Новая любовь Розамунды
Шрифт:
— Есть мой сын! — рявкнул Генри.
— А ему не видать моей дочери как своих ушей, — резко ответила Розамунда и, похлопав старика по плечу, добавила: — Дядя, я действительно рада, что ты провел у нас Святки. Надеюсь, это пошло тебе на пользу. Ты заметно поправился за эти дни. А теперь в добрый путь, и да поможет тебе Бог.
Розамунда повернулась и поспешила обратно в дом. Она чувствовала, как закипает в груди ярость. Будь проклят и Генри Болтон, и его беспутное отродье! Неужели этот старик никогда не перестанет тянуть лапы к Фрайарсгейту? И Розамунда ответила себе: нет. Он не откажется от Фрайарсгейта,
С гор пришла зима. Вершины вокруг озера белели снежными шапками, а само озеро покрылось льдом. Розамунда, Том и девочки одевались в самые теплые накидки и шапки и часами забавлялись на льду, скользя по его зеркальной поверхности. Второго февраля начался Великий пост, а в середине месяца появились первые ягнята. Пастухи едва успевали следить за окотом. Прошел слух, что в округе появились волки, а для них новорожденные ягнята всегда были легкой добычей.
— Загоняйте их на ночь в овчарни, — приказала пастухам Розамунда. — Я не хочу потерять ни одного ягненка.
— Весной все равно придется покупать овец в Шропшире, как ты и хотела, — заметил Том.
— Да, — кивнула Розамунда, — мне нравятся тамошние овцы, и я обязательно куплю небольшую отару.
Миновал самый короткий месяц в году, и постепенно горы снова начали оживать, с каждым днем все больше покрывались зеленью. От Патрика не было вестей, но ведь он и предупреждал в своем письме, что зимой посыльный вряд ли доберется до Фрайарсгейта через горные перевалы.
Розамунда уже прикинула, что путь от ее поместья до Эдинбурга занимает примерно два дня. О том, чтобы Энни снова отправилась в путь со своей хозяйкой, не могло быть и речи. Ее младшая сестра Люси всю зиму проходила обучение, чтобы временно заменить Энни, а потом остаться в качестве ее помощницы. Энни не скрывала своего разочарования, но всякий раз, стоило ей взглянуть на сына, она понимала, что ей гораздо спокойнее оставаться со своим Гарри, чем ехать в Эдинбург с хозяйкой.
Они не тратили времени даром, всю зиму прилежно занимаясь шитьем, так что теперь у Филиппы было целых два новых платья, чтобы взять с собою в поездку. Девочка как две капли воды походила на мать, только глаза у нее были не янтарного, а серебристо-голубого цвета, как у ее безвременно погибшего отца. Одно платье Филиппе сшили из бархата неяркого синего оттенка, а другое — из темно-коричневого. Малышка так радовалась, что не в силах была оставаться неподвижной даже во время примерки. К платьям прилагались новые нижние юбки и капоры. В довершение ко всему фрайарсгейтский башмачник стачал для девочки пару туфелек с квадратными носами и большими пряжками, украшенными самоцветами.
— У меня еще никогда не было таких туфелек! — с восторгом вскричала Филиппа, получив новый подарок.
— Прибереги их для Эдинбурга, — посоветовала Розамунда. — Не стоит бегать в них по здешним тропинкам. Следи за ними хорошенько, и они прослужат тебе очень долго. Конечно, если ты не вырастешь. Постарайся не расти хотя бы до Эдинбурга, милая! — наставляла дочь Розамунда.
Вскоре весна полностью вступила в свои права. Фрайарсгейтское озеро освободилось от ледяного покрова, а отары овец снова стали бродить по зеленым пастбищам. Двадцать восьмого марта, вскоре после полудня, Розамунда со своими немногочисленными
— Выше нос и веди себя прилично, дорогая! — пытался приободрить кузину Том.
Розамунда обожгла его сердитым взором:
— Это ты ему советуй, а не мне!
Том расхохотался. Путников пропустили во внешний двор замка, где члены клана Хепбернов помогли им сойти с лошадей и проводили в главный зал.
Навстречу гостям вышла Джинни.
— Розамунда Болтон, я очень рада снова вас видеть! — приветливо проговорила она и тепло улыбнулась. — Лорд Кембридж. А это что за маленькая красавица? Не иначе как ваша дочь! — Джинни расцеловала Розамунду в обе щеки, а затем подала руку Тому. Тот галантно поклонился и поцеловал ее.
— Моя дорогая леди! У вас просто цветущий вид, и я очень этому рад! — воскликнул он.
— Идемте к огню! — пригласила гостей Джинни. — Весна пришла и к нам на границу, но я уверена, что на горной дороге еще зябко и вы наверняка замерзли.
— Это моя дочь Филиппа Мередит, — представила Розамунда девочку хозяйке Клевенз-Карна.
— Мадам, — произнесла Филиппа, низко присев в реверансе.
— Ваша старшая? — вежливо поинтересовалась хозяйка.
— Да, — ответила Розамунда. — А как поживает ваш сын? Джинни кивнула на колыбель, стоявшую тут же, у огня.
— Он спит. Такой чудесный малыш! А осенью у него должен родиться братик! — И Джинни с гордостью провела рукой по животу.
— Или сестричка, — добавил Логан, появляясь в зале. — Лорд Кембридж. Мадам. — Он встал у кресла, в котором сидела его жена.
— Нет, Логан, я знаю, что ношу еще одного мальчика, — возразила Джинни.
— Это моя дочь Филиппа, — представила Розамунда Логану свою наследницу.
— А вы успели подрасти с тех пор, как я видел вас в последний раз, госпожа Филиппа! — негромко заметил Логан.
— Милорд, нам больше негде было искать ночлег на пути в Шотландию, — попыталась было объяснить свое вторжение Розамунда.
— Добро пожаловать в Клевенз-Карн! — перебил ее Логан. — Куда вы едете?
— В Эдинбург, — коротко ответила Розамунда.
— Мама выходит замуж за графа Гленкирка, а я буду у нее свидетельницей! — тут же похвасталась Филиппа. — Мне пошили целых два новых платья и башмаки с настоящими пряжками!
— Как замечательно! — воскликнула Джинни. — И какого цвета ваши платья, госпожа Филиппа? Подумать только: туфли с настоящими пряжками!
— Одно платье синее, а второе коричневое с золотом, мадам, — с охотой отвечала девочка.
— Вам можно только позавидовать! — сказала леди Клевенз-Карн с ласковой улыбкой и обратилась к Розамунде: — Граф — это тот джентльмен, что сопровождал вас прошлым летом?
— Да, — ответила Розамунда.
— Он показался мне приятным мужчиной. И теперь вы станете графиней, не так ли? — Джинни снова улыбнулась, взглянув на мужа, который выглядел мрачнее тучи.
— Да, это верно, но я выхожу за него не ради титула, — объяснила Розамунда.