Новая жизнь

Суздалева Ирина

– Так нужно, моя маленькая звездочка. Ты должна быть ко всему готова. Если бы я мог, я никогда бы не сделал этого. Но так нужно. Ты мне доверяешь, Звездочка?

Колеблясь, я смотрела в его глаза и видела в них всю ту же решимость. Я знала, что папа не причинил бы мне боли намеренно, поэтому просто кивнула. Хоть мне было ужасно страшно.

Папа обошел кресло и остановился прямо возле того места, где неподвижно стояла я. Он зашел мне за спину и, скрепив мои руки вместе, начал наматывать веревку. Папа осторожно связывал мои руки, явно не желая причинять мне боль, но с каждым мотком все крепче. Когда он закончил, то отпустил их. А я не могла подвинуть запястьями.

– Теперь попытайся освободиться от веревки, – сказал он все еще из-за моей спины.

– Я

не могу подвинуть даже запястьями. Как я должна это сделать? – ответила я, уже начиная немного злиться. Хотя страх так и не прошел.

– Ты должна придумать, как выпутаться, Звёздочка. Именно для этого я их и связал, – пояснил он, разворачивая меня лицом к себе.

– Ты не понимаешь. Я не могу…

– Все ты можешь, – прервал меня папа, – ты умная, Звездочка. Так что включи воображение и придумай.

Я смотрела ему в глаза, в них светилась такая уверенность в моих силах, что моя нарастающая злость растаяла и вместо нее появилась решимость. Через пару секунд в моей голове появилась идея. Я обошла кресло и забралась на него с ногами. Села на корточки и продев через связанные руки сначала попу, так мои руки оказались под коленками, я села в кресло и просунула ноги через кольцо рук. Таким образом мои руки оказались передо мной. Осмотрев узел, который удерживал веревку на моих запястьях, я вцепилась в него зубами. Промучившись, минут пять, мне все-таки удалось его развязать и освободиться от пут. Справившись, я развернулась в ту сторону, где все еще неподвижно стоял мой отец и смотрел на меня. Он так странно смотрел на меня, что мне стало не по себе. Я встала на колени на кресле, всем телом развернувшись к нему, и тихо спросила:

– Ну как я справилась?

– Ты молодец, – без каких-либо эмоций сказал отец. Но в его глазах светилась гордость, смешанная с сожалением.

– Правда? – спросила я, облокотившись на спинку кресла.

Взгляд отца опустился на мои запястья, где остались красные следы от веревки. Не выдержав, он притянул меня к себе и быстро проговорил:

– Прости, Звездочка. Я знал, что у тебя все получится. Прости меня, я люблю тебя, слышишь? Я должен был это сделать. Я не хотел, но должен был. Я больше никогда ничего подобного не сделаю, обещаю. Прости меня, пожалуйста. Я надеюсь, что сегодняшний опыт со связанными руками был для тебя первым и последним…

Я выпуталась из объятий отца и приложила руку к его губам, тем самым заставляя его замолчать.

– Все хорошо, – сказала я. – Даже если я и не понимаю, зачем все это было. Я просто тебе доверяю. Я тоже люблю тебя, папочка и знаю, что ты бы не сделал мне больно специально или без веской причины. И прощаю тебя.

Говоря все это, я смотрела ему в глаза и в этот момент я первый и последний раз увидела, как слезы капают с глаз отца.

Глава 1

24 июля 2006 года

– Что происходит? Куда мы едем? Скажите мне, – повторяю я снова и снова.

Я слышу, как плачет моя маленькая сестренка рядом со мной. Нахожу ее руки. Мне пришлось переместиться чтобы было удобнее их взять в свои. Ведь наши руки связаны за спиной. Сжимаю их, пытаясь хоть как-то успокоить ее. Не знаю, сработает ли это, потому что мы находимся в ужасной ситуации.

Я уже поняла, что происходит. Все из-за моей мамы. Иногда мне кажется, что она «железная леди». Ну конечно, как же ей не быть такой? Ведь после смерти отца она стала главой самой большой преступной организацией в России. Когда я была совсем маленькой, думала, что мы владеем сетью отелей по всему миру. Незадолго до смерти отца, я подслушала его разговор по телефону, когда он приказывал от кого-то избавиться, и поставить оружие любой ценой. Мне тогда было одиннадцать. А это значит, что я достаточно взрослой, чтобы заподозрить что-то неладное. Помню, как в тот вечер я прямо спросила у него, не преступник ли он? Сначала он пытался все отрицать. Но, когда я сказала, что слышала его разговор, он признался. Рассказал мне все. Рассказал, что его отец был главой мафии в свои времена. И о том, что моему отцу досталось это место после смерти дедушки Альберта. Рассказал, что, как и во времена моего дедушки, они занимаются оружием, наркотиками, контрабандой запрещенных товаров, отмыванием денег и тому подобное. Рассказал, что ведет любой незаконный бизнес, какой только существует. Но есть одно исключение. Он не занимаются продажей людей. Все формы рабства отец ненавидит. Поэтому этот пункт всегда был под запретом, хоть он и приносит немалые деньги другим организациям. Когда я спросила про наши отели по всему миру, он ответил, что это начиналось как законное прикрытие незаконному бизнесу. Но так как доход от отелей начал все больше расти, отец начал больше вкладывать в эту сферу деятельности. Хотя от незаконного бизнеса он тоже отказываться не собирался.

Я любила своего отца. И я была его «любимой маленькой звездочкой», как он всегда меня называл. Но после того как он рассказал мне эту историю, я перестала с ним разговаривать. И это продлилось прямо до его смерти, которая случилось ровно через месяц после того злополучного разговора. Отца застрелили. Все знали об этом, но никто не говорил. Похороны прошли пышно. Было много людей. Все говорили, какой он был хороший. Как всем будет его не хватать. Говорили все, кроме моей матери. Она не сказала ни слова, когда ей предоставили эту возможность. Дима, мой брат, занял ее место и произнес речь. Я даже не видела, чтобы мама вообще плакала, ни дома, ни на похоронах. Сначала я списала все это на шок. Но потом я пришла к выводу, что она просто бессердечная с**а. Но у нее была одна слабость. Она очень сильно любила мою маленькую сестренку. Аня внешне точная копия матери, светлые волосы и голубые глаза. Она получала всегда все ее внимание. А я? Я никогда не прощу себя за то, что последний месяц просто игнорировала отца. Ведь только он любил меня в этой семье. Если Дима и Аня были похожи на мать, то я была точной копией своего отца: брюнетка с зелеными глазами, пухлыми губами и небольшим носом. После того как нам сообщили, что папа погиб, слезы не переставали литься из моих глаз. Я плакала, когда смотрела, как готовятся похороны, плакала на самих похоронах. И даже после того как все разошлись, я осталась на его могиле.

Сначала стояла и смотрела на эту жуткую надпись: «Корнеенко Руслан Альбертович. 13 апреля 1965 – 18 августа 2003. Любимый муж для Марии и отец для Дмитрия, Юлии и Анны». Когда я больше не могла стоять из-за рыданий, вырывавшихся из моего горла, я упала на колени и плакала, пока слезы сами не остановились. Просидев на его могиле до темноты, я рассказала ему все, что хотела за весь этот месяц, но не сделала из-за обиды и упрямства. После того как стало темно, мне увели охранники. Они все время оставались со мной, пока я была на кладбище. До и после смерти отца они всегда ходили за нами.

До этого дня. Сегодня я решила сбежать от охраны, чтобы сходить с подружками по магазинам «без надзора», как они это называли. Но случилось непредвиденное, малышка Аня увидела, как я крадусь через весь дом и обещала рассказать все маме. Но я сказала, что возьму ее с собой, если она будет молчать. И вот что из этого получилось. Видимо эти люди только и ждали возможности схватить хотя бы одного из нас, а я сама предоставила им такую возможность.

Машина остановилась.

Руку Анюты вырвали из моей. А потом меня подняли и понесли куда-то. Мы оказались в каком-то помещении. Я поняла это после того, как почувствовала, что воздух изменился.

– Эту я запру здесь, а мелкую неси наверх, – сказал мужчина, у которого я висела на плече вниз головой.

– Нет, нет, нет… Аня.… Оставьте ее со мной… Аня… – звуки шагов другого человека удалялись все дальше и дальше, пока я совсем не перестала их слышать.

– Заткнись, – зашипел все тот же мужчина.

– Нет, оставьте ее со мной. Верните мне сестренку. Пожалуйста, – все не унималась я.

– Надо заставить ее замолчать, – услышала я женский голос. – Малышку я угомонила, чтобы та перестала реветь.