всё, что только левой пятке захочется, и за это им ничего не будет. Другим нельзя, а им — можно. Поэтому — нельзя оставлять тяжкое преступление безнаказанным.
Юлька тут же велела классу повторить эту фразу хором, и класс послушно повторил, после чего я продолжил:
— Сервий Туллий был уже стар, но цари правят пожизненно, и он мог прожить ещё долго, а этой парочке хотелось власти поскорее. Может быть, помня о судьбе сыновей Анка Марция, они и не решились бы на заговор, если бы не рассчитывали на широкую поддержку. Ведь, как мы с вами уже разобрали, своими слишком поспешными реформами царь нажил себе немало врагов среди римских патрициев, включая сенат. Вот этим как раз и воспользовался Тарквиний Гордый — созвал сенат, да и объявил на заседании просто и незатейливо, что теперь царём будет он. Сервий Туллий попытался прогнать самозванца, но у того оказалось больше сторонников, и в результате вместо Тарквиния из сенатской курии выгнали взашей на улицу его самого. А на улице уже другие сторонники Тарквиния только этого и ждали — набросились на Сервия и убили на месте. А эта свежеиспечённая царица, Туллия Младшая, ещё и проехалась по его мёртвому телу на колеснице. Между прочим — собственного родного отца переехала. Как вам нравится такая царская семейка? Вот так и пришёл к власти последний римский царь Луций Тарквиний Гордый…
— А почему тогда римляне не изгнали Тарквиния Гордого уже тогда? — спросил Миликон-мелкий, — Зачем им было терпеть такого царя и такую царицу?
— Конечно, лучше бы они его изгнали из города сразу, — охотно согласился я, — А ещё лучше было бы сразу же и убить их — по всем законам и обычаям у римлян были для этого все основания. Но был и примитивный расчёт, исходя из сиюминутной выгоды. Тот царь опирался на плебеев и правил в их интересах, утесняя патрициев — стало быть, этот, в силу обстоятельств своего прихода к власти враждебный приверженцам того, опереться может только на патрициев и теперь должен перетянуть одеяло обратно на них. Кроме того, правление Сервия Туллия проходило мирно — римляне вспоминали удачные войны Тарквиния Приска с их богатой добычей, и римской молодёжи тоже хотелось разбогатеть и прославиться. А война требует единоначалия, а значит — по тем временам — царя. И если отец этого был на войне удачлив, так яблоко ведь от яблони далеко не падает, верно? И вот как раз в этом расчёте римляне не ошиблись — на войне Тарквиний Гордый оказался достойным сыном
— Ну, не во взрослых подробностях, конечно, о которых детям знать рано. Я рассказала им, что сын Тарквиния Гордого страшно обидел жену одного из уважаемых в городе граждан, и она, не снеся позора, закололась кинжалом.
— Хорошо, в старших классах узнают больше, а пока ограничимся этим. Здесь, ребята и девчата, важно вот что. В том, что Секст Тарквиний — плод близкородственного брака, кстати, как мы с вами уже разбирали — оказался таким хулиганом, удивительного ничего нет. Странно, как ещё только его братья такими же не оказались. И бабка-то его Танаквиль была штучка ещё та, мамаша — ещё хлеще, а тут ещё и по обеим линиям эта дурная наследственность. Когда в брак вступают близкие родственники — и у нормальных такое в детях всплыть может, что впору за голову хвататься, а тут ещё и родители были не вполне нормальны. И при этом — смолоду избалованы вседозволенностью, и когда граждане Рима возмутились преступлением Секста Тарквиния и восстали — его отцу даже в голову не пришло, что за такие художества сынка всё-же сурово осудить и примерно наказать следовало бы. По всей видимости, он и сам считал, что раз он царь, и его семья — царская, то и ему самому, и членам его семьи можно всё, и если сам он так себя не ведёт, то лишь потому, что он добр и справедлив, и подданные молиться на него за это должны, а эти неблагодарные скоты — представляете — совершенно его доброты и справедливости не ценят. Вот, даже взбунтоваться посмели за совершенно НОРМАЛЬНОЕ поведение его младшего сына. В результате нашкодивший Секст удрал от расправы в латинский город Габии, в котором был отцовским наместником, а его отца и братьев восставшие граждане не пустили в Рим. И ведь самое-то интересное, что непримиримых противников царской власти и сторонников республики в Риме тогда было не так уж и много. Представляете, больше двух столетий жили при царях, как же без царя-то жить? Что такое республика, с чем её едят, никто ведь не знал — царь привычнее. Позднее, когда Тарквиний Гордый вёл тайные переговоры с теми, кто не был против его возвращения в Рим и на трон, среди таких — вот представьте себе — оказались даже родные сыновья одного из вдохновителей и организаторов восстания. А осуди он сына сразу же и приговори к изгнанию — наверняка имел бы гораздо больше сторонников и возможно — да даже и почти наверняка — смог бы примириться с народом и вернуться. Ведь кто такой Секст? Младший, даже не наследник. Пожертвовав Секстом и наказав его по справедливости, Тарквиний спас бы и свою власть, и свою династию. Чуть позже уже и жертвовать не требовалось — латины в Габиях тоже восстали и убили Секста, так что и наказывать-то, собственно, было уже некого, и царю достаточно было просто осудить уже и так мёртвого. Но Тарквиний не сделал ни того, ни другого, и именно это окончательно убедило большинство римлян в том, что он — тиран, от которого бесполезно ждать справедливости. А власть должна быть справедливой.
Юлька тут же велела мелюзге повторить эту фразу, что класс и сделал хором.
— Теперь, ребята и девчата, прежде чем мы с вами обобщим выводы и сделаем главные из них, давайте рассмотрим, что римляне получили у себя вместо упразднённой ими царской власти. Как мы с вами уже разбирали, из-за отсутствия принципа законности престолонаследия, любой авантюрист и демагог, добившись дешёвой популярности у малограмотных народных масс, может избраться царём. А республиканский строй у римлян как раз для того и существует, чтобы никто больше не мог получить царской власти. Поэтому их консулы, например — двое, а не один — сменяются ежегодно, чтобы ни один из них так и не успел приобрести ни чрезмерного влияния на своих подчинённых, ни чрезмерной популярности в народе. Как бы ни был человек хорош во главе государства, управлять он им будет только один год, а на следующий год его непременно должен сменить другой. А вторично консулом тот же самый человек, который уже побывал им однажды, может избираться только через десять лет, за которые каждый год должны побывать консулами по два человека — это же двадцать человек получается. Ну и где набрать столько талантливых правителей? А на деле мало кто избирается консулом во второй раз — как Сципион Африканский, например, а следующее поколение — сыновья прежних консулов — дорастёт до консульской должности только через двадцать лет, и значит, не двадцать, а сорок человек должны побывать за это время консулами. Что странного в том, что многие из них талантами не блещут? И разве это не сказывается на судьбе управляемого ими государства? Один только Гай Теренций Варрон едва не сгубил Рим, проиграв Ганнибалу Канны. Конечно, такое случается нечасто, поскольку у римлян есть предварительный отбор будущих консулов — должность претора. Чтобы избираться в консулы, надо сначала побывать претором, и кроме того же Сципиона Африканского я даже и припомнить никого больше не могу, кто получил бы консульство, минуя претуру. Преторов же в Риме сейчас избирается шесть — каждый год по шесть новых человек. Двое из них остаются в городе — претор по делам граждан и претор по делам чужеземцев, но другие четверо полкчают поручения вне Рима, и за двадцать лет это восемьдесят человек. Где взять столько толковых? Луций Эмилий Павел показал себя достойно на второй год своих полномочий, но и он в свой первый год потерял в неудачной схватке с лузитанами добрую половину армии. А что было бы, если бы вместо него оказалась бестолочь? Вот такова цена, которую римляне платят за свой республиканский государственный строй.
— Досточтимый Максим, а как же так? — спросил один из пацанов, — Ты сказал про второй год Луция Эмилия Павла — значит, они всё-таки не каждый год меняются?
— В Испании римский сенат и в самом деле повадился в последние годы продлевать полномочия направленных сюда преторов ещё на год, — согласился я, — До него в сопредельной с нами римской Дальней Испании полномочия продлевались и Марку Фульвию Нобилиору, и то же самое происходило и в Ближней Испании. Там было даже хлеще — Гаю Фламинию продлили полномочия даже на третий год, но это единственный случай. Больше двух лет стараются не продлевать. Но главное — это то, что несмотря на продление полномочий того или иного наместника на следующий год, в Риме всё равно избирается новый претор, просто ему даётся другое поручение, более важное с точки зрения сената, чем Испания. В войну с Антиохом, например, вновь избранным преторам поручали флот или охрану италийского побережья. Так что новых преторов в Риме всё равно каждый год избирается шесть. Кому-то из них при необходимости тоже могут продлить полномочия ещё на год, но больше — вряд ли. Причина — та же самая, по которой римский сенат не любит продлевать полномочия и консулам и идёт на это лишь при крайней необходимости. Эта причина — страх перед человеком, привыкшим за несколько лет к неограниченной власти, да ещё и имеющим в подчинении армию, привыкшую за несколько лет повиноваться ему беспрекословно. Ведь даже присягает римская армия не государству, а лично полководцу.