Новейший вариант пещеры Али-Бабы
Шрифт:
Расшифровав записку (текст был зашифрован), он прочитал:
"Номеру Двадцать первому. Сегодня в 11.30 вечера у Номера Первого имеет быть Чрезвычайное Общее Собрание. За неявку - смерть. Пароль "Завершение"".
Роджерс постоял, усваивая послание, затем направился в комнату в глубине дома, где был встроен в стену высокий сейф.
Набрав комбинацию, он вошел в сейф, который был настолько глубокий, что представлял собой небольшую кладовую, выдвинул ящик с надписью: "Корреспонденция" - и приобщил к нему только что полученную записку.
Через пару минут он вышел из сейфа, закрыл
– "Завершение",- произнес он.- Да, по-моему, так и будет.
Он потянулся к телефону, но, видимо, передумал.
Он поднялся на чердак и вскарабкался в голубятню под самой крышей, ползком пробрался под балками в дальний угол и осторожно нажал на свиль в деревянной панели. Потайная дверца откинулась, он протиснулся и очутился в голубятне на чердаке соседнего дома. Его приветствовало тихое воркование: под слуховым окошком стояли три клетки, с почтовым голубем в каждой.
Он осторожно выглянул в окошко, выходящее на высокую слепую заднюю стену какой-то фабрики. Внизу, в темном дворике, не было ни души, не увидел он и ни одного окна. Он присел, вырвал из записной книжки клочок тонкой бумаги и написал на нем несколько букв и цифр. Затем извлек из ближней клетки голубя, прикрепил записку к крылу и осторожно посадил птицу на подоконник. Голубь немного помедлил, переступая красными лапками, расправил крылья и взлетел. Роджерс видел, как он поднялся над фабричной крышей в уже темнеющее небо и исчез.
Посмотрев на часы, Роджерс спустился к себе. Через час он выпустил второго голубя, а еще через час - последнего. И стал ждать.
В половине десятого он снова поднялся на чердак. Было темно, но несколько звездочек сияли ледяным светом, и через открытое окно струился холодный воздух. На полу что-то слабо белело. Он взял его в руки - на ощупь оно было пернатым и теплым: ответ пришел.
Пошарив под нежным пухом, он нашел записку. Прежде чем ею заняться, он покормил голубя и посадил в одну из клеток. Он собрался закрыть дверцу, но передумал.
– Если со мной что-то случится,- произнес он,- тебе, дитя мое, необязательно погибать от голода.
Он еще немножко приоткрыл окно и спустился вниз. Записка состояла всего из одного слова - "Хорошо". Писалась она, видимо, впопыхах, потому что в верхнем левом углу была посажена
продолговатая клякса, .увидев ее, он улыбнулся, сжег записку в пепельнице и, проследовав на кухню, приготовил и с аппетитом съел яичницу с солониной, почав новую банку. Он обошелся без хлеба, хотя на полке под рукой у него лежал целый батон, и запил трапезу водой из-под крана, которую сначала как следует спустил. Но перед тем он еще тщательно протер кран изнутри и снаружи - и только потом рискнул подставить стакан.
Поев, он отомкнул ящик письменного стола, извлек револьвер, убедился, что механизм работает исправно, и зарядил обойму, вскрыв свежую пачку патронов. Затем уселся и стал ждать.
Без четверти одиннадцать он встал и вышел из дому. Он двигался быстрым шагом, держась подальше от стен, пока не дошел до хорошо освещенной оживленной улицы. Здесь он сел в автобус, причем занял место в углу рядом с кондуктором - отсюда он мог наблюдать за всеми, кто входит и выходит. Сделав несколько пересадок, он наконец добрался до Хемпстеда респектабельного жилого района. Тут он сошел и, по-прежнему держась подальше
Ночь стояла безлунная, но не так чтобы совсем непроглядная.
Пересекая пустынный участок Хита, он заметил, что к нему с разных сторон приближаются два или три темных силуэта. Он укрылся под огромным деревом и надел черную бархатную маску, закрывающую лицо от лба до подбородка. У нижнего края маски белыми нитками была четко вышита цифра 21.
Наконец его взгляду открылся в ложбине один из тех симпатичных особнячков, что на некотором расстоянии друг от друга разбросаны по сельским окраинам Хита. В одном окне горел свет.
Когда он подошел к дверям, несколько темных фигур, как и он, в масках, выступили из мрака и окружили его. Он сосчитал - их было шестеро.
Первый человек постучал в дверь уединенного дома. Через минуту ее приоткрыли, пришедший просунул голову в щель; послышался шепот, дверь распахнулась, пропустила его и снова захлопнулась.
Прошли еще двое, и настала очередь Роджерса. Он постучал - три громких удара, три тихих. Дверь отворилась на пару дюймов, в просвете появилсь ухо. Роджерс прош-ептал: "Завершение". Ухо исчезло, дверь открылась, и он вошел.
Без дальнейших слов и приветствий Номер Двадцать первый проследовал налево в маленькую комнату, обставленную под кабинет - письменный стол, сейф и пара стульев. За столом, на котором лежал гроссбух, восседал крупный мужчина в вечернем костюме. Новоприбывший тщательно прикрыл за собой дверь, так что щелкнул пружинный замок, доложился: "Номер Двадцать первый, сэр" и замер в почтительном ожидании. Сидящий поднял голову, явив - ослепительно белую цифру 1 на бархатной маске.
Его глаза необычного жестко-синего цвета пристально осмотрели Роджерса; жестом он приказал ему снять маску. Убедившись, что перед ним тот самый человек, Президент сказал: "Прекрасно, Номер Двадцать первый" - и сделал пометку в гроссбухе. В его голосе были те же жесткость и металл, что и в глазах. ^Пронзительный, испытующий взгляд сквозь прорезь неподвижной черной маски, казалось, подействовал Роджерсу на нервы; он переступил с ноги на ногу и отвел глаза. Номер Первый махнул рукой, и Роджерс с еле слышным вздохом облегчения водворил маску на место и вышел из комнаты, разминувшись в дверях с очередным гостем.
Общество проводило встречи в просторном зале, который представлял собой две самые большие комнаты на втором этаже, соединенные в одну. Он был обставлен в соответствии с усредненными вкусами обитателей пригородной зоны двадцатого века и ярко освещ"ен. Из граммофона в углу неслись звуки джаза; под эту громкую музыку танцевали с десяток пар, мужчины и женщины, все в масках, кто в вечерних костюмах и платьях, кто в костюмах из твида и джемперах.
В другом углу был устроен бар по-американски. Роджерс направился к нему. Заказал у человека за стойкой - тот тоже был в маске - двойную порцию виски и выцедил, облокотившись на стойку. Зал наполнился народом. Тут кто-то подошел и остановил граммофон. Роджерс огляделся. В дверях появился Номер Первый, рядом с ним - высокая женщина в черном платье. Маска с вышитой цифрой 2 полностью скрывала ее и лицо и волосы, только гордая осанка, белые руки и кожа, открытая декольте, да черные глаза, блестевшие в прорезях маски, выдавали ее красоту и властный характер.