Новая Зона. Сердце обители зла
Шрифт:
«Чёртова капуста» вдруг зачавкала, развернулась и всей гурьбою почапала в поле. Монашек её на прощание ещё крестом благословил.
Я тоже отбросил забрало, посмотрел ему в глаза и хотел кулаком в живот ударить. Но не ударил. Он бы мне наверняка ещё и спину подставил…
– Зачем ты это сделал, поповская рожа? – спрашиваю.
– Жалко тварь Божью исковерканную. Душа у неё чистая… – оправдывается батёк.
– Однажды эта «тварь Божья» блогера загрызла, причём на глазах у другого блогера, я фотку видел, – цежу я сквозь зубы. – Это мутанты проклятые, чёртова нечисть, если выражаться твоим поповским языком. Догнал?!
– Я знаю, что это
– Ну и? – не удержался я от вопроса. Грешен – любопытен.
– Ёжики, – говорит Ермоген, и смотрю – в глазах у него блестят слёзы. – Их бесовская сила исковеркала, это верно. Много таких животных в последние дни перед кончиной мира будет. Но сами они неповинны и безгрешны…
Плюнул я, надвинул забрало, и дальше пошли. Хорошо то, что хорошо кончается. Ежу ясно – теперь надо следить за ним в оба. Одно непослушание тянет за собой другое, а там и из монастыря выгнать могут. Туда, где «плач и скрежет зубов».
До грунтовки добрались без новых приключений. Повернули, идём гуськом по чёрной широкой колее, спускаемся в низинку. Тут у меня сердце начинает тревожно биться. Снова многолетний инстинкт блогера сработал, предчувствуя опасность. Сердце бьётся всё быстрее, а откуда угроза – не вижу. Догадался глянуть под ноги: ну понятно, в «зелёнку» вляпались. «Зелёнка» – это зеленоватый туман, стелящийся по земле. На самом деле тот же «ведьмин студень», только на открытой местности.
– Стой смирно и не вздумай пошевелиться! – говорю я монашку. – Молись, чтобы уровень «зелёнки» не поднялся выше уровня твоих сапог: в лучшем случае инвалидом станешь, а в худшем – инвалидом, за которым некому ухаживать. Это я шучу так. Весь вопрос: смогу ли я тебя вообще из Зоны безногого вытащить?
Смотрю, а он, похоже, и правда молится. Вытянулся весь в струнку, голову к небу задрал и ручкой невидимые чётки перебирает (его собственные у него в санитарном корпусе отобрали – в Зону всякий хлам не положено таскать). Захотелось мне его поддеть побольнее, за «ёжиков» расквитаться. Ну такой вот я подлец! Все мы, артемьевские блогеры, подлецы. У каждого, у кого больше десяти «скачков», на глазах хоть один товарищ погиб, или свихнулся, или калекой сделался. Поодиночке-то мы в Зону почти не ходим. Мобилы и рация тут не работают, так что напарник очень даже нужен. Если не вытащит, то хоть маме весточку подаст: мол, напрасно старушка ждёт сына домой…
Короче, я взял и сказал батьку одну гадость. Не буду себя цитировать, одним словом, на Бога его наехал и на молитву. Наехал с нецензурщиной, каюсь. Думал, он разозлится и продемонстрирует, что ничем не отличается от меня, подлеца, что такой же урод, как и все люди на земле.
А монашек открыл забрало, с любовью на меня посмотрел и ласково-ласково, гад, говорит:
– Душа у тебя добрая, Василий. Значит, Господь помилует и скоро тебя к Себе привлечёт. Знаешь, как я ругал Бога и Церковь до двадцати пяти лет? Был у меня в молодости такой стих: «крадутся сквозь сумрак ко мне людоеды, кресты и кадила зажав в кулаках»… Иаков тоже с Богом боролся… Чем сильнее борешься, тем быстрее станешь христианином. Главное, не будь теплохладным, а борцов Господь очень любит.
«Болтай, болтай, – думаю. – Всё равно ещё как минимум час стоять – быстрей время пролетит».
Тут я глянул на «зелёнку» и глазам не поверил – мои сапоги она сантиметров на пятнадцать вверх облепила, в вокруг сапогов Ермогена – чистый островок. Но я сделал вид, что не заметил. Он, кажись, тоже ничего не просёк.
А минут через пятнадцать подул ветерок и «зелёнка» улетучилась, не причинив никакого вреда нашему с Ермогеном здоровью.
Веселье клеща
Опустили забрала, двинулись. Обошли ещё одну «комариную плешь» – дозиметр, как всегда, не подвёл. Впереди – старое городское кладбище. Очень гнусное место, но по-другому не пройдёшь. Я на этом кладбище был два раза, оба раза чуть не скопытился, но фотки сделал офигительные. Может, и в третий раз пронесёт? Особенно, если этот помолится.
Достаю ультразвуковой излучатель. На кладбище главная беда – «весёлые призраки». Ультразвук их, конечно, успокаивает чуток, но ненадолго. Убивать они не убивают – просто с катушек на время съезжаешь, чутьё теряешь, ориентацию. А потом уж Зона тебя добивает другими аномалиями. Хорошо, если напарник влиянию «призрака» не поддастся и тебя потом выведет под ручку, как пьяненького. И хорошо, если мозги потом на место встанут, а то ведь можно всю оставшуюся жизнь в дурке провести.
Обычно «призраки» являются стайками по три-четыре штуки. Ещё ворюги-сталкеры советской поры пустили байку, будто это – души наших усопших сограждан. А «весёлые» – потому что с ума сводят… Как по мне, так это инопланетная подделка под наши стереотипы – настоящих привидений не бывает и быть не может. Как и ангелов плачущих, и Царства Небесного, и Боженьки всеблагого. А тот, кто верит во всю эту хрень, – пускай верит, ему же хуже.
Вам интересно, во что же верю я? Ещё вчера бы я ответил, что верю в себя. Верю, что сдохну в Зоне, как и подобает настоящему блогеру. Верю, что камеру мою ребята найдут и выложат мои предсмертные фотки в Сети. А больше мне ничего и не надо. Как говорят святоши, остальное – от лукавого.
Маленькими шажками идём по кладбищу. Ермоген успевает вертеть башкой из стороны в сторону – видно, читает имена на надгробьях и молится за покойничков. Забрало опущено, и лица его я не вижу.
Ну всё, нарвались! Кто бы сомневался! Целых пять «призраков» выруливают из-за массивной ограды. Мы с монашком замираем, и я неистово жму на кнопку излучателя.
Выглядят наши духи как полупрозрачные коконы. Внутри – бешено вращается воздух, снаружи – слабое фиолетовое сияние. Но всегда кажется, будто изнутри «призрака» на тебя кто-то смотрит… Когда я отбил мою Светку у другого блогера, мы ещё долго все вместе тусовались. И я часто ловил на себе презрительный надменный взгляд её «бывшего». Вот такой же взгляд и у призрака, даже пострашнее. Кроме гордости и презрения в нём сквозит что-то холодное, нечеловеческое, а потом рождается какое-то буйное веселье клеща, напившегося до отвала человеческой крови. И ты сам становишься таким же клещом, хочется прыгать и безумно хохотать, пить кровь и обниматься с другими клещами, и хохотать, и пить кровь, и хохотать…
Вдруг я понимаю, что стою на коленях, а между мной и ближайшим «призраком», лицом ко мне, стоит на коленях Ермоген. Оба мы – с поднятыми забралами.
– Повторяй, родненький, пожалуйста, за мной! – с силой в голосе говорит монах. – Собери волю в кулак и повторяй. Господи! Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй мя грешного!
Мой язык с трудом шевелится во рту. Я хочу сказать: «зачем?», но вместо этого делаю то, что хочет от меня напарник. Раз за разом повторяю его молитву, и мерзкое видение покидает душу. Нет больше ни надменного взгляда, ни клещей, ни крови, ни безумного хохота. Все пять «весёлых призраков» стоят выдохшиеся, воздух внутри них вертится медленно. Надо уходить, пока они не очухались. Но я всё-таки привычным жестом выхватываю камеру и фотографирую группу мозговых паразитов. Ермоген укоризненно смотрит на меня.