Новая встреча
Шрифт:
Не прикинуться ли ничего не понимающей? — подумала Конни.
Однако, решив, что это будет не слишком порядочно, она ответила сочувственным тоном.
— Да, конечно. Дорогой, у меня просто нет слов.
— Можешь ты не называть меня «дорогой»! — раздраженно воскликнул Адам, и Конни поняла, что он находится на грани нервного срыва. — Господи, они могут прослушивать твой телефон. Об этом ты не подумала?
— Помилуй Бог, Адам!..
— Это вполне возможно. — В трубке явно различалось его тяжелое дыхание. — Откуда они взяли фотографию?
— Конечно, я им ничего не давала! — Намек на то, что она может быть виновата в случившемся, обидел Конни, хотя в этом была своя доля правды. — Они, должно быть, сделали ее вчера, когда ты выходил из дома.
— Вчера вечером! — Адам был явно напуган. — Ты хочешь сказать… ты говоришь, что кто-то прятался за углом и снял меня, когда я выходил из коттеджа?
— Вполне может быть. — Конни тоже не слишком нравилась мысль о том, что кто-то может караулить возле ее дома. — Кто-нибудь знал, что ты вчера вечером собирался быть в коттедже?
— Не хочешь же ты сказать, что кто-то из моих прихожан… сообщил прессе о моих намерениях?
— Кто знает? — Конни было известно не больше, чем ему. — Может быть, фотографию сделал кто-нибудь из местных, желая просто подзаработать.
— Подзаработать! — Теперь Адам, кажется, немного успокоился. — Мне не хочется, чтобы ты употребляла такие выражения, Конни. Кто бы это ни был, я считаю это просто преступлением. — Его голос дрогнул от отвращения. — Я чувствовал, что надо отказаться от твоего приглашения, но ты была так уверена в том, что от этого не будет никакого вреда…
— Его и не было, — возразила Конни. — Ведь наши взаимоотношения ни для кого не являются секретом.
— Не являлись! — резко поправил Адам. — Для епископа у нас с тобой нет больше никаких взаимоотношений. Я хочу, чтобы ты это запомнила. Что он скажет, когда увидит фотографию?
Конни вздохнула.
— Может быть, он не читает эту газету, — пошутила она, но Адаму было не до смеха.
— Читает или не читает… Кто-нибудь все равно обратит на нее его внимание. — Он тяжело вздохнул. — Мне придется навестить епископа. Если я скажу, что тебе понадобился мой пасторский совет, это нейтрализует действие статьи.
— Но мы не сделали ничего плохого. — Конни почувствовала, что начинает терять терпение. — Адам, пообедать с женщиной, неважно, замужем она или нет, еще не означает совершить святотатство.
— Я понимаю. — Адам явно пытался сохранить лицо. — Но ты должна признать, что содержание этой заметки просто отвратительно. Они намекают на то, что я надеюсь возобновить наши… наши отношения!
— Неужели надеешься? — холодно спросила Конни, но, услышав его мучительный сдавленный стон, тут же пожалела об этом. — Послушай, Адам, — ласково сказала она, — викарии тоже люди, такие же, как и все остальные.
Было слышно, как тяжело он дышал, видимо, пытаясь взять себя в руки.
— Может быть, ты и права, — сказал он наконец. — Наверное, я реагирую чересчур
Конни знала. При встрече епископ Доменик не замедлил поведать ей, что в качестве жены викария она должна будет придерживаться определенных стандартов поведения. Он не объяснил, что именно имел в виду, но все было ясно и так. Став миссис Прайс, она попадала под пристальное внимания прихожан, и любое отклонение от строгих моральных норм с ее стороны немедленно отразилось бы на муже.
— Послушай, мне надо идти, — сказала Конни, поняв, что если не сделает этого немедленно, то опоздает на школьную молитву и только усугубит этим ситуацию. — Позвоню тебе позднее. — Она помолчала. — Постарайся не волноваться, ладно?
— Попробую. — Голос Адама звучал не слишком оптимистично, но успокаивать его не было времени. — А ты попытайся следить за тем, что говоришь, хорошо? — добавил он, заставив ее стиснуть зубы. — Я не хочу, чтобы в завтрашних газетах опять появилось что-нибудь в том же роде.
Как и предполагала Конни, статья не прошла незамеченной. Кэтлин, ее ближайшая подруга в школе, посочувствовала ей, но большинство коллег отнеслись к этому с юмором. Они знали Адама по его церковным и общественным делам, и мысль о том, что в сложившейся ситуации он может страдать, казалась просто смешной.
Как бы то ни было, Конни была рада, когда прозвонил звонок, извещающий о конце занятий, и класс, с которым она занималась — восьмилетки, больше интересующиеся тем, сыт ли школьный хомячок, нежели любовными делами своей учительницы, — опрометью бросился к дверям. Была пятница, и дети предвкушали предстоящий уик-энд. Кажется, прошла целая вечность с той поры, когда она была в их возрасте, с завистью подумала Конни. Если бы только можно было вновь стать такой же юной и беззаботной!..
— Собираешься куда-нибудь завтра? — спросила Кэтлин, когда они вышли на прохладный мартовский воздух.
— Не уверена.
— Как понять, не уверена?
Кэтлин была явно озадачена. Конни печально вздохнула.
— Видишь ли, мне, может быть, придется поехать навестить Говарда, — ответила она с несчастным видом. — Барнеты собрались ехать, так что мне тоже придется.
— Придется!
Кэтлин бросила на нее укоризненный взгляд.
— Конни, я уверена, что в данный момент ты для Говарда важнее всего в жизни.
— Сомневаюсь, — покачала головой Конни, с содроганием вспоминая презрительный взгляд мужа. — А если это и правда, то я вовсе не хочу брать на себя такую ответственность. Знаю, это может показаться жестоким, но у меня было четыре года, чтобы смириться с мыслью о том, что этот период моей жизни позади.
— Период твоей жизни с Говардом?
— Да. — Конни закинула один конец шарфа за спину. — После его исчезновения, или гибели, как мы тогда полагали, мне было очень одиноко. Пока я не встретила Адама.