Новичкам - везёт...
Шрифт:
– Это смотря как расплачиваться...
– И не надейся! Я девушка порядочная!
– Зовут то тебя как?
Девушка чуть помедлила с ответом, Атеист усмехнулся в душе - хоть в прежнем мире, хоть в этом - девчонки любят строить из себя недотрог.
– Грава.
– Атеист. Не знаешь, что там с моими ногами - не чувствую совсем.
– Да как тебе сказать?... У тебя как с нервами?
–
– Сложно это мессиво назвать ногами. Я тебе обезболивающее вколола, а дальше... дальше терпи. Сейчас будем тебя вытаскивать. И учти, долго возиться мне с тобой некогда.
Атеист вздохнул поглубже, уперся руками в холодный бетон, Грава ухватилась сверху за торчащий прут арматуры. Медленно, словно не желая расставаться с пойманной добычей, бетонная глыба сдвинулась в сторону. Атеист извернулся, выбрался наконец, задышал полной грудью. Грава улыбнулась:
– А ты силён, хотя с виду не скажешь.
– Жить захочешь - ещё не такое вытворишь.
– Давай-ка я тебе помогу перебраться вон туда, к тем развалинам. Вряд ли сюда кто сунется, но на всякий случай...
Помочь перебраться - подхватив подмышки, отволочь по груде кирпичей и бетона в жалкий огрызок от прежней бани. Крыша разлетелась к чертям от взрыва, одна из стен завалилась внутрь, и упершись верхушкой в другую стену, образовала подобие кирпичного шалаша. Туда-то Грава и запихала своего "найденыша".
– Лежи здесь. Я отлучусь часа на два, а то хватятся, потом вернусь. Заодно еды прихвачу и живчика. Отдыхай.
Грава развернулась и растворилась в сгустившихся сумерках без следа, Атеист прошептал онемевшими от боли губами в бездонную тьму:
– Спасибо!
Прошла целая вечность, когда наконец послышались тихие шаги. Глаза уже привыкли к темноте, Атеист разглядел на фоне звездного неба знакомый силуэт и облегченно выдохнул. Пальцы, сжимавшие мёртвой хваткой кусок кирпича, безвольно разжались.
– Живой?
– Живее всех живых.
Грава присела рядом, прохладные пальцы легли на лоб, затем порывшись в рюкзаке достала консервы и хлеб. Ловко работая ножом вскрыла одну и сунула Атеисту:
– На - подкрепись! Вот, держи ложку.
Капризничать не стал - стоило только почуять запах тушенки и желудок взвыл, как волк на луну, кишки закружили хоровод в предвкушении. Ухомячил банку за полминуты, Грава хмыкнула одобрительно, открыла ещё одну.
– Ешь, этого добра навалом. Тут рядом кластер с мясокомбинатом. Раз в месяц грузится. Так что с продовольствием у нас проблем нет.
Атеист спросил невнятно, с набитым ртом:
– У вас - это у кого?
Грава замялась, явно почему-то не хочет говорить, парень не стал выяснять, сменил тему:
– Ты давно здесь?
– Где-то полгода.
– Солидный срок. Я, наверное, от силы полмесяца, а такого уже насмотрелся...
Грава тяжело вздохнула:
– Да уж... Если б ты знал, как я устала... от всего этого. Домой бы... хотя бы на часок.
Невольно замолчали, каждый думал о своём, о доме, о своих родных и друзьях. Как часто мы не ценим того, что есть в нашей жизни, пока не потеряем безвозвратно.
Вдалеке вспыхнуло, спустя мгновения донесся рокот взрыва. Грава вскочила, с напряжением вгляделась в темноту. Засверкало все чаще и чаще, загрохотало вразнобой, потом звуки слились в единое. Грава заметалась, в глазах, подсвеченный вспышками, отчетливый испуг, Атеист приподнялся на локте, спросил, стараясь прохрипеть громче раскатов:
– Что случилось?
Грава перевела на него взгляд, блеснули слёзы, Атеист рывком уселся, покалеченные ноги тут же отомстили жгучей болью.
– Что там?
– Там... там мои друзья...
Глава седьмая.
Спал ли, а может просто проваливался в обморок, Атеист так и не понял. Лишь только побледнело небо над восточным краем горизонта, парень распахнул глаза. В маленьком убежище хоть и прохладно, но сухо, на улице же медленно затихая, льет дождь. Холодные брызги то и дело влетают внутрь, с веселым звоном шлепаясь об бетон. Атеист приподнялся на локтях, уши уловили сквозь шум дождя тихое дыхание, значит Грава рядом. Грава. Какая-то собачья кличка... Сколько ей? На вид не больше двадцати пяти. На душе погано - так и не привык к жестокости этого мира, где даже женщине приходится браться за оружие, чтобы выжить... Ладно мужики - это их дело совать голову под топор...
Блин, как же это дерьмово - быть беспомощным. Грава вчера забинтовала ноги, правая ещё ничего... почти целая, а вот левая... пришлось отрезать кровавые лохмоты чуть выше колена. "Хорошо хоть хозяйство не оторвало к хренам собачьим!" Атеист перевернулся на бок, пополз, стараясь не шуметь, серое измученное лицо, заросшее колючей щетиной скривилось от боли. Дождь почти стих, но проклятые капли так звонко булькают, а если учесть что по-маленькому он ходил ещё позавчера - лежать просто невыносимо. Но попросить о помощи Граву в этом деле как-то вообще моветон. И так большое спасибо, что возиться с ним, как с маленьким. Чёрт, раскисло всё, Атеист не стал отползать далеко, все бинты намочит, тут хоть бетон. Кое-как устроился на кучке битых кирпичей, торопливо сделал своё дело. Только собрался ползти обратно, за спиной раздался встревоженный голос:
– Эй, ты чего?
Атеист пробормотал недовольно:
– Свежим воздухом решил подышать!
Грава прыснула:
– Ну, ну! Ты это... не стесняйся, я же понимаю, что не в состоянии сам справиться, я помогу...
– Ну уж... как-нибудь удержу. Ты и так помогаешь. Только... подумай хорошенько... стоит ли? Одной проще выбраться отсюда.
– Устала я... быть одной...
– Грава опустилась у входа, голубые глаза помрачнели, - устала.