Новая работа: Водяной

Прядеев Евгений

– А что, были неприятные инциденты? – Живо поинтересовался я.

– Всякое бывало, – пожала плечами Алена Сергеевна. – Раз наш медицинский отдел существует, значит, это кому-нибудь нужно.

– А кому? – Меня охватило возбуждение, показалось, что еще чуть-чуть, и девушка расскажет про Виталика, о котором ночью говорил Володя.

Но Алена Сергеевна промолчала, лишь слабо улыбнулась и приложила палец к своим губам.

Мне укололи палец, взяли на анализ кровь, затем последовательно проверили сердце, работу мозга, провели еще с десяток непонятных для меня

тестов, но объяснить, что и как, не торопились. На меня потихонечку начало действовать выпитое лекарство, потому что постепенно я полностью успокоился и расслабился. Все проблемы и переживания казались теперь мелкими и несущественными.

Единственная тревожная мысль, бившаяся где-то на периферии сознания, была о безопаснике. Вот ходи теперь и думай, чего ждать от него самого и его ведомства.

– Ну вот и все, Максим Александрович, – вернул меня в реальность голос Алены Сергеевны. – Надо признать, что у вас просто богатырское здоровье. Ни малейших отклонений, даже удивительно.

– Ну так, могём, – пребывая все в том же расслабленном состоянии, улыбнулся я.

Алена Сергеевна улыбнулась в ответ, но какой-то неуверенной и слабой улыбкой, а затем, зачем-то оглянувшись и убедившись, что медсестра далеко от нас, спросила:

– Максим, а вы правда не знаете, где Володя?

Ну вот где справедливость? Зачем? Нормально же общались!

Вся моя расслабленность исчезла как по мановению волшебной палочки. Я изо всех сил старался не показывать свое состояние, но внутри меня все напряглось.

– Да я сам бы хотел это знать, – стараясь выглядеть как можно естественнее, ответил я. – И почему все решили, что я могу быть в курсе. Мы с ним общались только по работе, ничего больше.

– Владимир мало с кем общался в «Берлоге», – ответила Алена Сергеевна, внимательно глядя мне в глаза. – Хотя он жил здесь и вообще редко появлялся на улице. У него что-то произошло в прошлом, но, к сожалению, что именно – не знает никто.

– А у нас в небоскребе есть жилые квартиры? – Постарался перевести я тему. – Я бы не отказался от одной, а то поездки домой после полуночи уже немного напрягают.

– Их не так много, – разбила мои мечты в пыль девушка. – И они очень дорогие. Мне как-то девочки из бухгалтерии говорили, что у Володи на аренду уходит практически вся его зарплата.

– Ого, – оценил я. – С другой стороны, все равно удобно. До работы можно ездить на лифте, готовить не нужно, в столовой кормят, и вкусно, и недорого. Надо будет написать заявление, тем более, если Володина хата освободилась.

То, что шутка вышла неудачной, я понял, еще не успев завершить фразу. Лицо доктора скривилось, как будто она съела что-то кислое, а глаза стремительно влажнели.

– Алена Сергеевна, – ринулся я исправлять ситуацию. – Я дурак, я неудачно пошутил. Все хорошо с Володей, я уверен.

Но было уже поздно. Губы девушки дрожали. Она достала из кармана платок и, не глядя на меня, попросила медицинскую сестру:

– Проводите, пожалуйста, Максима Александровича в кабинет Льва Давыдовича.

– Алена Сергеевна, – попытался я еще раз, но девушка

уже вышла из комнаты. Я беспомощно оглянулся по сторонам, но наткнулся только на недоуменный взгляд медсестры, которая ждала меня, чтобы проводить к Раскевичу.

Делать нечего. Эту проблему придется решать чуть позже. Я вздохнул и пошел в гости к психиатру. Хотя именно с этим человеком мне встречаться почему-то не хотелось. В его присутствии меня не покидало ощущение, что все мои мысли читают, как текст с экрана телефона, и все тайное моментально становится известно. Ладно, делать нечего, сейчас проверим, хороший ли из меня актер.

– Лев Давыдович, – я заулыбался, как будто маленький мальчик, увидевший любимого дедушку. На самом деле, внутри меня все сжалось, поэтому, чтобы скрыть это, я начал усиленно оглядываться.

Кабинет Раскевича мне понравился. Чувствовалось в нем что-то домашнее, и в то же время было видно, что здесь не предаются праздному безделью, а работают. Большой массивный двухтумбовый стол не завален бумагами, как можно было ожидать, а девственно чистый. Единственными предметами на его поверхности оказались деревянный письменный прибор и тонкий ноутбук, отодвинутый на самый край. В углу кабинета стояли три мягких кресла, окружавшие небольшой бар с чайным сервизом. Обстановку дополняли мягкий ковер, скрадывающий звуки, и тяжелые массивные шторы темно-зеленого цвета.

Лев Давыдович сидел в одном из кресел и с рассеянным видом листал массивную книгу, судя по всему, какой-то профессиональный справочник.

– Максим! – Психиатр встал мне навстречу и крепко пожал протянутую руку. – Очень рад видеть вас в добром здравии. Присаживайтесь, я только что заварил чай. Алкоголь не предлагаю, сразу после игры он вреден. Хотя по вам и не скажешь, что день был напряженным.

– Вас это удивляет? – Деланно изумился я, стараясь не ударить в грязь лицом, отвечая на рукопожатие.

– Я разговаривал с Димой, тем милым мальчиком, что подменяет Володю, – Раскевич показал мне рукой на кресло перед собой. – Он очень переживает. Молодой человек так эмоционально описывал мне перипетии игры, что я начал переживать не только за вас, но и за него. Кстати, если хотите курить – то пожалуйста, в этом кабинете можно.

– Ну вообще-то я с Димой согласен, – с готовностью уселся я в предложенное кресло и потянул из кармана сигаретную пачку. – Событие действительно несколько эмоциональное. Не знаю, как это смотрелось на экране, а вот мне действительно было не совсем по себе. Очень уж реалистично там внутри все выглядит.

– Приму это как комплимент, – Раскевич вслед за мной достал пачку сигарет и щелкнул позолоченной зажигалкой. – Но восприятие происходящего, это всегда результат работы нашего мозга. И, судя по результатам, вы так до конца не поверили в происходящее.

– С чего вы взяли? – Удивился я. – Мне было больно, я ощущал движения ножа, я бы сказал, что чувствовал эмоции этого сумасшедшего.

– Ну, во-первых, все-таки не до конца, – не согласился со мной Раскевич. – Иначе сейчас на вашем теле наблюдались бы следы от порезов.