Новая инквизиция
Шрифт:
Ну ладно, мёртвые друзья мои, я снова вас покину. Пишите письма…
Дела минувших дней – IV
Тенятники
…Впервые термин «тенятник» (без объяснения, кто под ним понимается) появился в «Паремийнике» (1271 г.), и служил синонимом «Гада», упоминаемого в соответствующем месте канонических переводов Книги Исайи. В «Хождении Агапия в рай» и «Хождении Зосимы к Рахманам» (оба – XIV в.) говорится об адских муках для тенятников…
…В
4
Шейн П.В. Великоросс в своих песнях, обрядах, верованиях, легендах и т. п. Спб, 1900, Т1.
…Классификация, данная А.Н. Соболевым, [5] с небольшими поправками и дополнениями применяется в наши дни, поэтому имеет смысл привести её в современных терминах. Действующие тенятники, по Соболеву, подразделяются на:
1) Некрофагов, включающих, в свою очередь:
– миофагов;
– гемофагов (часто смешиваемых с классическими некровампирами);
– цереброфагов; пожирающих, соответственно, мышечную ткань, кровь и мозговое вещество мёртвых жертв;
5
Соболев А.Н. Тёмные силы славянского язычества в наши дни. 1931,(неопубл.)
2) Ритуальных убийц;
3) Биоцидных эмпатов…
…Свойства тенятников до последнего времени единой классификации не имели. Общими их качествами являлись: долголетие, превышающее среднюю продолжительность жизни человека на 100—250 %; повышенная устойчивость к инфекциям и ядам; почти мгновенная регенерация ранений и механических повреждений; повышенные способности к суггестии и телекинезу…
…Целью настоящей работы является доказательство генной природы и наследственного характера Т-мутаций, а также обоснование метода прионового теста крови (слюны) и деривато-прионового теста мочи (пота) активных, латентных и пребывающих в метафазе тенятников…
Глава одиннадцатая
Лесник ехал в Лицей. В Царскосельский. Обычный маршрут для гостей города муз.
Однако в этом лицее не постигал свет наук будущий поэт Пушкин, и будущий канцлер Горчаков не списывал контрольные у будущего декабриста Кюхельбекера, и будущий автор «Соловья» Дельвиг не спал на лекциях и не курил тайком в туалете. И Вигель, известный в будущем лишь знакомством с перечисленными личностями да противоестественными наклонностями, – тоже ничем здесь не отметился.
Потому что между словами «Царскосельский» и «лицей» на украшающей здание вывеске стояло ещё одно, третье слово: «политехнический». Хотя и маленькими буквами. А учащиеся называли свою альма матер попросту, на старый лад – «путяга». Но сейчас лицеистов не было – лето, ремонт.
Ушли кровельщики, ремонтировавшие крышу, ушли маляры, красившие потолки второго этажа, ушёл художник, расписывавший стены в столовой. Петраков запер за ними дверь. И остался один – на все здание. Он любил быть один.
Петраков, как обычно, собирался подняться в спортзал, раздеться догола, стать хозяином огромного полутёмного помещения, лечь на маты в центре и мысленно делить пространство на кубики… В этом был смысл его жизни. Теперь – лишь в этом. Делить… Петраков никогда не понимал одного: вот время – разделено на идеально-одинаковые часы, минуты, секунды… А все остальное сущее… Кривое, уродливое, безобразно шевелящееся… Красота и гармония – в одинаковости и порядке. Мир надо расчленять, делить на равные части, готовить детали для будущей прекрасной конструкции. Вечность представлялась ему навеки застывшим узором. Симметричным. Одинаковым. И он делил.
Визит к Вечности не состоялся.
Звонок лишил Петракова заслуженного одиночества.
Кто-то стоял перед главной дверью и требовательно давил на кнопку, кто-то желал войти. Петраков побрёл ко входу, слюнявя на ходу волосы – чтоб вихор не топорщился. Открывать и закрывать входную дверь – была его служба. Петраков работал сторожем.
Он всегда был сторожем – и до того, как умер отец, и после, уже познав великое таинство жизни. Он хорошо помнил все школы, ПТУ и дома пионеров, которые сторожил. Учился ли он сам в школе – такой мелочи Петраков не помнил.
На крыльце стоял человек – сухо-казённое лицо, в руке полуоткрытая книжечка удостоверения. Петраков молча загородил проход, он теперь побаивался людей с казёнными лицами. И с удостоверениями.
– Пожарная инспекция, – сказал человек. – Плановая проверка состо…
Пришелец осёкся. Лицо стало другим. Появившееся на нем выражение хищного азарта испугало Петракова – сторож шагнул назад.
Незнакомец скользнул внутрь, закрыл дверь. Сказал с неприятной улыбкой:
– Ну здравствуй, Алябьев…
Удостоверения в руке уже не было. В руке был нож.
Сторож почти не изменился по сравнению с фотографиями десятилетней давности. Но Лесник узнавал его непозволительно долго – секунд пять, не меньше.
Могло это закончиться плохо – его визави, несмотря на внешнюю хилость, ножом владел на удивление быстро и ловко. Так, по крайней мере, утверждали материалы уголовного дела.
Нашумевшего дела Алябьева.
Дела о людоедстве.
Все началось одиннадцать лет назад. Жил-был мужичок в Московском районе города-героя Ленинграда – тихий, мирный, незаметный. И бесследно пропадали в этом же районе люди. Случается, дело житейское. По «наколке» соседей к мужичку пришли с обыском… впрочем, подробности сыска в данном деле не интересны. Три холодильника в его квартире были забиты стеклянными баночками с мясом.