Новая жизнь Димки Шустрова
Шрифт:
— Весьма достойный! — подтвердила Надежда Сергеевна. — А вообще, от него всего можно ожидать.
— Батюшки, да кто ж он такой?
— Наступит время — узнаете…
Ночью, когда все спали, Дымок, как настоящий хозяин дома, обошел комнаты, вспрыгнул на стол и долго, жадно нюхал незнакомые цветы, подрагивал чуткими струнками усов.
Вот и цветы с неведомыми, волнующими запахами рождали все ту же неясную тревогу, предчувствие каких-то перемен.
В школьном
Во второй раз перехватил он взгляд Марины. Быстрый, настороженный и любопытный. Димка заволновался. Оттого и поясочек у цифры «7» (он как раз писал ее в тетрадке) будто сам собой протянулся вниз и вбок до самой линейки. Получилась такая уродина, что в другую минуту он, может, на весь класс прыснул бы со смеху, а сейчас только на Любчика покосился: не заметил ли тот? Любчик с усердием решал пример.
«И чего она смотрит? — подумал Димка. — Из-за того, что цветы обещал подарить и взять в ракету?.. Может, и правда подарить? Взять дома из букета и отдать ей…»
Забавную загогулину в его тетрадке Любчик все же увидел. Сам он уже закончил решать, написал ответ, закрыл его промокашкой, чтобы Димка не мог списать, и заглянул в тетрадь соседа.
О чем Димка думает? Пример не решил, семерке какой-то бантик пририсовал. Ну и ну! До конца учебы неделя осталась, а он бантики рисует!
Но… друга в беде оставлять не дело. Любчик сжалился, хотел шепнуть: пусть результат, получившийся в скобках, Димка разделит на три, — но в этот момент со второй парты среднего ряда на них вновь оглянулась черноглазая Марина. Только если бы «на них»! Любчик понял: быстрый и любопытный взгляд Лизюковой обращен к Димке. И Любчик ничего не стал шептать ему. Еще и подумал мстительно: «Сам, сам соображай, если хочешь быть космонавтом или ученым».
Кое-как справившись с примером, Димка завернул колпачок ручки и покосился на вторую парту. Покосился и… в груди — екнуло! Снова из-под русого завитка волос — черный, настороженный взгляд Марины!
Затрещал звонок, захлопали крышки парт, и Димка сказал Любчику:
— В буфет побегу. — И на всякий случай спросил: — На тебя очередь занимать?
— У меня есть, — обиженно мотнул Любчик головой с коротко остриженными волосами и расстегнул портфель, где, завернутые в бумагу, лежали бутерброды с маслом и ветчиной.
Молодец Димка, что поторопился: через минуту он уже готовился протянуть свои монетки буфетчице тете Нине. Оглянулся на дверь. Ага, и Марина явилась! Будто знала, что Димка поджидает ее. Подошла и достала из кармана кошелек.
— Тебе молока? — спросил он.
— И ватрушку.
Деньги у нее Димка брать не хотел, но Марина сунула ему в ладонь серебряную монетку и пошла к свободному столику возле освещенного солнцем окна.
Димка, нагрузив поднос, попросил у тети Нины еще и два пряника с желтым затвердевшим сиропом. Молоко из стакана Марина отпивала малюсенькими глоточками и сквозь
— Ну, Шустров, какие планы на лето? — первая начиная разговор, спросила Марина.
Димка вздохнул. Планы! Дела такие — не до планов.
— Не знаю. — Он откусил хрустнувший в зубах румяный бочок ватрушки и принялся старательно жевать его.
Марина чуть наморщила нос и улыбнулась:
— Ты жуешь, а волосы вот тут, — она показала у своих висков, — шевелятся.
Димка пожал плечами:
— Ты зачем столько пряников купил?
— Вкусные. И ты ешь.
— Но я ведь не платила.
— Угостить, что ли, не имею права! — буркнул Димка. — Бери. Это же… от сердца.
— Тогда спасибо, — церемонно сказала Марина и осторожно взяла пряник. Повернула его из стороны в сторону, будто никогда таких не видела, понюхала. — Да, вкусный… А мы — на Черное море. На два месяца. Сначала с бабушкой поеду, а потом у папы с мамой будет отпуск… А ты не поедешь?
— Откуда я знаю! — Димка тоже понюхал пряник. — Тут с мамой…
— А что с мамой? — Длинные реснички Марины так и нацелились на Димку.
— Ешь, — сказал он и подумал: «Вот любопытная!» — А у тебя тоже волосики шевелятся! — вдруг обрадовался Димка и рукой потянулся к ее лицу — показать, где они шевелятся, но вовремя спохватился: еще увидит кто-нибудь.
— Так что же с твоей мамой? — повторила Марина.
— Что-что! Влюбилась!
— Ой! — Пряник выпал у Марины из руки. — Разве такие большие… — Она хотела сказать «влюбляются», но не сказала, только Димка все равно догадался и, считая себя человеком более опытным в сердечных делах, снисходительно дернул плечом:
— Еще как! Запросто.
— А… кто? Ну… в кого она… Сапожник тот волшебный?
— Он — хмуро подтвердил Димка и поспешил добавить: — Только смотри, никому не болтай.
— А ты… мне одной это сказал? — затаенно спросила Марина.
— Ага, — кивнул Димка и немножко покраснел.
Покраснел еще и потому, что увидел: буфетчица тетя Нина протягивает стакан сока Любчику, который сегодня почему-то решил свой бутерброд с ветчиной запить яблочным соком. Ладно, его дело — пусть запивает. Только вот не ко времени вспомнилось Димке, что о тюльпанах и новом мамином знакомом известно также и Любчику.
Димка ожидал, что Любчик подсядет к ним за столик, но тот стоял у прилавка, медленно пил сок и раза два украдкой посмотрел в их сторону.
Марина подобрала розовыми ноготками упавший с пряника квадратик застывшего сиропа, положила на язык и несмело подняла на Димку большие сливовые глаза:
— Дима, а когда цветы дарят, то это значит…
— Ничего не значит. — Димка нахмурил свои густые, каштанового цвета брови, которые так нравились Марине. — Учителям первого сентября тоже цветы дарят. Еще сколько!