Новая реальность
Шрифт:
Сейчас подготовительная суматоха в зале уже отбушевала. Осветители заменили все, что у них лопнуло, светотехники разложили, развесили и распихали по местам свои коробочки, звукооператоры все проверили в тысячный раз. Обпился успокоительными порядком охрипший распорядитель концерта. Капризничающие звезды наконец поделили очередность, кому за кем выступать (не могли заранее выяснить!) и сейчас настраивались на работу, каждый по-своему: кто-то гладил любимую собачку-талисман, кто-то пилил привычных ко всему костюмера и визажиста.
В зал наконец стали запускать народ. В креслах устраивались зрители постарше, а молодежь
Все так знакомо.
И привычно замирает сердце от первых аккордов гитары.
Мы о завтра думать не будем —Можем позволить.Два бокала, вишня на блюде,Двое нас, двое.Светотехники не подвели – не успели отзвучать последние слова, как из полутьмы на сцене проросли два языка огня, дрогнули, качнулись навстречу друг другу и переплелись, слились воедино. Двое, двое.
И в одну сливаются тениЗа темною шторой.Мы до завтра оставим сомненья,Доводы, споры.Пламя вновь распадается на два огня – нет, два человеческих силуэта, и призрачный юноша с невесомой девушкой, взявшись за руки, кружат, не в силах оторвать друг от друга глаз.
Мы поймали в пригоршни ветер,Синюю птицу.От него ли – мы не заметим —Дрогнут ресницы?Нарисует рассвет нежный профиль,Волосы, руки.Поцелуй наш горек от кофе —Не от разлуки [2] .2
Стихи Галины Санжарлинской.
Ясный голос несся над затихшим залом, и люди светлели лицами. То ли радуясь за неизвестных влюбленных из песни, то ли вспоминая свое обретенное счастье. Лина машинально провела ладонями по щекам и с удивлением ощутила влагу.
Эмпат… несчастный. Растревожил.
Но долго грустить зрителям не дали.
Замолкшая было гитара как-то озорно-легкомысленно выдала пару веселых аккордов, и по зрительному залу словно прошла волна – ноги сами собой начинали притопывать, а губы неудержимо расцветали улыбками. Усмехнулась и Лина. Группа выдавала уже известную песенку про чародея-неумеху и героя, который прятался в кустах от влюбленных слоних и прочих дам.
Неизвестно, использовал на этот раз Лёшка эмпатию или нет, но заведенный зал хохотал уже на втором куплете, а на пятом, после того, как в дело включилась та самая слониха, народ уже стонал. Звезды-конкуренты, поначалу еще высокомерно морщившие носы на песни молодой группы (всем известно, что «на разогрев» лучших не зовут), забыв о надменности, смеялись вместе со всеми. Лина сама видела, как горделивая Эль Дива, кумир плазмосети, забыв о тщательно наведенном макияже, вытерла слезы вместе с тушью, пудрой и румянами… и ничуть по этому поводу не расстроилась. Рядом привалился к стенке мэтр эстрады Макс Галкин. Согнулся в три погибели конферансье…
А через несколько секунд по сцене забегали световые волны – осветители, в конце концов, тоже люди. Вот и не удержались.
Это был успех.
– Зачем ты пришел? – пепельные глаза смотрели устало.
– Не догадываешься?
Если мы правда одно и то же, должен бы догадаться.
– Курс гадания я завалил, – без улыбки признался альтер-Дим. – Так что с прогнозами всегда были проблемы. Зачем пришел? Работы мало?
Странный у него тон. Почти враждебный. И этот испытующий взгляд. Сколько он прожил тут, что передумал? И что думает о своей второй версии?
– Я сдал гадание, – вдруг сказал Вадим. – На «нормально». Погрешность прогнозов – пятнадцать процентов. Только времени отнимает много.
Альтер-Вадим не шевельнулся.
– У меня есть девушка. Иринка. И работа. Я – не ты, понимаешь? Ты можешь успокоиться, история не повторяется.
Он угадал. Неподвижное лицо Вадима-второго как-то… оттаяло.
– Хорошо бы. Но все же. Зачем ты здесь?
Алекс. Дай-имоны. Ян. Регенератор. Он должен знать.
– Хочу твою память.
Черное платье с золотой каймой по подолу. Волосы черной волной. Золотой цветок у гребня. И кастаньеты.
Словно облитая темнотой, гибкая фигура замерла у края сцены.
Звон гитары. Ни движения – только чуть шевельнулась туфелька у подола. Легко стукнул каблучок.
Новый аккорд. И снова – лишь стук каблука. Резкий звук кастаньет словно оживляет статую – по телу пробегает дрожь, девушка плавно поводит плечами. И точно ураган срывает ее с места.
Юбка стала вихрем, волосы бурей, улыбка на смуглом лице – молнией, манящей, но опасной, опасной, но бесконечно притягательной.
Смотри на меня. Смотри только на меня. Смотри – и помни.
Телу жарко, сердцу тесно, и сцена, кажется, сейчас раскалится под ногами. Горячо. Нестерпимо, невозможно горячо.
Прекрасно.
Кажется, ничто не может остановить этот оживший вихрь. Кажется, в теле что-то плавится. Кажется, Феникс раскрывает крылья и поднимает над землей.
И тело живет своей жизнью, живет музыкой, живет!
А потом обрывается музыка.
И ты остаешься на сцене в кольце ножей, с сумасшедше довольным Фениксом.
И гадаешь, как это вышло…
Вот это да! Как же это вышло?
– Лина! – одними губами говорит Лёш. – Лина, неужели?
Его голос почти не слышен, шум зала накатывает и глушит, но она понимает. И одновременно – не понимает. Это невозможно! Девушка медленно опускает края шали, недоверчиво глядя на серебристый блеск под ногами – свои ножи.
Блокировка… Чары, ограничивающие ее магию; чары, снять которые даже Стражам было не под силу… они просто сгорели неведомо почему.
А зал беснуется, выкрикивая «бис» и «браво». Лёшкины штучки?
Феникс нетерпеливо дергает хозяйку за руку, и в машинально раскрывшейся ладони возникает еще один нож. Острый блик, знакомая теплота и тяжесть.