Новеллы
Шрифт:
Но вот прошло наконец двадцать лет, и Гонскэ, надев, как и в первый день своего прихода, хаори с гербами, предстал перед хозяином и хозяйкой. Он почтительно поблагодарил их за все, что они для него сделали в эти прошедшие двадцать лет, и сказал:
– А теперь мне хотелось бы, чтобы вы, по нашему давнему уговору, научили меня искусству святого – быть нестареющим и бессмертным.
Просьба Гонскэ привела лекаря в замешательство: он не знал, что ответить слуге. Ведь нельзя же теперь, после того как Гонскэ прослужил двадцать лет, не получив ни гроша, сказать ему, что, мол, искусству святого они научить его не могут. Ничего не оставалось лекарю, как холодно ответить:
– Это ведь не я, а моя жена знает секрет, как стать святым. Пусть она тебя и научит.
И
Однако жена его и глазом не моргнула.
– Что ж, я научу тебя секретам святого, но ты должен будешь исполнить в точности все, что я тебе велю, как бы трудно это ни было. Если же ты не исполнишь хотя бы один мой приказ, ты не только не станешь святым, но должен будешь служить мне без всякой платы еще двадцать лет. Иначе тебя постигнет страшная кара, и ты умрешь.
– Слушаюсь! Я постараюсь в точности исполнить все, что вы изволите приказать как бы трудно это ни было.
Гонскэ, радуясь всей душой, ждал, что прикажет ему сделать хозяйка.
– В таком случае заберись на сосну, что растет во дворе, – последовал приказ лекарши. Разумеется, она не могла знать ни какого секрета, как стать святым. Просто она хотела, наверное дать Гонскэ очень трудный, невыполнимый приказ и заставить его служить задаром еще двадцать лет. Однако едва Гонскэ услышал слова хозяйки, как тот час же вскарабкался на сосну.
– Выше! Еще, еще выше! – командовала лекарша, стоя на краю веранды и глядя на Гонскэ, взбиравшегося на дерево.
И вот уже хаори Гонскэ с гербами развевается на самой верхушке высокой сосны, растущей во дворе дома лекаря.
– Теперь отпусти правую руку!
Гонскэ, изо всех сил уцепившись левой рукой за толстый сук, осторожно разжал правую руку.
– Теперь отпусти левую руку!
– Эй, подожди! – раздался голос лекаря. – Ведь стоит этому деревенщине отпустить левую руку, как он тут же шлепнется на землю. Там ведь камни, ему наверняка не уцелеть.
И на веранде появился лекарь со встревоженным лицом.
– Не суйся не в свое дело! Положись во всем на меня. …Так отпускай же левую руку.
Не успели замолкнуть эти слова лекарши, как Гонскэ, собравшись с духом, отпустил и левую руку. Что ни говори, трудно рассчитывать, чтобы человек, взобравшийся на самую верхушку дерева, не упал, если отпустит обе руки. И в самом деле, в тот же миг фигура Гонскэ в хаори с гербами отделилась от вершины сосны. Но, оторвавшись от дерева, Гонскэ вовсе не думал падать на землю – чудесным образом замер он неподвижно среди светлого неба, словно кукла в спектакле «дзерури».
– Премного вам благодарен за то, что вашими заботами и я смог причислиться к лику святых.
Произнеся с вежливым поклоном эти слова, Гонскэ спокойно зашагал по синему небу и, удаляясь все дальше и дальше, скрылся наконец в высоких облаках…
Что потом стало с лекарем и его женой, никто не знает. Сосна же, что росла во дворе их дома, прожила еще долго. Говорят, что сам Тацугоро Едоя велел специально пересадить это огромное, в четыре обхвата, дерево в свой сад, чтобы любоваться им, когда оно покрыто снегом.
Табак и дьявол
В былые времена в Японии о табаке и понятия не имели. Свидетельства же хроник о том, когда он попал в нашу страну, крайне разноречивы. В одних говорится, что это произошло в годы Кэйтё [543] , в других – что это случилось в годы Тэммон [544] . Правда, уже к десятому году Кэйтё табак в нашей стране выращивался, видимо, повсеместно. Насколько курение табачных листьев вошло тогда в обычай, свидетельствует популярная песенка годов Бунроку [545] :
543
Годы Кэйтё – 1596—1616 гг.
544
Годы Тэммон – 1532—1555 гг.
545
Годы Бунроку – 1592—1596 гг.
Кто же привез табак в Японию? Чьих это рук дело? Историки – о, те отвечают единодушно: или португальцы, или испанцы. Есть, однако, и другие ответы на этот вопрос. Один из них содержится в сохранившейся от тех времен легенде. Согласно этой легенде, табак в Японию привез откуда-то дьявол. И дьявол этот проник в Японию, сопутствуя некоему католическому патеру (скорее всего, святому Франциску [546] ).
546
Франциск Ксавье (1506—1552) – первый проповедник христианства в Японии, прибывший туда в 1549 г. Причислен к лику святых.
Быть может, приверженцы христианской религии обвинят меня в клевете на их патера. И все же осмелюсь сказать, что упомянутая легенда весьма похожа на правду. Почему? Ну посудите сами, ведь если вместе с богом южных варваров [547] в Японию является и дьявол южных варваров, естественно, что вместе с благом к нам обычно попадает из Европы и скверна.
Я вряд ли смогу доказать, что табак в Японию привез дьявол. Однако сумел же дьявол, как писал о том Анатоль Франс, соблазнить некоего деревенского кюре с помощью куста резеды [548] . Именно последнее обстоятельство принудило меня окончательно усомниться в том, что история о табаке и дьяволе – совершенная ложь. Впрочем, окажись она все же ложью, как ошибся бы тот, кто не увидел бы в этой лжи хоть малой доли истины.
547
Южные варвары – в те годы южными варварами в Японии называли европейцев, которые прибывали в Японии через страны южных морей.
548
Имеется в виду рассказ А. Франса «Резеда господина кюре».
Поэтому-то я и решился рассказать историю о том, как попал табак в нашу страну.
В восемнадцатом году Тэммон дьявол, оборотившись миссионером, сопровождавшим Франциска Ксавье, благополучно одолел длинный морской путь и прибыл в Японию…
Миссионером он обернулся вот как. Однажды, когда черный корабль [549] остановился то ли близ Амакавы, то ли еще где-то, один из миссионеров вздумал сойти на берег. Не зная об этом, корабельщики отправились далее без него. Тут-то наш дьявол, который висел вниз головой, уцепившись хвостом за рею, и вынюхивал все, что творилось на корабле, принял облик отставшего и стал усердно прислуживать святому Франциску. Для маэстро, который явился доктору Фаусту гусаром в багровом плаще, это был сущий пустяк…
549
Черный корабль – так называли в то время военные корабли европейцев, появлявшиеся у берегов Японии.