Новая жизнь
Шрифт:
«С ума сойти!», — мелькнуло в голове.
— Помни грешник, что Говорящий среди нас… — Гриша тяжело вздохнул. — Зря я не поверил вам тогда и не остался здесь.
— Хорошо, что теперь ты это понимаешь, но не вини себя, ты ни в чем не виноват, — заверил капитан.
Рома, который не понимал о чем идет речь попытался втиснуться в их разговор.
— Может быть поясните мне, что все это значит?
— Тебе нужно пояснять слово Божие? — усмехнулся капитан.
— Я не верю в Бога.
— Я забыл, что ты врач, извини.
— Не надо извиняться, я лишь прошу все мне объяснить. Эти листовки, события, что произошли в центре… — Рома замялся. — Мы с вами теперь по одну сторону баррикад и мне важно знать и понимать, что здесь происходит. Поймите меня правильно, капитан.
Капитан
— Потерпи немного и ты все поймешь, — сказал он.
— Библия? — не унимался Роман.
Капитан пожал плечами. Он допил кофе, поставил пластиковый стаканчик на стол и взял в руки автомат, чтобы поставить оружие на предохранитель.
— Попытайтесь выспаться, потому что мы выйдем на рассвете, — он посмотрел на Рому. — И чем больше мыслей будет в голове, тем крепче ты будешь спать, а чем крепче ты будешь спать, тем легче тебе дастся завтрашний переход.
— Вы говорите загадками, капитан, а между тем, я даже не знаю вашего имени?
Капитан вдруг замялся.
— Борис… Можешь называть меня Боря, не люблю, когда меня называют Борис, как-то непривычно звучит.
— Боря…
— Все остальное завтра, мой друг, а сейчас, побережем силы, и не будем привлекать к себе внимания.
Капитан подошел к выключателю на стене и выключил свет, погрузив подвал в темноту. Рому подмывало заговорить, но он сдержался, понимая, что его вопросы останутся без ответов. А вопросов скопилось множество. Вопросы порождали сомнения, и он еще долго не мог сомкнуть глаз на жесткой лавке. В голову лезла всякая чушь. Несколько раз он думал, что лучше было остаться в центре и сдаться федералам… По крайней мере тогда он мог рассчитывать на нисхождение за былые заслуги, он мог легко отделаться и избежать наказание. Что теперь? Он ввязался в какую-то секту… Да уж, теперь никому ничего не объяснишь.
За окном в свои права вступила ночь. Послышались первые душераздирающие крики.
Глава 7
ГЛАВА 7
1
Автобус завелся не сразу. Он поначалу выплюнул черный дым из выхлопной трубы, заглох, отдал вибрацией в колеса и разбудил маленьких детей, которые начали плакать и капризничать на руках своих матерей. Стрелка на тахометре взлетев к двум тысячам оборотам опустилась к нулю. Со второй попытки автобус проработал некоторое время и даже тронулся, но затем снова заглох. И только с третьей попытки, медленно, нехотя, дымя, он поехал, с хрустом переключая передачи, всем своим видом показывая, что сцеплению осталось недолго жить.
Группа выдвинулась из лагеря. Артем озвучил на собрании свое решение и отдал приказ. И как он говорил Роберту, мужчина принял решение двигаться дальше вместе с детьми, женщинами и стариками. Никто не выразил возражений, да, наверное, и не имел на это никакого права. Женщин, стариков и детей поместили в автобус, мужчины шли рядом. Тем из них, кому выпал жребий нести караул выдали оружие из лагерных запасов и они шли с автоматами наперевес. Остальные просто старались не отставать от автобуса, который ехал не быстрее десяти километров в час, а вернее сказать плелся со скоростью черепахи по пыльной пустой трассе. Не стоило тешить себя надеждами, автобус на второй передаче и на такой скорости, имея в бензобаке четыре литра бензина, мог проехать от силы двадцать километров. По несложным математическим расчетам у них в запасе оставалось два часа. Ровно два часа, если все сложиться удачно и не произойдет ничего, что выбило бы путников из колеи.
Не все поняли такое решение Артема. Люди в лагере полагали, что если мужчины сядут в автобус и водитель наберет скорости, то им удастся добраться до места назначения гораздо быстрее, не рискуя заглохнуть в степи. Артем категорически отметал в сторону любые доводы. Он не спорил и не собирался никому ничего доказывать. Роберт мог догадываться, что такое упорство Артема строилось на желании минимизировать риск встречи с федералами. Ведь если ехать со скоростью черепахи, выставив впереди себя караул, гораздо более велика вероятность заприметить блокпост военных или полиции заранее. Какая-то логика в суждениях Артема определенно имелась. Можно было возразить, что от блокпоста федералов, окажись он на пути ополченцев все равно никуда не уйти, а набрав скорость, они смогут проскочить опасный участок трассы. Но Артем был непоколебим. Сюда же следовало добавить странное поведение Артема. Мужчина заметно нервничал. Нетрудно было догадаться, что он ждет капитана и как ему казалось, он делал все от него зависящее, чтобы встреча с капитаном состоялась как можно быстрее. Как бы то ни было, решение было принято, и ополченцы выдвинулись вперед, в то место, куда изначально должен был прибыть автобус вместе с людьми и капитаном. Место размещения лагеря для новой жизни.
Роберт шел среди тех, на кого пал жребий нести караул. Чуть впереди плетущегося автобуса, рядом с группой из пятерых мужчин, бок о бок со своими бывшими прихожанами Геной и Кириллом. Рядом шел Тимур, который выглядел потрепанным и избитым. Под глазами молодого человека появились мешки. Стоило только догадываться, как тяжело сейчас приходиться этому человеку. Но, несмотря на усталость, Тимур крепко держал в руках автомат и ни на секунду не терял бдительность. Все молчали. Вокруг дороги, название которой Роберт не знал, но предполагал, что эта одна из трасс идущих параллельной федеральной М4, расстилались поля с озимыми, что расширяло кругозор и значительно облегчало задачу вступившим в караул. В радиусе нескольких километров все виделось как на ладони и кроме парочки брошенных прямо посереди поля комбайнов и одного коровника, мелькнувшего через пятнадцать минут пути, ничего того, что могло привлечь внимание, попросту не было.
Батюшка то и дело косился на Артема. Мужчина не попал в число тех, кто нес караул, но, несмотря на это не выпускал автомат из рук. Он часто перекидывался фразами со своим братом Витей, которого также не оказалось среди караульных. Он был темнее тучи, избегал прямого взгляда и почти постоянно смотрел себе под ноги, поднимая подошвами своих сапог дорожную пыль. Каким-то волшебным образом, от человека который смог принять волевое решение, взять на себя ответственность, не осталось практически ничего. Возможно, такова была его натура. Возможно этому мужчине требовалось время для того чтобы переосмыслить происходящее и как-то принять его для себя. Возможно, ему требовалось побыть наедине с самим собой, чтобы расставить точки. Можно было рассуждать и дальше, но Роберт, вдруг понял, что совсем не знает этого человека. Когда они разговаривали с ним в стороне от автобуса… все эти слова… порыв. Кто был этот человек? Роберт всегда думал, что хорошо знает Артема, но оказалось, что он ошибался. То, что он знал, тот кого он знал были лишь поверхностью, стоило смотреть вглубь, в самый корень, который скрывался под землей. И только сейчас, когда начинали всплывать подробности, Артем снимал маску и раскрывал свое истинное лицо. Пока робко, несмело, как будто стесняясь. Так может, стоило еще немного подождать, позволить ему раскрыться, глубже показать себя другого, с той стороны, с которой Роберт о нем ровным счетом ничего не знал?
«Может и так», — мелькнуло в голове.
Как бы то ни было, но от разговора с этим человеком у Роберта остался неприятный осадок. Роберт не мог точно сформулировать свои ощущения, не мог привязать к чему-то конкретному свои чувства, но на душе после слов Артема неприятно скребли кошки, оставляя глубокие, свежие следы. Определенно, он сказал нечто такое, что пришлось не по нраву батюшке. Только что? Артем говорил все правильно и по существу. Подача, с которой преподносил свои слова и убеждения Артем? Роберт не мог исключить ничего, но слова Артема, его холодный, каменный взгляд засели где-то глубоко внутри батюшки. Чувство, которое бывало, если узнаешь нечто неприятное, нечто такое, чем не можешь поделиться с окружающими тебя близкими людьми. И это чувство начинало поедать тебя изнутри, со временем изнуряя тебя, испепеляя. Нечто подобное Роберт испытывал сейчас. Вот только никак не мог найти источник странных ощущений.