Новейший вариант пещеры Али-Бабы
Шрифт:
– Проверял, и еще как проверял! Видит бог, все было без обмана. Его опознали два других слуги. Я наводил справки. Все про него подтвердилось, клянусь небом.
Президент бросил взгляд на листок, что лежал перед ним, затем снова посмотрел на часы:
– - Дамы и господа, прошу приглашать партнеров...
Номер Двадцать первый стоял неподвижно; руки ему завернули за спину и связали, на кисти надели наручники, а вокруг него двигалась в танце сама судьба. Танец кончился, раздались хлопки, прозвучавшие как рукоплескания толпы
– Номер Двадцать первый, вы были представлены как Джозеф Роджерс, лакей, уволенный за кражу. Это ваше настоящее имя?
– Нет.
– Так кто же вы?
– Питер Гибель Бридон Уимзи.
– Мы считали вас мертвым.
– Естественно. Именно так вы и должны были считать.
– Что случилось с настоящим Джозефом Роджерсом?
– Он умер за границей. Я занял его место. Должен сказать, что с ваших людей нельзя спрашивать за то, что они меня не распознали. Я не просто занял место Роджерса - я стал Роджерсом.
Даже тогда, когда меня никто не мог видеть, я ходил как Роджерс, спал как Роджерс, читал книги Роджерса и носил его одежду.
В конце концов я начал думать почти как Роджерс. Добиться успешного перевоплощения можно только одним путем - не давать себе и малейшей поблажки.
– Понимаю. Ограбление вашей собственной квартиры было подстроено?
– Разумеется.
– И вы допустили ограбление вдовствующей герцогини, вашей матушки?
– Допустил. Уродливая была диадема, человек с хорошим вкусом не станет по ней сокрушаться. Кстати, нельзя ли мне закурить?
– Нельзя. Дамы и господа...
Танец напоминал автоматическое дрыганье марионеток - руки подергивались, ноги заплетались. Пленник наблюдал за танцорами с видом критическим и в то же время отрешенным.
– Номера Пятнадцатый, Двадцать второй и Сорок девятый, вы вели наблюдение за арестованным. Он пытался вступить с кем-нибудь в контакт?
– Не пытался,- ответил за всех номер Двадцать второй.
Его письма и посылки просматривались, телефон прослушивался, за его передвижениями следили. Водопроводные и канализационные трубы в его доме также были под наблюдением на предмет возможного перестукивания морзянкой.
– Вы отвечаете за свои слова?
– Целиком и полностью.
– Арестованный, имелись ли у вас в этой операции сообщники? Говорите правду, в противном случае вам будет еще хуже,
чем можно ожидать.
– У меня не было сообщников. Я не видел необходимости рисковать.
– Возможно. Тем не менее отнюдь не помешает надлежащим образом позаботиться об этом типе из Скотленд-Ярда - как его там?
– Паркере. А также о личном камердинере арестованного Мервине Бантере и, вероятно, о его матери и сестре. Брат его осел и дурак, так что мне кажется маловероятным, чтобы арестованный посвящал его в свои тайны. В данном случае, полагаю, можно ограничиться предупредительным наблюдением.
Судя по всему,
– Сэр, уверяю вас, мои матушка и сестра не знают ровным счетом ничего, что могло бы представлять для Общества малейшую опасность.
– Вам следовало раньше о них подумать. Дамы и господа, прошу вас...
– Нет! Нет!
– пародия на светский прием стала для собравшихся уже и физически непереносимой.- Нет! Кончайте с ним.
Хватит! Нужно расходиться. Тут оставаться опасно. Полиция...
– Молчать!
– Президент обвел взглядом толпу. От нее исходила опасность. Он уступил: - Хорошо. Уведите арестованного и успокойте, подвергнув обработке номер четыре. И потрудитесь сперва подробно объяснить ему, в чем она заключается.
– А-а!
– глаза присутствующих загорелись волчьим злорадством. Уимзи почувствовал, как его руки зажали в железной хватке.
– Минутку! Ради всего святого, дайте мне умереть по-человечески.
– И об этом следовало подумать раньше. Уведите его. Дамы и господа, можете быть довольны - он умрет медленной смертью.
– Остановитесь! Погодите!
– в отчаянии крикнул Уимзи.- Дайте мне сказать. Я прошу не о жизни, только о быстрой смерти.
У меня - у меня есть что предложить в обмен.
– В обмен?
– Да.
– Мы не вступаем в сделки с предателями.
– Знаю - но выслушайте меня. Вы думаете, что я этого не предусмотрел? Не такой уж я сумасшедший. Я оставил письмо.
– Ага! Вот это интересно. Письмо. И кому же?
– Полиции. Если я не вернусь домой к утру...
– То?
– То письмо будет вскрыто.
– Сэр,-вмешался Номер Пятнадцатый,-он блефует. Никаких писем арестованный не отправлял. Он много месяцев находился под пристальным наблюдением.
– Да позвольте же мне сказать. Я оставил письмо еще до того, как поселился в Ламбете.
– Тогда в нем не может быть ничего ценного.
– И тем не менее есть.
– Что?
– Шифр моего сейфа.
– Неужто? Сейф в доме этого человека обследовали?
– Да, сэр.
– Содержимое?
– Ничего важного, сэр. Общая структура нашей организации - адрес этого дома - все это легко изменить и прикрыть за одну ночь.
Уимзи улыбнулся:
– А вы осмотрели встроенный в сейф тайник?
Наступило молчание.
– Вы слышали, что он сказал? отрывисто бросил Президент.- Вы обнаружили тайник?
– Сэр, там не было никакого тайника. Он пытается взять нас на пушку.
– Мне весьма неприятно вам возражать,- заметил Уимзи, пытаясь вернуть своему голосу ровный, светский тон,- но, боюсь, вы и в самом деле проглядели тайник.
– Ладно,- сказал Президент,- и что же, как вы утверждаете, находится в этом пресловутом тайнике?
– Имена всех членов настоящего Общества вкупе с их адресами, фотографиями и отпечатками пальцев.