Новая реальность
Шрифт:
Стражи честно извинялись, и Дим правда верил, что они не хотели плохого. Но он все равно не останется здесь. Даже для лечения.
Домой. Пожалуйста…
Ему было страшно. Страшно как никогда в жизни, хоть «холодок» сейчас молчал.
Домой. Подумать, что теперь делать.
«Холодок», нет, не «холодок» – холод, лед! Он не просто так шевельнулся – он узнал своего.
Он и дома очень тихий. Такой тихий, что мама что-то почувствовала.
Заподозрила.
Присела рядом, обняла.
Держит.
– Ну,
– Правда? – Он старается улыбнуться, но губы как чужие.
– Правда, – какие у мамы глаза – покрасневшие, заплаканные, но ласковые, – правда-правда, все будет хорошо. Ты же слышал, они больше не будут тебя вызывать без твоей просьбы. Только если сам захочешь. Мы так решили. Все будет хорошо, Дим.
– Да. Спасибо.
Он старается верить. Послушно ложится отдохнуть, закрывает глаза, улыбается в ответ на мамино обещание приготовить к вечеру «пир горой» с его любимым тортом «Графские развалины». Если б можно было все исправить тортом.
Он не знает, что делать.
Рассказать? Но что? Что ему стало плохо и показалось, что он знает этого серого? Что раз в два месяца у него поднимается температура, а в груди словно появляется второе сердце? Только холодное и противное. Рассказать?
И остаться в Своде надолго. Может, и навсегда.
Промолчать?
Ведь ничего же не случилось. Он же мог все это время удерживать на привязи и «холодок», и приступы злости? Значит, и дальше сможет. Только надо, чтоб никто не узнал.
– Лёш.
– Мм? – Глаза десятилетнего братишки отчаянно слипаются, но он все еще упрямо смотрит в дурацкий учебник. Да-а. Глядя на мучения Лёшки с историей и кодексами, Димка может только радоваться, что его в Стражи не берут. Ну их. Дим как-нибудь проживет и без кодексов, и без Свода. Только младшего жалко. Скоро одни глаза останутся. Особенно если все это старание – зря. На первую ступень обучения младшего Соловьева приняли (почти всех берут – зубрить кодекс и историю можно запросто, Стражам не жалко), а вот дальше – неизвестно, возьмут, не возьмут. Сейчас с прорывами затишье, уже года полтора как ни одного не было.
– Спускайся, пора ужинать.
– Угу.
– Бросай свои учебники, слышишь? А то утоплю их в… – История вылетает из рук братца и прыгает на стол. – В варенье!
– Дим! – поднимает голову слегка рассерженный Лёш. – Дим, сзади! Падай!
Дим бросается на пол, не думая и не рассуждая. Свистнувшие над головой стрелы с глухим звуком ударяют в стену. Левое плечо обжигает огнем… Попали! Перекатиться и отшвырнуть – кто там сзади? Чья тень ложится рядом? Незваные гости.
Правая рука уходит в замах – а их, оказывается, пятеро. Троих сбивает с ног и катит по полу, а двое… двое успели уйти с прицела. Рвутся к Лёшке. Стоять! Стоять, подонки!
А левая рука повисает неживым грузом, и дома никого, только они… и эти.
Лёшка как-то исхитряется отшвырнуть своих и уйти от стрел. Взлететь, пропустив их под собой.
– Дим, держись! Осторожно.
Осторожнее, они встают. А голова кружится. И перед глазами – какая-то темная сетка… дрожит и слоится. Сеть? Они сеть достали? Опять – кому-то в лапы. Ну нет! Огонь от яда на стрелке доползает до груди… и «холодок» взрывается. Это так, словно его окатывают ледяной водой. А следом за пронзительным ледяным холодом приходит жар.
Плещет горячим в лицо. Рвется рычанием из горла. Поднимает руки ладонями вперед.
И приходит огонь…
Это случилось перед рассветом.
Дим проснулся и быстро сел на постели, не понимая.
Что такое?
Что его разбудило? Может, снова незваные гости? В доме было тихо. Даже мама с отчимом еще не вставали. За окном еле-еле светает, все серое-серое, как толченая полынь.
Что ж заставило так… ощетиниться? Словно рядом – та мерзкая тварь из другого мира, которую он по дурости вызвал в день рождения Лёшки (братишка тогда ослеп на несколько дней)… И по крови снова бегут знакомые иголочки… холод-жар. Почему проклятая ледышка снова проснулась?
«Ледышка» отозвалась злобной колючей болью, и, хватая ртом воздух, Дим падает на подушку. В ушах шумит, комната странно плывет перед глазами – сквозь узорный ковер словно прорастают чужие фигуры – серокожие… один, два… пять… двенадцать.
Шум рассыпается на слова – почему-то знакомые.
– Прячь след. Прячь, пока не почуяли!
– Не могу! Сил мало.
– Прячь! Не жалей. Сейчас найдем кого-нибудь из местных. Подпитаешься.
Что?!
Подпитаешься, подпитаешься… Шипящие голоса с резкими интонациями … Раненая память, кое-как залеченная, дрожит под напором нового-старого-страшного… и сдается. Воспоминания взвились метельным вихрем, злым ранящим хороводом, показывая невидящие глаза мертвого отца… тянущуюся к лицу чужую руку… горячую боль и чужое удивленное лицо… серое, серое, серое! Вскипающая между ними сила, которую чужак тянет и смешивает, сила, которую отнимают, слабость и боль. И ниточка упрямства… отчаянного, железного, последнего… ты ничего не получишь, гадина, ты-меня-не-получишь! И руки, леденеющие от вернувшейся силы, смешанной с чужим холодом.
Дим хватается за спинку дивана, чтобы не упасть – груз вернувшихся воспоминаний давит на плечи, сжимает виски.
Так было… так тогда было.
Он тоже был «подпиткой», поэтому и не убили сразу. Он тоже. Только он не дал себя съесть, не отдал магию… отнял обратно, захватив и чужое.
Так было. Так он появился, «холодок», который теперь не выгонишь… дрянь, которую приходится прятать от всех и держать на привязи! Из-за них… из-за таких, как эти! Дим сжимает кулаки.
Значит, подпитаться хотите, да, твари пришлые?!
Он блокирует Лёшку – не надо ему вмешиваться – и шагает в телепорт, даже не одеваясь.
Серые горы, серый стелющийся туман, гаснущая щель прорыва… темные фигуры, быстро подбирающие рассыпанные по земле мешки. Успел!
Дим делает шаг вперед, пока серые еще не ушли. Ждет, пока его заметят.
И руки сами раскрываются ладонями вперед.
Оказывается, Стражи нуждаются в нем! Даже в таком – не прошедшем обучение и не согласном на их присягу! Да еще с непонятно какими силами! Он и такой нужен! Слишком тяжело им сейчас приходится – новая волна прорывов заставила что-то заподозрить даже обычных людей. Еще б не заподозрить, когда люди пропадают уже не просто поодиночке в глухих местах, а целыми домами и даже небольшими поселками!