Новая Эра: Восстание отверженных
Шрифт:
Месяц, думала она, не задался. А, может, и не только месяц… В последнее время Саша нередко ощущала себя какой-то потерянной: будто все идет совсем не так, как должно, а она сама двигается не туда, куда нужно. Это чувство засасывало ее все глубже и глубже.
Монотонность и унылая атмосфера промышленного города стали вызывать у Арефьевой то чувство апатии, то беззвучную злобу. Каждый день она просыпалась, тоскливо оглядывалась вокруг и задавала себе лишь один вопрос: «Неужели это все, что мне предстоит увидеть за всю мою жизнь?»
Подчиняясь здравому смыслу, Арефьева понимала, что есть система, которой все следуют вокруг, и никто
Иногда перед глазами у нее всплывали картины, рисующие ей совсем другую жизнь: жизнь, в которой она безгранично свободна – настолько, что у нее захватывало дух; жизнь, в которой она сама выбирает, куда ей идти, что делать, и главное – какими людьми себя окружать. Эти картины казались настолько реальными, что Арефьева, как ни старалась, не могла выкинуть их из головы.
Лелея в себе хрупкое, едва уловимое ощущение, что ее место не здесь, что все, что она видит вокруг – временное явление, она и вела себя соответствующе: не строила долгих планов, не заводила друзей, да и вообще не стремилась к близким отношениям с кем-либо из гетто. И все же так не могло продолжаться вечно. Жить мыслями о будущем, которое, возможно, никогда не наступит, чрезвычайно утомительно. Поняв, что она многое упускает в настоящем, Арефьева вдруг захотела договориться с собой и принять, наконец, все как есть. Но не знала, как это сделать. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь на эту тему – с кем-нибудь, кто знал об этой жизни больше, чем она сама.
– Я тебе слово даю, она говорит все, как есть! Вот все, как есть!
Саша отвлеклась от своих мыслей, услышав чьи-то громкие голоса, доносившиеся сквозь открытую дверь из коридора.
– Ну, а с какими вопросами к ней можно-то?
– Да хоть с какими! Как она скажет – так и будет.
Незнакомая девушка в окружении своих подруг восторженно делилась впечатлениями, и процесс этот проходил так громко, что Арефьева невольно оказалась в курсе всех подробностей. Речь шла о ясновидящей, которая жила в Третьей Агломерации и демонстрировала, по словам людей, чудеса всесторонней осведомленности. Байки об этой женщине Саша слышала уже ни в первый раз. Теперь, вдобавок ко всему, Александра узнала, кому и в каких вопросах она помогает, где ведет прием и сколько это стоит. Будучи растерянной и сбитой с толку, Арефьева подумала, что самостоятельно не сможет навести порядок в голове, поэтому моментально приняла решение обратиться за советом к «высшим» силам.
На следующий день ранним утром Александра отправилась на окраину гетто на прием к ведунье. Ясновидящая жила на восемнадцатом этаже полузаброшенной высотки. Здание находилось в аварийном состоянии, лифт не работал, поэтому Саше пришлось прошагать восемнадцать пролетов пешком. Где-то на уровне десятого этажа девушку стали одолевать сомнения: вся эта затея показалась ужасно глупой, однако поворачивать назад после такого кросса было бы еще глупее.
Саша забралась на восемнадцатый этаж, перебрав по дороге все известные ругательства, прошла до конца обшарпанного коридора и обнаружила, что предбанник перед «апартаментами» ведуньи плотно забит посетителями. Заняв очередь, Александра была вынуждена сесть прямо на пол, поскольку ноги уже не держали, а сесть больше было некуда.
Прошел час. Затем второй. Плечи и спина затекли от неестественной позы. Девушка измучилась и начала проклинать себя за то, что пришла сюда. К тому же она так и не поняла, чего хочет добиться от этого визита? Ответы на какие вопросы хочет получить?
Наконец, в дверях квартиры, где велся прием посетителей, показались две женщины, за которыми Александра занимала очередь. Сеанс для них был окончен. Арефьева воздала хвалу всем богам на свете, со скрипом поднялась на ноги и проскользнула в открытую дверь.
Тут же бросилось в глаза, что обстановка вокруг царила крайне потрепанная – никакого намека на присутствие высших сил. Ясновидящая жестом указала своей новой посетительнице на диван. Саша присела и почувствовала, насколько жестким и неудобным он был.
Сама ведунья сидела на стуле, прямо напротив, в неестественно скованной позе. Сгорбившись, сцепив руки на коленях, она постоянно раскачивалась взад-вперед. Какое-то время в комнате стояла мертвая тишина, пока Александра не догадалась, что пора бы уже что-то сказать. Тогда тихим голосом она начала мямлить о том, что в последнее время дела у нее не клеятся: на работе она вертится, как белка в колесе, и каждую минуту боится, что не оправдает доверия, на интересное ей дело времени не хватает, просыпаться по утрам не хочется, с единственным другом отношения испорчены.
– В чем твой вопрос? – остановила ее поток ясновидящая.
– Что делать? – вырвалось у Саши, причем она сама не до конца поняла, к чему из того, что она перечислила, относится ее вопрос.
– Не надо, – продолжая раскачиваться, забормотала ведунья, – ты ничего не должна делать. Он сам придет. Когда ты его не будешь ждать.
Саша недоуменно уставилась на провидицу. Тем временем ясновидящая, выдержав паузу, добавила:
– Но это не главное для тебя. Тебе надо думать о другом. Ты и сама знаешь, что тебе пока что лучше побыть одной. Тогда ты обретешь настоящую силу. Крепкую. Безудержную. Она и сейчас у тебя есть, – женщина продолжала уверенно говорить рваными фразами. – Но ты не принимаешь того, что дает тебе силу. Ты себя не слушаешь. Ты себя не слышишь. Ты себя держишь. Ох, как крепко держишь, вместо того, чтобы отпустить. Свобода начинается не по ту сторону границы. Свобода начинается у тебя внутри. А ты не даешь свободе жить внутри тебя. Поэтому ты задыхаешься. Ты ведь часто задыхаешься?
У Арефьевой округлились глаза то ли от страха, то ли от изумления. О том, что у нее бывают приступы паники, во время которых перехватывает дыхание, она никому до этого не говорила.
– Ты дышишь, дышишь. И ходишь из угла в угол. И стены надвигаются. И тебе кажется, что это конец. Но это не так. Перестань давить то, что внутри тебя. Отпусти. И все пройдет.
За время разговора ведунья ни разу не взглянула на Сашу. Глаза ее неотступно упирались в небольшой стол, стоящий между ними.
– Выпусти себя на волю. Ты ведь рисковая. Это твое. Рискуй снова и снова, – говорила она. – Начни утолять жажду. Двигайся. Меняйся сама. Меняй других. Делай то, что хочешь. И все будет так, как ты хочешь. Ходи по краю. Не дели на белое и черное. Ты – человек по обе стороны, который должен быть и тем, и тем. И кровь твоя охладится. И среди хаоса ты найдешь свое место. Делай так. И ты обретешь свободу и бессмертие.
Когда женщина закончила, рукой она сделала жест, что пора уходить.
– Спасибо, – прошептала Саша.