Новеллино

Европейская старинная литература Автор неизвестен -

И подумали: «Этот самый мессер известен исключительной доблестью, он, конечно, отличится на турнире и разгорячится от веселья, и когда рыцари начнут похваляться, он не удержится от того, чтобы и самому не похвастать своей дамой».

Так и порешили. Турнир состоялся. Рыцарь принял в нем участие. Был разгорячен весельем.

Вечером, отдыхая, рыцари принялись похваляться: кто славным поединком, кто великолепным замком, кто красивым соколом, кто удачливостью. И тот рыцарь не смог удержаться от того, чтобы не похвастать своей прекрасной дамой.

Когда же он возвратился к ней, чтобы, как обычно, насладиться ею, дама отвергла его.

Рыцарь так был удручен этим, что оставил ее и общество рыцарей и отправился в лес; и столь тайно затворился в скиту, что никто о том не узнал.

Всякий, кто увидел бы горе рыцарей, дам и оруженосцев, нередко оплакивавших утрату этого столь благородного рыцаря, почувствовал бы к ним жалость.

Как-то раз оруженосцы из По, преследуя во время охоты зверя, оказались в скиту, где скрывался рыцарь. Он спросил их, не из По ли они. Те отвечали, что да. Тогда стал он их расспрашивать

о новостях. И оруженосцы принялись рассказывать ему дурные новости: как из-за ничтожного проступка они лишились того, кто был цветом рыцарства, и о том, как его дама отвергла его, и о том, что никто ничего не знает о его дальнейшей судьбе. «Но вскоре, – сказали они, – будет объявлен турнир, на который съедутся многие знатные люди, и мы надеемся, зная его благородное сердце, что и он явится на этот турнир, где бы ни находился. Уже назначены отряды стражников, сильных и опытных, дабы незамедлительно его задержать. И таким образом мы надеемся вновь обрести его».

Отшельник распрощался с оруженосцами, а одному своему верному другу написал, чтобы он тайно переправил ему в день турнира оружие и коня.

Друг исполнил просьбу отшельника, послав ему в день турнира оружие и коня, так что в назначенное время был он в рядах рыцарей и одержал победу.

Стражники увидели его и узнали. И тут же с торжеством подняли на руки. На радостях откинули забрало с его лица и стали просить во имя любви, чтобы он спел. Но он ответил: «Я не буду петь, пока моя дама не помирится со мной».

Благородные рыцари отправились к этой даме и стали умолять ее, чтобы она простила ему. Дама ответила:

«Передайте, что я не прощу ему, пока сто баронов, сто рыцарей, сто дам и сто девиц в один голос не попросят у меня о милости, не зная при этом, к кому обращаются».

Тогда тот рыцарь, будучи весьма рассудительным человеком, прикинул, что приближается Сретенье, [195] и в По будет большой праздник, и знатные люди съедутся в монастырь. И подумал: «Моя дама будет там, и там соберется столько знатных людей, сколько она потребовала, чтобы просить у нее милости». И тогда сочинил он прелестнейшую канцонетту. Когда же настало утро праздничного дня, он вскочил на амвон и начал петь эту свою канцонетту как только мог лучше, а уж это он умел очень хорошо. Пел же он так:

195

Сретенье – праздник принесения Иисуса во храм и очищения Богородицы на сороковой день после Рождества (2 февраля).

(I) Когда тяжелый слон вблизи ручья оступится и рухнет – в тот же миг звучит его собратьев трубный клик, и слон встает, и к родичам стремится: того же я хочу от вас добиться, поэтов Но великодушная семья! Вам ведомо, сколь велика печаль моя. Вернете ли вы мне утраченный покой, Подняв в мою защиту голос свой? Угодно ли просить со мной о милости там, где к разумной речи не склонят лица? (Il) A коль и впрямь отныне для меня иссяк любовных радостей родник, я предпочту под тяжестью вериг страданьем изойти, истлеть в темнице, в монастыре навеки затвориться, немотствовать весь век, коль такова судьба, которая мне шлет……………………………… …………………………… ни чести, ни отрады. Я не способен, как медведь лесной, терзать добычу, рвать, не зная милости, и убивать, и насыщаться без конца. (IV) К обрыву бездны ныне призван я за то, что укрощать я не привык многоречивый, подлый свой язык: и если бы я мог, как Феникс-птица, сгорев в огне, душою возродиться, я тотчас тело сжег бы в пламени огня, а с ним – всю ложь и тлен земного бытия, и в муках воспарил бы я в предел святой, туда, где Юность с дивной Красотой и с Доблестью соседствуют, и милости молил бы я в слезах, припав к стопам Отца. (V) Пусть эта песнь и жалоба моя летят туда, где ненаглядный лик узрел бы я, когда бы хоть на миг послать виновный взор вослед решился. За год скитаний как я изменился! Уже не тот болтун, каков был прежде, я. Я воротился к вам, свой скорбный путь кляня, как раненый олень, терзаемый стрелой, бежит на смерть, туда, где крик и вон. И вновь молю я гнев сменить на милость.

Все тщетно: лишь любви дано смягчать сердца. [196] И тогда, кто находился в церкви, стали просить смилостивиться над ним. Так что

дама простила его. И он обрел ее прежнее расположение.

Новелла LXV

[Которая рассказывает о королеве Изотте и мессере Тристане ди Леонис] [197]

Тристан из Корновальи и супруга короля Марка белокурая Изотта, [198] любя друг друга, условились подавать сигнал любви таким образом: если мессер Тристан хотел поговорить с ней, он отправлялся в королевский сад, где был источник, и мутил воду в ручейке, который вытекал из этого источника. Ручеек бежал ко дворцу, где находилась упомянутая мадонна Изотта. И, видя мутную воду, она понимала, что мессер Тристан у источника.

196

Автор «Новеллино» перевел на итальянский язык первую строфу канцоны Atressi con l'orifans Ригаута де Бербезиля (годы творчества 1170–1200), а в остальных (третью он вообще опустил) ограничился отдельными итальяноязычными вкраплениями. Полный перевод канцоны с провансальского, принадлежащий В. А. Дынник, см. в кн.: Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М., 1974. Настоящий перевод, сохраняющий все формальные особенности данного варианта канцоны, выполнен Е. А. Костюкович.

197

Новелла восходит к одному из эпизодов «Романа о Тристане» Беруля (коп. XII в.), сохранившегося не полностью: начало дошедшей до нас рукописи всего несколькими строками предваряет речь Изольды у ручья (См.: Беруль. Роман о Тристане. – В кн.: Легенда о Тристане и Изольде. М.: Наука, 1976, с. 19–26). Целиком этот эпизод сохранился в немецкой переработке романа, принадлежащей Эйльхарту фон Обергу (Oberge Eilharts von. Tristrant. Slrassbnrg – London, 1877, 3331 s.).

198

Тристан из Леонуа, племянник короля Марка, правившего в Корнуэльсе (зд. «Корновалья»), и возлюбленный его жены, Изольды, является одним из наиболее популярных героев артуровского цикла, в который он был включен уже валлийскими сказителями.

Но случилось так, что один злокозненный садовник [199] догадался, как любовники подавали друг другу сигнал, думая, что никто этого не замечает. Этот садовник отправился к королю Марку и рассказал все, как было.

Король Марк поверил этому. Он распорядился устроить охоту и отошел от своих рыцарей, будто бы заблудившись. Рыцари искали его по всему лесу, а король Марк взобрался на ту сосну, что росла возле источника, где мессер Тристан разговаривал с королевой.

199

…злокозненный садовник… – у Беруля доносчиком является карлик Фросин.

И в ту ночь, когда король Марк сидел на сосне, Тристан отправился к источнику и замутил воду. Немного погодя к источнику пришла королева. Но тут ей вздумалось взглянуть на сосну, и она заметила тень более густую, чем обычно. Это вызвало у нее подозрение, и она, остановившись, заговорила с Тристаном таким образом: «Бесчестный рыцарь, я велела тебе прийти сюда, чтобы попрекнуть за твое великое злодеяние. Никогда еще ни один рыцарь не совершал такой низости, какую позволил себе ты, распуская слухи, позорящие меня и твоего дядю короля Марка, так тебя любившего. Ты рассказывал странствующим рыцарям обо мне такое, что никогда не могло даже в голову мне прийти. Да я бы скорее бросилась в огонь, чем опозорила столь благородного короля, каким является мой господин Марк. И поэтому, бесчестный рыцарь, я требую, чтобы ты незамедлительно покинул нас».

Тристан, изумленный этими словами, ответил так: «Мадонна, если коварные рыцари из Корновальи говорят обо мне подобные вещи, то прежде всего скажу, что я ни в чем не виноват, ибо никогда ничего такого не говорил. Пощадите, мадонна, во имя господа! Они мне завидуют, а я никогда не сделал и не сказал ничего такого, отчего могла бы пострадать ваша честь или честь моего дяди короля Марка. Но если вам угодно, я подчинюсь вашему приказу. Уеду, чтобы окончить свои дни в чужих краях. Но, быть может, прежде, чем умру, я еще понадоблюсь этим коварным рыцарям из Корновальи, как это было во времена Аморольдо, [200] когда я освободил их и их земли от ужасного и позорного рабства».

200

Аморольдо – Морхольт, дядя Изольды, убив которого, Тристан освободил Корнуэльс от дани.

И не сказав больше ни слова, Тристан пошел прочь. Услыхав это, король Марк, сидевший над ними, очень был обрадован.

Когда наступило утро, Тристан сделал вид, что собирается уехать. Велел подковать верховых и вьючных коней. Слуги сновали кто туда, кто сюда; один нес уздечки, другой – седла, шум поднялся страшный.

Король был очень недоволен отъездом Тристана и, собрав своих баронов и рыцарей, послал их к Тристану с приказом не уезжать без его разрешения под страхом наказания. Король Марк распорядился также, чтобы и королева передала ему свой приказ не уезжать. Таким образом Тристан остался и не уехал. И не был застигнут врасплох, и не попался в ловушку благодаря мудрой уловке, к которой прибегли эти двое.