Новая книга о штрафбатах
Шрифт:
Погрузив «драгоценность» на сани, разведчики и Крестьянинов прямиком увезли «языка» в штаб дивизии. Ольховский лично вручил Крестьянинову орден Красного Знамени, остальным — Красной Звезды! Вот так штрафники! Вот так медвежатники! Утерли нос всей нашей армии и Волховскому фронту!
Нигде в исторической литературе этот случай не отмечен. Пишу о нем я первый. (С. 158–162.)
Как видим, при умелом использовании штрафники были способны на серьезные боевые дела. Нередко они оказывались на острие главного удара, на их долю выпадал зачин крупных операций, хотя сами по себе они решали относительно локальную задачу.
Е. А. Гольбрайх:
В одном из таких батальонов, своей блестящей атакой положивших начало Ясско-Кишиневской операции, воевал мой товарищ Лазарь Белкин. В день атаки
У противника создалось впечатление, что здесь наносится основной удар. Немцы стали поспешно подбрасывать технику и подкрепления. До позднего вечера батальон отбивал атаки, и к ночи остатки батальона вынуждены были вернуться на исходные позиции. Из почти тысячи человек в живых, на ногах, осталось сто тридцать. Большинство участников атаки были ранены, примерно треть — погибла.
В. Г. Сорокин:
В мае 1944 г. я прибыл в 38-ю армию и принял батальон. Мы сменили кавполк, очень потрепанный. По телефону получил задачу — взять высочу. В следующую ночь высоту взял, за что получил от командующего армией К. С. Москаленко орден Александра Невского.
Я прошел с батальоном всю Польшу, пол-Германии и Чехословакии. Была встреча с американцами. Могу твердо сказать: штрафников бросали на самые трудные участки.
Н. И. Смирнов:
В 1943-м готовилась большая операция по форсированию Вислы. Для проведения разведки боем было принято решение собрать усиленную роту в количестве двухсот человек, в том числе подключили и мой взвод. Штрафникам поставили задачу взять «языка». Саперы сняли мины, и после пятиминутной артподготовки мы пошли в бой. Страху, конечно, я натерпелся, но взял себя в руки и повел своих в атаку. Ворвались в окопы, давай бить немца, потом скрутили одного ефрейтора и, как планировали, назад. Когда немцы немного опомнились, начали нас «поливать» со всех сторон, окружать. Пришлось идти напролом. Из двухсот бойцов в живых тогда осталось около сорока человек, и то калеченых да раненых. Мне просто повезло, до сих пор вот думаю, как можно было из такой бойни выйти живым и невредимым. А потом началось общее наступление: моя штрафная рота участвовала в освобождении Варшавы, Берлина, на Эльбе мы встретились с американцами.
В рассказах фронтовиков содержится важный акцент: хотя правовое положение бойцов-переменников в штрафных батальонах и ротах было одинаковым, а вот боевые возможности этих двух разновидностей штрафных частей оказывались несравнимыми. Еще бы: ведь в штрафбатах воевали профессиональные военные, кадровые офицеры.
Вдумчивые, инициативные военачальники учитывали особые боевые возможности штрафных батальонов, которые вытекали из профессионализма кадровых офицеров, пополнявших штрафбаты. Пусть люди носили погоны рядовых, но боевой опыт, мастерство, высокая ответственность за порученное дело оставались-то с ними.
Автор книги «Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина» А. В. Пыльцын приводит на этот счет массу примеров. Среди бойцов были артиллеристы, танкисты, даже летчики, поэтому управиться с оружием и техникой врага им особого труда не составляло. Так, в ходе рейда по немецким тылам на Рогачев захваченные орудия, предварительно перебив их прислугу, поворачивали в сторону заметных скоплений вражеских войск, складов. Вот у штрафников закончились боеприпасы к 82-мм минометам. Тогда отлично подготовленные минометчики воспользовались трофейными 81-мм минами, быстро изменив таблицу стрельб. В другом случае бывшие танкисты споро повели огонь из брошенного немцами самоходного орудия. А к воинскому мастерству добавлялись и твердость духа, и особое стремление реабилитироваться.
Именно эта особенность личного состава штрафных батальонов подмечена в повести Вячеслава Кондратьева «Встречи на Сретенке». К слову, это одно из редких произведений советской литературы, в центре которого — судьба рядового бойца штрафбата.
Штрафникам было приказано взять деревню, которую обычные части с большими потерями безуспешно штурмовали два месяца. За несколько ночных часов до атаки в землянке их осталось пятеро: главный герой старший лейтенант Владимир Канаев — командир разведвзвода, пожилой подполковник Чернов, «интеллигентный капитан» Ширшов — начальник штаба батальона, командир стрелкового взвода «молоденький лейтенантик» Вадим и старший лейтенант Генка Атласов. Все, разумеется, бывшие офицеры, бывшие командиры и начальники, а ныне — штрафные рядовые. И вот им, своим товарищам по несчастью, Ширшов предлагает подумать, как действовать в завтрашнем бою, чтобы и задачу выполнить, и прощение получить. Едкую реплику Генки: «Рядовые мы теперь! Наше дело телячье — куда погонят, там и пасись. Винтовочку в руки — и ать-два! От карандашика надо отвыкать, капитан», он проигнорировал: «Ведь целый офицерский батальон! Стоит же он чего-то!»
Ширшов, вспоминая, как решал похожую задачу у себя в батальоне, предлагает принципиально изменить схему атаки: «К концу ночи вывести батальон на исходные позиции и, пока темно, проползти, сколько удастся, а потом в атаку, причем молча, без всяких «ура» и без перебежек. С ходу пробежать остаток поля несмотря ни на какой огонь…» Он заражает своей уверенностью в успехе сначала обитателей землянки, а затем и зашедшего к ним «на огонек» командира штрафбата.
Скупыми красками, но очень выразительно нарисовал писатель, как штрафники сначала ползли, а затем, когда над ними заметались красные нити трассирующих пулеметных очередей, «без всякой команды, как один, поднялись с земли и побежали… Поначалу бежали молча, потом кто-то выматерился, а за ним и другие… Немцы усилили огонь. Вся немецкая передовая расцветилась огоньками выстрелов, но рев матерных вскриков, густо нависший над полем и перекрывающий, пересиливающий пулеметный бред, дал понять немцам, какое подразделение прет на них. и огонь начал угасать, а мины, перелетая, рвались уже позади батальона. Володька видел, как немцы стали покидать свои позиции — орущие, с разодранными ртами и налитыми кровью глазами штрафники приближались к их окопам… Немцы выбегали полураздетые, отстреливались, но штрафников уже не остановить…»
Отмечая какие-то особенные черточки в действиях штрафников, сами фронтовики в то же время не согласны с противопоставлением штрафных частей обычным линейным.
Е. А. Гольбрайх:
Не спешите записывать меня в герои (автор воспоминаний сам ходатайствовал о назначении его заместителем командира штрафной роты. — Ю. Р.).Я не храбрец. Скорей наоборот. Но я уже воевал в пехоте и знал, что большой разницы между обычными стрелковыми ротами и штрафными нет. Да, штрафные роты назначаются в разведку боем, на прорыв обороны противника или встают на пути его наступления. А обычные стрелковые батальоны не назначаются? Именно в рядовом стрелковом батальоне обычного стрелкового полка, назначенном в разведку боем, я должен был погибнуть. И когда объятое черным отчаянием сознание угасало, меня спас мой товарищ Саша Кисличко, погибший в следующую минуту. И все эти годы я мучительно думаю: если бы он не полез меня спасать, остался бы Саша жить?
Военные архивы сохранили многие подробности тех коллизий, которые разворачивались на полях боев с участием штрафников. Но не все фонды даже сегодня, спустя 60 лет после Победы, открыты для исследователей, и это не позволяет достичь подлинного прорыва в освещении боевой деятельности штрафных частей. А ведь они, как и армия в целом, прошли огромный боевой путь от Волги до Одера и Эльбы.
Лишь в последние несколько лет стали писать, правда, очень скупо, например, об участии штрафников в битве за Ленинград В ней, по сообщениям санкт-петербургских авторов, в разное время участвовали четыре штрафных батальона на Ленинградском фронте, два батальона — на Волховском, один — на Карельском и два — на Северо-Западном. Гораздо больше было штрафных рот. На территории только одного Мгинского (ныне Кировского) района Ленинградской области воевали 43 штрафных роты и батальона.