Новая жизнь. Клан возрожденных.
Шрифт:
Кстати, свою плату за избавление поселения от опасности я взял в полной мере, более чем стократной мере, зажиточные оказались "крестьяне". Души, золото, серебро и драгоценная утварь — все это, как и голова демона, растворилось в воздухе, в тот же миг оказавшись в ставшей вдруг такой желанной и притягательной пустоте моего доминиона...
P.S. Возможно, некоторые моменты будут исправлены, уж больно нелицеприятно получилось, но любителям кровушки, думаю, оценят. Однако такое хрена с два где-то напечатают. Короче, тестовая версия главы на ваш суд.
Глава 15. Между ангелом и бесом
Хорошо прокрашенное
и как-то непонятна становится разница между добром и злом…
/Из трактата об изменчивости вселенной/
Не спалось. Бесконечные заботы и тревоги вытягивают последние соки. До чего же дьявольски трудно управлять крупным баронством, безвылазно находясь взаперти в четырех стенах и каждое утро распевая осточертевшие молитвы и замаливая грехи, которые я бы с превеликим удовольствием повторяла вновь и вновь. Надоевшие приказчики, скупердяй казначей и управляющий замком, бесчисленные посыльные — с того момента, как я стала баронессой де Ганзак на моих плечах накопился такой груз усталости, что невозможно даже уснуть. Осталось лишь одно желание — вот так неподвижно лежать, смотреть в потолок и ни о чем не думать.
— …привет. — Я едва не свалилась с кровати, настолько неожиданно оказалось ЕГО появление. Фигура, сотканная из ставшей материальной тьмы, голос, в котором нет и тени эмоций, выжженный, потусторонний, пустой… Я поежилась от пробежавшего по спине холода, порой я забываю, он не человек — демон. Тем временем Анст молчал, даже не пытаясь облегчить всю гнетущую тяжесть наступившей тишины, разглядывая меня своим жутким, пустым немигающим взором, такое ощущение, что его ничто не волнует в этом мире. Мне стало страшно. Сколько он здесь? Минуту, две, а может быть час? Что произошло? Почему он вдруг так разительно изменился? Что собирается потребовать в этот раз?
— Не бойся, я не причиняю вред своим. — И снова тишина. Я что-то сделала не так? Налоги, охрана, караван, гарнизон, кузнецы, плотники… Несколько указов, ревизия, опись, сверка книг управляющего и казначея, что не так? В чем я ошиблась? Почему нет новых указаний, почему он молчит?!
— Наверное, по приезде мне понадобится демонолог. — Что!? Какого черта?! Причем тут демонолог, сейчас совершенно не до этого, к тому же он и сам…
— … и священник. — От удивления у меня отвисла челюсть. Я молча переваривала услышанное, зачем демону может понадобиться священник и демонолог? Ладно демонолог, всегда полезно самому вытащить из своего врага все о его методах и оружии, но священник… Предположим, демонолог у меня есть, точнее ученик, сбежавший от мастера, пусть не идеальный, зато стабильный и безопасный источник информации о ритуалах, заклятьях и прочем, прошлый приказ о сборе информации давно выполнен. Теперь священник или жрец, с этим сложнее. Есть серьезные опасения, что пропажу духовного лица удастся скрыть так же легко, как безусого юнца, тем более после смерти одного из них и паладинов. Значит нужен кто-то со стороны, издалека, и лучше бы никто так и не узнал, кто и откуда появляется в подземелье родового замка де Ганзак, а главное, куда потом исчезает. За этими новыми заботами я так и не заметила, когда исчез мой господин.
После памятных событий моя старая одежда пришла в негодность — одно сплошное пятно и дыры. Пришлось распрощаться с курткой, капюшоном и доспехами, на смену им пришли исконно эльфийские легкие одежды, те, в которые изначально было облачено мое нынешнее тело. Я одел их на следующее утро, после того, как несколько часов просидел в ручье, пока Хмир помогал отскребать засохшую черно-багровую корку, покрывавшую меня с ног до головы. Весь путь я ехал все как во сне, изредка просыпаясь и реагируя на внешние раздражители, невпопад отвечая на какие-то вопросы… Безразличие, апатия… Кажется, я не ел несколько суток, у меня нет стремлений и желаний, да и зачем? Это тело продержится без еды и воды как минимум неделю, так стоит ли обращать внимание на такую мелочь, как голод в то время, как меня переполняют мысли и воспоминания о том дне?
Кажется, мы зашли в какое-то здание, вокруг люди, живые люди, пока живые…, я сразу вспомнил, как легко под когтями демона распадались на части тела охотников, как легко срезалась кожа под ножами моих низших. Нет. Меня так легко не убить. Я обвел зал полный хрупких тел пустым ледяным взглядом — им меня не убить, никогда, я сильнее их всех. Однажды, еще в моем мире, убийцу спросили, почему он лишил жизни стольких людей. Он ответил: "Я хотел, и я мог". Я тоже могу, многое, очень многое, и я сделал именно то, что хотел. Точка.
— А, снова "Доблестные" эльфы, — мне плюнули под ноги. — Доблесть…, вся их доблесть состоит в том, чтобы стоять в тылу, поближе к полевой кухне, в то время, как мои товарищи умирали в первых рядах, не подпуская к ним зеленомордых тварей! — А, отголоски старых битв. Я поморщился. Противно. Неужели от страха близости окончательной смерти и я могу превратиться вот в такой же кусок пьяного, жалеющего себя гумуса, который переживает давно прошедшие дни вновь и вновь, как вот это пускающее слюни и жалеющее о прошлом ничтожество?
— Ты знаешь сколько стрел в моем колчане? — без тени раздражения или заинтересованности спросил я сидящего в паре шагов от меня человека. — Двадцать — двадцать смертельных ран. Ты говоришь со стороны моих сородичей пришло только десять лучников? Вспомни о нашей хваленой меткости. Не смотря на броню, каждый эльф отправил на тот свет не менее двух десятка орков. А учитывая дрянное качество их доспехов и привычку переть на пролом, то и все три. Хоть кто-то из твоих товарищей может похвастаться таким счетом? А теперь напряги свои никчемные мозги и скажи, сколько бы они навоевали в первых рядах без их поддержки? Молчишь… Что же касается доблести, воин навсегда должен оставаться воином, даже сидя за столом в трактире, даже когда сама смерть стоит за плечом, настоящие воины всегда идут до конца, а не пускают пьяные слюни над кружкой вина, поминая товарищей и собственную мертвую гордость. — Для кого я это говорил, для него или для себя? Кого пытался убедить? Но, как бы то ни было, именно зрелище опустившегося пьяницы, глушащего свою память вином окончательно вернуло меня в чувства.
Я с легкостью опрокинул на бок добротный дубовый стол и вплотную приблизился к лицу "солдата" — Думаешь, кто-то из мертвых обрадуется от такого внимания? Забудь войну, а если не можешь — мсти. Собери отряд, вырезай врагов ночью, по одному, спящих, бодрствующих, женщин, детей собак… Убивай пока не почувствуешь, что отомстил, или пока твоя душа не сгорит от криков и крови. Передо мной не воин, передо мной ничтожество! — И уже спокойно продолжил, — выведите его, пока он еще жив, — и проследовал дальше к свободному месту у самой стены. Я ни за что не стану подобно ему точить себя изнутри. Такого не будет никогда! Да… Я как-то резко вдруг осознал, в каком аффекте и прострации пребывал и под каким углом покатился, зато вовремя.
— Хмир, я немного устал. Помоги служанке поставить стол на место и закажи ужин, приличествующий высокородному эльфу. — За два дня я впервые его о чем-то просил, на что он искренне обрадовался, почувствовав, что я снова становлюсь прежним.
— С превеликим удовольствием, господин! — на мой столик опустился кувшин и чистая кружка, перекупленные прямо по пути. — угощайтесь, ничто так не успокаивает и не прочищает голову, как кружка доброго вина.
— Ага, и ничто ее так не туманит как вторая. Лучше поторопись. — Нет, в чем-чем, а в предприимчивости и находчивости моему слуге не откажешь.