Новичок в Антарктиде
Шрифт:
Фауна острова Ватерлоо уникальная, такой в Антарктиде нигде больше нет. Кроме пингвинов Адели, самых распространённых на материке, здесь ещё два вида: антарктические — с белой полоской на носу, и «ослиные» — красноносые и краснолапые. И все же главная достопримечательность острова — морские слоны и котики. Их лежбища находятся на противоположной стороне, у пролива Дрейка. Географы считают, что берега пролива омываются не Атлантическим, а Тихим океаном, которого я до сих пор не видел. Туда мы и отправились — главный механик «Визе» Олег Яковлевич Кермас, моторист Анатолий и я.
Три километра — пустяк, если вы, любуясь птичками и снисходительно поглядывая на влюблённые парочки, гуляете по аллеям парка. Но если вы поминутно проваливаетесь в глубокий и сырой снег, а выдернув ноги, то и дело не обнаруживаете на них сдёрнутых неведомой силой сапог, то на каждом шагу будете проклинать свою любознательность и местных старожилов, которые хотя и не уверяли, что вы пойдёте по дороге, усыпанной розами, но и не предупредили о её особенностях. И к берегам пролива Дрейка пришли, вернее приползли, не пышущие оптимизмом, жизнерадостные экскурсанты, а безмерно жалкие, похудевшие вдвое, с потухшими глазами люди. И лишь сознание того, что в двух шагах плещется Великий, или Тихий океан, вдохнуло жизнь в наши измученные тела. Мобилизовав остатки сил, мы даже соорудили из камней небольшую пирамиду, призванную свидетельствовать о нашем подвиге. Думаю, что пирамида станет излюбленным объектом для фотолюбителей будущего.
Не ищите описаний морских слонов и котиков — мы их не увидели, эта уникальная фауна словно провалилась сквозь землю. Пришлось, несолоно хлебавши, отправляться обратно, вынашивая по дороге сладостные планы расправы над обманщиками. Но расправа не состоялась. Выяснилось, что мы ошиблись направлением и зашли вправо; более того, когда старожилы разобрались в нашем маршруте, они всплеснули руками: оказывается, мы лихо преодолели два покрытых слабым снегом полузамёрзших озера глубиной до двадцати метров, купаться в которых, предварительно не заверив у нотариуса завещание, строго запрещалось (наказание — выговор или некролог, в зависимости от степени нарушения).
Мои злоключения, однако, на этом не закончились. Напившись чаю в «Пингвине» и придя в себя, я решил навестить Геннадия Гусарова — поглазеть, как устроился в медпункте мой теперь уже бывший сосед по столу в кают-компании на «Визе». Для этого следовало перейти через ручей либо по «мосту Ватерлоо», либо по льду. Разумеется, я пошёл по льду, ибо до моста нужно было тащиться не меньше тридцати метров. На середине ручья послышался омерзительный хруст, и я по пояс провалился в воду. Кое-кто из свидетелей счёл это зрелище забавным, но лично я не припомню, когда бы мне так мало хотелось смеяться. Видимо, человек, провалившись в ледяную воду, на некоторое время теряет чувство юмора. Заполнив прорубь проклятьями, я выбрался на берег и помчался на электростанцию, где мигом догола разделся и с неописуемым наслаждением погрузился в потоки тёплого воздуха, идущего от дизелей. Ради такого сказочного блаженства стоило принять ледяную ванну. Молоденький сердобольный механик-дизелист Саша Зингер раздобыл валенки, набросил на меня шубу со своего плеча и напоил полулитровой кружкой кофе, что быстро вернуло мне хорошее настроение. Его не испортило даже замечание знакомого с моими сегодняшними приключениями старожила, который проворчал: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет».
Антарктида — единственный в своём роде континент: здесь нет границ в собственности на землю. Правда, иные государства время от времени объявляют о своём праве на вечное владение миллионами квадратных километров материка, но никто не воспринимает это всерьёз. Практически дело обстоит так: каждая страна, которая испытывает симпатию к шестому материку, может облюбовать себе любой участок и построить станцию — места хватает, на каждого жителя сегодняшней Антарктиды в среднем приходится чуть ли не по целой Бельгии.
В 1968 году к острову Ватерлоо пришла «Обь», и Алексей Фёдорович Трёшников объявил станцию Беллинсгаузена открытой. А уже на следующий год в трехстах метрах от нашей станции чилийцы соорудили свою. Так у наших полярников появились соседи — черноглазые и черноусые молодые латиноамериканцы. Хорошо это или плохо?
— Здорово получилось! — говорят наши ребята.
— Повезло! — вторят им чилийцы.
Впрочем, а разве могло быть иначе? В Антарктиде бывает одиноко не только человеку, но и коллективу: уж слишком далеко от мира забросила его судьба. Поэтому гость на полярной станции — это событие, о котором будут вспоминать до конца зимовки. И буквально с первого же дня, с первых минут люди, говорящие на разных языках, ринулись друг к другу. И отныне все праздники проводят вместе, кинофильмы смотрят вместе, на авралы выходят вместе, русские изучают испанский язык, чилийцы — русский.
Нужен трактор, вездеход? Пожалуйста! В гости? Идём всей станцией! Заболел радист? Врач придёт через три минуты!
Ну разве не здорово? Разве не повезло?
Найдя себе напарника, инженера-механика Юрия Ищука, я отправился в гости к чилийцам. Честно говоря, нас никто не приглашал, и это вызывало у Юрия сомнения в успехе нашего визита. Но я резонно полагал, что корреспондент, который ждёт персонального приглашения, добудет не материал для очерка, а строгий выговор от редактора.
Итак, мы постучали в дверь, вошли — и застыли в изумлении: по дому непринуждённо разгуливала, бойко болтала на немыслимом жаргоне, играла в пинг-понг и настольный футбол едва ли не половина нашей экспедиции. Мы сразу же почувствовали себя увереннее. К нам подскочил высокий и стройный красавец брюнет, настоящий матадор без шпаги, щёлкнул каблуками, представился: «Алексис Заморано!» — и повёл к столу пить пиво. Мы выпили. Алексис предложил нам бутерброды — мы съели. Не снижая темпа, матадор потащил нас к почтмейстеру, который вручил нам чилийские открытки со штемпелем станции, и потом — на камбуз, где рассыпающийся в уверениях повар чуть ли не насильно вбил в наши рты булки с сосисками («хот догс» — горячие собаки), намазанные красноватым соусом. Мы без сопротивления проглотили «собак» и застыли, выпучив глаза. Алексис засмеялся и сунул нам по бутылке лимонада, которым удалось погасить пылавший внутри нас огонь. Мы сердечно поблагодарили за адское угощение и отправились обозревать станцию.
Чилийцы нам понравились: и вежливый, предупредительный начальник базы — команданте Хорхе Вилья, и наш гид — радиооператор Алексис Заморано, и его весёлые товарищи. К сожалению, за полчаса, которые были в нашем распоряжении, нам удалось лишь галопом пройти по комнатам, обменяться сувенирами и сотней восторженных междометий. Мы тепло распрощались — я думал, навсегда, но четыре месяца спустя мне удалось не только продолжить наше знакомство, но и стать свидетелем международного футбольного матча Чили — СССР.
Ну, а теперь пора на «Визе». Разгрузка закончена, и нам нужно спешить догонять «Обь», идущую к Мирному и без помощи которой нам не пробиться сквозь льды.
С берега новая смена салютует нам ракетами, мы отвечаем дружными залпами.
До свиданья, остров Ватерлоо!
Операция «Возьмём айсберг за вымя!»
Нет ничего более грандиозного в антарктических водах, чем айсберги. Это воистину зрелище для богов — если те рискнут покинуть рай и хорошенько помёрзнуть в не обжитой богами части света. Плывёт тебе навстречу гора льда, по сравнению с которой большой океанский корабль кажется забавной детской игрушкой, — и каким напыщенно-хвастливым представляется гордое убеждение человека в том, что он владыка природы. Какой там владыка! Случайный бродяга, пущенный переночевать сердобольной старушкой, имеет куда больше оснований считать себя хозяином дома.
Как свободные флибустьеры, бороздят айсберги воды морей, и встреча с ними, как и с пиратами, иной раз не сулит ничего хорошего. «Титаник», краса и гордость мирового пассажирского флота, столкнувшись с айсбергом, лопнул как мыльный пузырь. Кто знает, сколько кораблей, безвестно исчезнувших в океанской пучине, разделили судьбу «Титаника»?
Об этом могут рассказать лишь бог или морская гладь…
Ибо радио появилось совсем недавно, а корабли не возвращались домой и тысячи лет назад.
Место рождения гигантских айсбергов — главным образом Гренландия и особенно Антарктида. Наверное, после извержения вулкана нет в природе явления более впечатляющего, чем падение в море чудовищной глыбы льда. Мне рассказывали, что одна американская киноэкспедиция четыре месяца караулила ледник и зафиксировала на плёнку рождение айсберга. Не знаю, так ли было дело. В Антарктиде, во всяком случае, никто этих кадров не видел.