Новая весна

Романова Рита

Пишут, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Если это так, то она обязательно найдет этот путь. Сегодня как раз подоспел домашний творожок. Еще она испечет тоненькие блинчики из парного молочка. Славе обязательно понравится. Интересно, во сколько он проснется? В семь часов, а может быть, после вчерашнего проспит до восьми? В любом случае, нельзя терять ни минуты. Надо срочно накрывать на стол, готовить тесто.

В спешке Вера несколько раз сильно потянула Буренку за вымя. Корова недовольно замычала и покосилась на хозяйку, но продолжила терпеть все ее «издевательства». Дружок скреб когтями доски сарая

и жалобно поскуливал. Когда Вера распахнула тяжелую дверь, он тут же уткнулся лохматой мордой между ее колен и радостно завилял хвостом.

– Отстань, Дружок, не до тебя мне сейчас, – отпихнула его ногой хозяйка и поспешила к дому.

Пес заскулил ей вслед, еще отчаяннее, еще громче, пытаясь достучаться до Веры, напомнить ей о своей бесконечной преданности и всеобъемлющей любви. Но вызвал лишь новый порыв негодования.

– Да замолчи ты! – прикрикнула на него Вера. – Славу разбудишь!

И Дружок замолчал, и поджал облезлый хвост, и забился в конуру, и даже горькие слезы выступили у него на глазах.

Вера на цыпочках прокралась к спальне и осторожно заглянула внутрь. Слава спал в той же позе. Только голову наклонил на правый бок чуть больше. Девушка умиленно улыбнулась и пошла на кухню.

Творог, мед, клубничное и смородиновое варенье, тоненькие блинчики – на столе не было свободного места. Все с нетерпением ждало дорогого гостя. Девушка в очередной раз посмотрела на часы – полдевятого. На улице совсем рассвело, петух не раз известил сельчан о начале нового дня. Но Слава даже не пошевелился. Вера несколько раз заглядывала в спальню. Он спал в прежней позе.

Подперев кулачками подбородок, она замерла за накрытым столом. Вдруг острый страх кольнул ее в самое сердце – а вдруг с ним что-то не так, – тело покрылось холодной испариной, а руки задрожали. Вера, как ошпаренная, вскочила с табурета и, вытирая на ходу слезы, понеслась в спальню. Подкравшись к любимому, она наклонилась к его лицу и с облегчением выдохнула, почувствовав его ровное дыхание.

Осторожно, на цыпочках она развернулась, чтобы уйти. Но сильные руки схватили ее сзади за талию и повалили на кровать.

– Я успел соскучиться, – его горячее дыхание обожгло ее лицо. И она с восторгом поняла, как здорово, когда тебе дышит в лицо любимый человек!

– И я… соскучилась, – успела выговорить она до того, как он требовательно впился в ее губы.

Раскрасневшиеся и безумно счастливые, они сидели на кухне и поедали давно остывшие блины. Вера не отводила от Славы влюбленных глаз. Какой же он красивый! Черные, как смоль, волосы, такие же черные глаза, смуглая кожа, прямой нос и волевой подбородок. Именно его она ждала всю жизнь, его видела во сне, с ним разговаривала одинокими вечерами. Теперь он рядом и больше ничего не нужно. Теперь у нее, у них, все будет хорошо!

– Слава, ты же меня не бросишь? – не отводя от него восторженных глаз, тихо спросила она. – Теперь я без тебя не смогу. Без тебя я умру.

– Глупенькая ты моя, куда же я без тебя?! – ласково улыбнулся он.

– Я люблю тебя, – еще тише выговорила девушка, и волна нежности захлестнула ее с головой. – Наверное, это слишком быстро. Но я уверена в том, что люблю тебя.

– Так это же здорово, – дожевывая блин, кивнул Слава. – Любовь – это прекрасно.

– Ты даже не представляешь, насколько прекрасно, – кивнула Вера.

– Чего это,

прекрасно представляю, – сухо сказал он и отправил в рот полную ложку пышного творожка.

– Ничего, ты тоже меня полюбишь, – улыбнулась девушка. – Ты просто не сможешь не полюбить.

– Конечно, – легко согласился он. – Разве можно не полюбить такую деваху.

– Нельзя, – едва сдерживая слезы, Веры встала из-за стола и принялась убирать посуду.

– Ты же ничего не съела, – равнодушно отметил Слава. – Так нельзя. Исхудаешь еще. А мне пышные девушки нравятся.

– Значит, я буду пышной, – опустив глаза, пообещала Вера. – Я буду такой, какой ты захочешь. Слав, а тебе сколько лет? А?

– Так мы с тобой ровесники, – твердо заявил он.

– Зачем ты меня обманываешь? – Вера больше не могла сдерживать слезы, и они обильными ручьями потекли по ее лицу. – Ты гораздо младше меня.

– Какая ты наблюдательная, – усмехнулся он и потянул Веру к себе за подол длинного сарафана. – Даже если и младше, то чего? Сейчас никто на возраст не смотрит.

– Зачем тогда врешь? – Вера покорно позволяла ему вытирать жирной ладонью слезы с ее лица.

– Больше не буду, – легко согласился он. – Просто не хотел, чтобы ты комплексовала по этому поводу. Поверь, возраст для любви не помеха.

– Так сколько тебе лет? – не успокаивалась Вера.

– Двадцать три, – деланно вздохнул Слава. – Хотя в душе мне все сорок. Так что я почти на десять лет тебя старше.

– Ужас! –посмотрела на него девушка.

– Кошмаррр, кошмарр! – смешно закаркал он и защекотал Веру под ребрами.

Девушка захихикала и начала выкручиваться из его рук. Грязные чашки, которые все это время она держала в руках, со звоном посыпались на пол.

Продолжая смеяться, они вместе собирали осколки, бились лбами, толкались плечами и хохотали все громче и громче.

– Верка, ты чего там делаешь? – чужой голос ворвался в их идиллию, и Вера досадливо поморщилась.

– Кто это? – заметно напрягся Слава. От его безудержного веселья не осталось и следа. Смуглые скулы заходили ходуном, а в глазах заискрился металл. Вера даже вздрогнула, перехватив этот ледяной взгляд.

– Машка, за молоком, наверное, пришла, – посмотрела на него Вера и пошла на зов.

Вера оказалась права. У калитки ее ждала сорокалетняя, белобрысая и без меры любопытная Машка из первого дома. Своей скотины она не держала, поэтому один раз в три дня прибегала к Вере за свеженьким молочком да за творогом. У нее подрастал неугомонный, вездесущий Ванька, которому, по ее словам, «жрать хочется всегда». Она растила его одна. И ей было тяжело тянуть на себе тринадцатилетнего шалопая. Наверное, поэтому и была она такой ворчливой и озлобленной на весь белый свет.

– Чего ты ржешь-то, как кобыла? – хмуро поинтересовалась она. – Припадочная что ль?

– И тебе здравствуй, Машк, – приветливо улыбнулась ей Вера, но во двор запускать не стала. – И ничего я не припадошная. Просто весна, а она каждому живому существу в радость. Тебе сколько молока?

– Трехлитровую давай, – настороженно смотрела на нее соседка и нервно теребила мохнатый воротник, напоминавший облезлый собачий хвост. – Верк, ты нашего нового поселенца еще не видела?

– Не видела, – отрицательно покачала головой девушка. – Кого же в такую глушь занесло? Очередного алкаша или наркомана?