Новик
Шрифт:
– Это как?
– Например, они постоянно не падают перед его взором. Возьмем вчерашний бой. Я стрелял по лучникам, которые стояли сзади. Остальные с лестницами бежали к стене. Видели ли те, кто бежал вперед то, что происходило с лучниками? Нет. Даже лучники не сразу заметили проблемы, из-за чего отступили, лишь потеряв около трети ранеными и убитыми. Хотя в упрощенной модели их потолок десять, край пятнадцать процентов потерь до бегства с поля боя. Но они смотрели вперед – в цель, а не крутили головой по сторонам.
– Хм. Тогда получается, что ночная атака…
– Да. Она дает огромный модификатор
– Ясненько… - фыркнула Марфа.
– А в самой крепости?
– А что не так в самой крепости?
– Ну, мы ведь там стреляли. Почему они там быстро не обратились в бегство?
– Что наблюдали там эти крестьяне? Двух воинов и неизвестного кого-то в центральной башне. Учитывая невысокую частоту выстрелов – одного-двух – не больше. Остальные сидельцы башни, в их представлении, бабы и дети, то есть, некто не представляющий угрозы. О том, что у вас самострелы, а не луки, они ведь не знали. А самострелы в наши дни распространены мало. Поэтому эти крестьяне-разбойники имели вот ТАКОЙ большой модификатор из-за кардинального численного превосходства. Вот если бы они перебрались через частокол и увидели десяток-другой воинов, то даже в бой вступать не стали бы – просто выпрыгнули бы за стенку. А так? Помнишь комедийный ролик «300 еврейцев»? Вот, примерно, как там. «Ну одному-то мы точно наваляем…»
– Я не смотрела. – серьезно возразила Марфа. – Но поняла тебя. Хм. Получается, что во время боя они просто не успели осознать происходящее. Так?
– Так.
– А теперь?
– А теперь они смогли осознать свои потери, собравшись у костра и оценив СКОЛЬКО их коллег по опасному бизнесу сложило голову. Вот тут-то и начинает работать этот фактор, о котором ты говорила. В полный рост.
– Значит они не пойдут на штурм сегодня?
– Кто знает? Ты разве не поняла, что кто-то прикрывался этой массовкой? Как бы ни для того, чтобы нас прощупать, проводя разведку боем. Этих разбойничков то явно ему не жалко. Скорее всего он их уже и к смерти приговорил после дела, чтобы не болтали.
– А кто?
– Помнишь тех двух воинов?
– Конечно.
– В эти времена нет людей, которые сами по себе. А если и появляются такие, то их быстро определяют куда-нибудь, загоняя в кабалу разной степени кошмарности. Так и воины те были чьи-то. Почти наверняка.
– Так чего ты тогда всех разбойников перебил? – удивилась Марфа.
– Почему не стал допрашивать?
– Милая, ты с ума сошла? – поинтересовался Андрей с жалостью в голосе. – Где-то ты умница, а где-то элементарных вещей не понимаешь. Вот узнаю я, что этот крестьянин пришел из деревни такой-то откуда-нибудь из-под Москвы. И что дальше? Предъявить я ничего хозяину крестьян не смогу. Скажет – убегли его крестьяне или ушли на заработки. И будет прав. Сейчас так многие крестьяне поступают.
– Но ведь они напали на нас!
– Это еще нужно доказать. Очень может статься, что его слово будет против моего, а его видаки, против моих. И все решится весом авторитета участников и другими весьма неприятными факторами. Ты разве еще не поняла, что системы хоть какого-то внятного расследования здесь еще тупо не сформировалось? Да она никому особенно и не требуется. Если в ЭТОМ начать копать, то такого можно откопать, что ух!
– Дерьмо…
– Оно самое. Хуже того – убив этих селян, мы лишили кого-то рабочих рук и платежей. А значит спровоцировали его на конфликт. Он-то почти наверняка не в курсе, где его крестьяне резвятся. И тут мы появляемся да заявляем о том, что перебили их. И он получает возможность выкатить адресно встречную претензию, с которой уже у нас непонятно чего делать. Мда. В таких делах лучше не болтать лишнего. А, чтобы держать рот на замке нужно это лишнее и не знать. Поэтому не только на Руси, но и вообще в Европе имеет место широкая практика казни разбойников без дознания. От греха подальше. Иногда, конечно, и дознание учиняют – но то государевы люди. Вот так вот – в полевых условиях их просто убивают. И чем быстрее, тем лучше. А то еще рот раззявят и твои люди, начнут рассказывать всякое, подставляя тебя…
Так болтали.
Андрей немного отходил и все больше вовлекался в процесс. Марфа же пыталась разговорами отвлечь мужа от грустных мыслей, и кое-что прояснить для себя...
– Волки снова воют, - заметила она.
– Бесятся, наверное, эти же шныряют по лесу.
– А чего волки бесятся там, а эти сидят в другом конце?
Парня это напрягло.
Он поднялся рывком и направился к той стене, с которой было хорошо видно именно то направление, где выли волки. Минута. И он там. А рядом жена.
Рассвет уже сильнее вступил в свою силу. Поэтому стало отчетливо видно не только верхушки деревьев, но и поле. Не все. То, что возле леса лежало все еще покоилось в тени.
– Движение, - произнесла Марфа, указав куда-то рукой.
– Глазастая, - отметил в слух Андрей и прислушался.
Звук. Это был звук копыт. Едва различимый. Вдоль леса в тени скакали всадники, стремительно приближаясь к стоянке разбойников.
Какие? Не разобрать.
– Поднимай всех, - буркнул он Марфе. – И в ружье. Судя по всему, нас ждет продолжение Мерлезонского балета.
Жена молча кивнула и исчезла.
Всадники стремительно двигались по опушке леса.
– Как же тихо… - вслух произнес Андрей.
– Копыта, наверное, тряпками обмотали, - заметил Петр, который появился совершенно бесшумно. Его Марфа разбудила первым, вот и подошел он скрытно поневоле, пользуясь тем, что парень слишком сосредоточился на объекте своего наблюдения.
Андрей едва заметно вздрогнул.
– Они часто так делают?
– Новики – никогда. Остальные – по случаю, но не часто.
– А наши?
– А зачем им? Они чай у татар людишек в полон не угоняют.
– Ясно. Значит ты думаешь, что это татары?
– Как пить дать. Идут обычным для них образом. Заходят так, чтобы быть плохо различимы. Да еще прячут цокот копыт. Не кричат. Они. Кому это еще быть? Наши обычно шумят, нападая.
И тут всадники высочили из тени, полностью подтвердив догадки Петра. Это были татары. Которые только тут – совсем недалеко от стоянки начали кричать что-то поднимая дрыхнувших разбойников.